Глава 16
Холодный взгляд, непроницаемое лицо, спокойствие, размеренность в движениях. На самом деле железная выдержка показная.
— Я не знаю, почему камеры замкнули. Знаю, что блок управления сгорел, а новый только завтра подвезут.
Олег Загорбков смотрел на Родиона как на пустое место. И крутой он невыносимо, и вины за ним никакой нет. Сам Малыгин с ним говорил, спрашивал, и ничего, даже не наказал. Никишина увольняют, его наказали — он виновный, с него и спрашивать.
— Ты что, не понимаешь? — спросил Фомин. — Видеонаблюдение вырубили не просто так. Наблюдение вырубили, чтобы настоящего киллера на цель вывести. А липового подставить… Это не Гуляев Смальцева пытался убить. Это не казачья месть — бессмысленная и беспощадная. Здесь действовали с холодным расчетом. И чей-то жестокий умысел против Смальцева… Кто-то заказал Смальцева. А он взял и выжил. И уже, возможно, отдал приказ наказать всех, кто участвовал в покушении на его жизнь. Око за око! Это значит, что у тебя не пряники отберут, парень, у тебя отберут жизнь.
Загорбков отвечал за систему технической охраны и видеонаблюдения, своя каморка у него с надписью «аппаратная» на двери.
— Я-то здесь при чем? — нахмурился Загорбков.
— А кто за систему видеонаблюдения отвечает?
— Но я-то не при делах! Это все перепад напряжения!
— Какой перепад напряжения? Почему не установили стабилизатор?
— Так и стабилизатор навернулся.
— Это ж какой перепад напряжения нужен для того, чтобы стабилизатор сгорел?
— Да нет, там характеристики чуть выше предела. Слабый скачок выдержит, а сильный… сильный не выдержал…
— А сильный скачок откуда?
— Ну так если вся система полетела… Но только у меня…
— Откуда скачок?
— Не знаю… Но, может быть, обрыв нуля.
— Где обрыв?
— В коммутационном щитке.
— Может быть, обрыв нуля или был обрыв нуля?
— Да сейчас-то все в порядке. Значит, был… Кто-то мог сорвать нулевой контакт. Ну а потом на место установить.
— Кто мог?
— Не знаю… Я же не постоянно здесь.
— Кто отвечает за систему?
— Отвечаю я, а дежурят все по очереди. Днем я…
— Кто находился в аппаратной перед тем, как сгорел блок управления?
— Я находился… И Никишин заходил.
— Никишин мог?
— Не знаю.
— Если не знаешь, значит, не уверен.
— Я знаю, что у него ключи от щитка были… Но он не мог.
— Почему?
— Зачем ему выводить из строя систему?
— Но все равно ты его назвал.
— Вы спросили, я назвал… Ну да, ноль оборвать нетрудно… Просто мало кто об этом знает…
— Кому надо, тот знает.
— Ну да, вы правы. — Загорбков задумался, приложив палец к подбородку. От его внешней невозмутимости не осталось и следа.
— Что ты можешь сказать о Никишине?
— Да что я могу сказать… Жесткий мужик, напористый… И скользкий…
— Скользкий — это подлый?
— Можно и так сказать.
— Лучше всего с примерами.
— С примерами… Вот зачем он Катьку тронул?
— Зачем?
— Знал же, что она… — Загорбков замолчал, осознав свою оплошность.
Это Никишина, считай, уволили, а он в деле, ему за словами следить нужно, о начальстве или хорошо, или никак.
— С Малыгиным любовь крутит? — спросил Фомин.
— Ну да, с Малыгиным, — кивнул Загорбков, озадаченно глянув на участкового.
— Все знали?
— Не то чтобы все… Но Никишин знал.
— И что?
— Ну да, я скажу, а мне потом… — качнул головой парень.
— А ты не говорил, ты просто уточнил. Никишин сам с Еремичевой закрутил. И я это знаю. — Родион смотрел на Загорбкова спокойно, без нажима, но прямо в глаза.
