Шеф подключился ровно в девять, и его до неприличия радостный голос разнесся по кухне:
– Здравствуйте, коллеги!
Лена поспешно уменьшила громкость и прислушалась к происходящему в квартире. Вроде тихо.
Коллеги попытались изобразить на лице радость встречи – по большей части, безуспешно. Только Игнатьев сосредоточенно кивнул. Он был в рубашке и пиджаке, хоть и без галстука, и это в девять утра в собственной квартире! Впрочем, от Игнатьева и не такого можно ожидать.
– В этот прекрасный день, – начал утреннюю речь шеф, и Лена невольно покосилась на окно, за которым ехидно шел холодный дождь, – я рад сообщить вам, что, по сравнению с прошлой неделей, мы достигли определенных успехов. Сейчас, когда люди уже немного адаптировались и подумывают, чем заняться, покупка бытовой техники становится все выше в списке приоритетов. Люди готовят дома, а значит, размышляют о приобретении новых микроволновок. Появилось время погладить белье, а значит, нужен новый утюг… И так далее. Давайте послушаем нашего прекрасного руководителя отдела продаж, Елену Павловну. Елена Павловна, вам есть что нам рассказать?
– Доброе утро, – Лена улыбнулась коллегам. Из комнаты донесся какой-то стук, и Лена невольно вздрогнула, однако улыбку удержала. – Пожалуй, да. Давайте пробежимся по цифрам…
Она быстро перечислила успехи отдела продаж за прошедшую неделю: утюги, действительно, уверенно продавались, лишь ненамного опережая пылесосы, однако пальму первенства среди малой бытовой техники нынче взяли напольные весы. И неудивительно. Сидя дома, все жуют – кто стресс заедает, кто не может спокойно пройти мимо холодильника, кто наконец дорвался до подаренной еще на свадьбу книги рецептов и экспериментирует с итальянской кухней… Результат очевиден: надо срочно взвеситься, чтоб осознать масштабы бедствия. Кто знает, какие трагедии разворачиваются за покупкой обычных напольных весов…
О трагедиях Лена, конечно, говорить не стала. Кому-то плюс три кило, а кому-то плюс восемнадцать процентов к продажам.
Коллеги оживились.
– Это значит, можно рассчитывать на премию? – спросила одна из менеджеров, молоденькая Ирочка, когда Лена закончила говорить.
– Э-э… Нет пока, – шеф был честен. – Времена, сами понимаете, суровые, ситуация меняется каждый день. Давайте посмотрим, что будет дальше, и если все пойдет так же, как сейчас, премию выплачу. Честное комсомольское.
Шеф успел побывать комсомольцем еще до развала СССР, почему-то очень этим фактом гордился и данное слово никогда не нарушал. Коллеги оживились еще больше: значит, премии таки будут, просто немного попозже.
– А вот у меня вопрос к Елене Павловне, – заговорил Игнатьев, и Лена непроизвольно поморщилась. Ну, сейчас начнется. – Когда мы наконец завизируем те акты, которые должны были подписать еще месяц назад?
– Егор, вы же понимаете, – сказала Лена, еле справляясь с раздражением, – карантин. Как только немного ослабят условия, мы встретимся в офисе и все подпишем.
– Во-первых, не карантин, а самоизоляция, – принялся загибать пальцы Игнатьев. – Во-вторых, как я уже неоднократно упоминал, у меня есть пропуск для передвижения по Москве. Я мог бы подъехать прямо к вам, и вы бы поставили подпись. Это дело на пятнадцать минут.
– Спасибо за предложение, Егор, но нет. У меня есть пожилые родственники, я с ними общаюсь, а потому предпочту пока ни с кем не контактировать.
– Я в перчатках и маске, и…
– Так, коллеги, – прервал их шеф, терпение которого иссякло: этот разговор в различных вариациях повторялся каждое рабочее утро, – давайте вы будете решать свои проблемы с подписями после совещания. Акты ваши, насколько я помню, не срочные. Егор Сергеевич, это ведь может подождать?
– Может. Но не должно.
– Значит, подождет, – отрезал шеф. – Переходим к следующему вопросу.
Лена вполуха слушала, как начальник рассуждает о перспективах роста в условиях коронавирусного кризиса, смотрела на изображение Игнатьева на экране и думала: почему этот человек такой невозможный? Вот что мешает расслабиться, временно забить на сроки и правила и получать удовольствие от удаленной работы, как все? И даже упрекнуть его особо не в чем…
Несмотря на категорическое занудство (а может, как раз благодаря ему), Игнатьев был отличным менеджером по продажам. Лена подозревала, что часть клиентов покупает малую бытовую технику, лишь бы поскорее от Егора отвязаться, однако остальные обычно слушали его, раскрыв рот. Из-за своей дотошности Игнатьев, как говорили коллеги, «докапывался» буквально до каждой единицы товара, выучивая инструкции чуть ли не наизусть и до последнего винтика зная, как работает машинка для снятия катышков или пароочиститель. И при этом Егор обладал редким качеством: мог все это понятным языком объяснить даже самой недалекой дамочке, задающей поистине идиотские вопросы. В общении с клиентами Игнатьев вооружался терпением, которое почему-то сбоило, когда речь заходила о коллегах. Оставить кого-то в покое, если Игнатьеву что-то нужно? Да никогда. Все давно уже выяснили, что проще сделать, что он хочет, чем объяснить, почему это можно отложить.
Но сейчас Лена сдаваться не собиралась. Пожилые родственники в ее жизни – чистая правда, и встречаться с кем-то, пока вокруг пандемия, Лена не будет. Себе дороже.
Летучка плавно сошла на нет, шеф распрощался и пожелал всем хорошего рабочего дня, а Лена, не дожидаясь, пока Игнатьев откроет рот и заведет волынку «а вас, Штирлиц, я попрошу остаться», поспешно выключила приложение для конференций. Вот так. Может, у нее проблемы со связью. Малодушно, однако иного выхода нет: ночь выдалась тяжелой, и Лена меньше всего хотела сейчас слушать излияния Егора по поводу совершенно не важных актов.
В квартире стояла тишина. Прислушиваясь к ней, чтобы чутко уловить, если что-то изменится, Лена сварила себе вторую чашку кофе и, ожидая, пока он остынет, подошла к окну. Дождь не прекращался. Потоки воды заливали унылый двор, еще не успевший зазеленеть в середине апреля. В такую погодку хочется забраться под одеяло и спать, спать до бесконечности, и Лена так бы и сделала, но понимала: даже и начинать смысла нет. Все равно ее разбудят. Может, удастся сегодня лечь пораньше…
Кофе был вкусный, купленный еще до карантина в маленьком магазинчике, который Лена обожала и часто забегала туда после работы. Там продавались чаи с запахами жасмина и зеленого кактуса, кофе с привкусом бельгийских вафель или французского шоколада и изумительные маленькие конфетки, тающие на языке. Лена хвалила себя, что перед началом самоизоляции, примерно представляя, как все будет, сделала большой запас любимых лакомств и напитков. Теперь эта хомячья кладка спасала каждый день, напоминая о той нормальной жизни, что простиралась за пределами старой трешки в спальном районе. Где-то там остались веселые люди, с которыми можно сходить в кафе, и огромные книжные магазины с миллионом полок (смотри, читай, выбирай!), и лавочки на бульварах, и воскресные спектакли… Та жизнь, которую удавалось вести и неизвестно, когда еще удастся.
Лена глубоко вздохнула, отпила глоток кофе (сегодня – «Сливочная помадка»!) и тряхнула головой, прогоняя хандру. Нечего сопли распускать, ситуация от этого не изменится. Пока тихо, нужно готовить завтрак и работать, а там посмотрим.
Она быстро составила посуду в посудомойку, вытерла стол, проверила, что есть из продуктов в холодильнике. На пару дней хватит – а это значит, что доставку нужно заказывать уже сегодня. Курьеры перегружены, поэтому не факт, что привезут в тот день, когда тебе хочется. Эх, поздно спохватилась…
Работу тоже никто не отменял. Лена быстро соорудила себе многоэтажный бутерброд, со стоном откусила от него кусок и, жуя, взялась за разгребание рутины. Подчиненные писали вопросы в общий чат, нужно было разобраться, где сгинула партия утюгов, и зарядить кого-нибудь, кто сегодня на складе, сверить наличие товаров с интернет-магазином. Периодически Лена прислушивалась к происходящему в квартире, однако там стояла тишина. Неужели повезет и хотя бы полдня удастся проработать спокойно…
Звонок в дверь раздался часа через два. Лена аж подпрыгнула. Она лихорадочно перебрала в уме тех, кто мог к ней заглянуть: курьерской доставки на сегодня не ожидалось, друзья все сидят в самоизоляции, а у соседки ключи. И соседка непременно позвонила бы по телефону, прежде чем прийти, она знает, что нельзя так вламываться. Свидетелей Иеговы и продавцов пылесосов «Кирби» удачно разметал коронавирус, а значит… Плюнув на предположения и мысленно ругая нежданных гостей на чем свет стоит, Лена побежала открывать. Не дай бог, продолжат трезвонить.
В глазок был виден мужчина в добротной кожаной куртке, джинсах, медицинской маске и перчатках; под мышкой он держал толстую папку. Прежде чем визитер успел снова нажать на кнопку звонка, Лена распахнула дверь.
– Вы что, сдурели?! Зачем вы приехали? Откуда узнали мой адрес?
– Елена Павловна, – произнес незваный гость голосом занудного Игнатьева, – я привез акты на подпись. Это больше нельзя откладывать. Ваш адрес мне дал шеф.
Лена судорожно оглянулась назад. Ей показалось, или из комнаты донеслись какие-то звуки? Нет, нет, ведь так хорошо день начинался!
– Егор! – прошипела она. – Вы совсем с ума сошли?
– Елена Павловна, – завел Игнатьев, – я с начала самоизоляции сижу дома…
– Кто бы сомневался!..
– …И сейчас намерен соблюдать социальную дистанцию. Видите, я в перчатках, и руки дезинфицировал. А ехал на своей машине. Я максимально нас обезопасил, и я…
– Вы не уйдете? – тоскливо спросила Лена, прислушиваясь к происходящему за спиной – а там совершенно точно что-то происходило! – Вы же так просто не отвяжетесь, да?
Игнатьев покачал головой. Глаза над маской были упрямые и синие-синие. Лену всегда поражало: как такому человеку могла достаться приятная внешность и космические глаза?
– Ладно, входите, только быстро и тихо, – она отступила назад, пропуская Игнатьева к вартиру. – Проходите на кухню, я сейчас.