— Знаете?
— Знаю. И тоже, как и ты, никому не говорю. И правильно делаю. Зачем сплетни распускать?… Или Еремичева заодно с Никишиным была?
— В смысле заодно?
— Но Никишин же не просто так блок питания сжег?
— И что, это он покушение организовал?
— Может, организовал. Может, просто киллеру помогал.
— Он же начальник охраны…
— Я только одного не знаю, зачем Никишин совратил Еремичеву?
— Он не то чтобы совратил. Она и сама была не против… Была бы против, сюда бы не ходила.
— Сюда?
— Ну так, а зачем Никишин сюда приходил? — Загорбков надавил на операторский стол, словно проверяя его на прочность.
А ведь крепкий стол, ничего с ним не станется, если девушку на него посадить, там более такую худенькую, как Еремичева.
— Тут у меня удобно, со стороны склада можно зайти, никто и не увидит, как он Катьку сюда таскал…
— Долго таскал?
— Долго.
— Он же всего три недели как здесь работал.
— А две недели — это мало?… — фыркнул Загорбков.
— Значит, они сразу начали?
— Я же говорю, Никишин — мужик напористый. Пришел, увидел, победил… А с женщинами у нас здесь туго…
— Так, может, это Никишин с Катериной аппаратуру твою сожгли?
— Да нет, не могли, я думал…
— Случайно не могли?
— Случайно точно нет.
— Значит, они заодно?
— Что заодно?… А-а, ну да!.. Да нет, Катьке-то зачем аппаратуру жечь?…
— Это хорошо, что ты умеешь хранить женские тайны. И еще лучше, что ты все правильно понимаешь… Пойми правильно еще раз. — Фомин достал из кармана лист с фотороботом, предъявил для опознания. — Знаешь этого человека?
— Этого? — задумался Загорбков.
— Этого.
— Это же не фотография?
— Субъективный портрет.
— Какой-то размытый.
— На камерах тоже изображение размыто. — Фомин кивком указал на неработавшие мониторы.
— Ну точно! На картинке с камеры я его и видел!
— Где?
— Ну да, на дороге и видел. — Загорбков поднял руку, будто собираясь шлепнуть себя по лбу. Другой рукой он указал на монитор, с помощью которого отслеживал ситуацию на подступах к терминалу.
— На дороге?
— Там как раз потом карабин нашли.
— А этого не нашли, — Родион указал на фоторобот условного Каракозова.
— Но я-то видел. За день… Или за два?… Или за день до того, как мозги сгорели. — Загорбков ткнул пальцем в сторону системного блока системы видеонаблюдения.
— На дороге, которая ведет к железнодорожному мосту?
— Да.
— И что он там делал?
— Стоял курил.
— И все?
— Смотрел на забор, на камеры. Ну, не то чтобы пялился. Но смотрел.
— И все?
— Да можно записи глянуть, — спохватился Загорбков. — Мозги-то сгорели, а память осталась.
— Память — это хорошо, — хмыкнул Родион.
Похоже, Храмцов совершенно не заморачивался на такие формальности, как изъятие видеоматериала с камер слежения. А зачем? Ясно же, кто стрелял.
Блок с записями подключили к обыкновенному ноутбуку, Загорбков нашел нужный фрагмент записи, и Родион увидел условного Каракозова своими глазами. Он шел со стороны моста, шел спокойно, там, где дорога поворачивала влево, в обход терминала, остановился, неспешно глянул по сторонам, закурил. Потом появился человек, он подошел к нему, остановился, что-то сказал, махнув рукой куда-то в сторону ворот.
Каракозов, пожав плечами, ушел, а его место занял Никишин. Это он прогнал условного Каракозова, во всяком случае, так можно было подумать. Но Фомин не знал, о чем они говорили, возможно, они обменялись важной информацией.
— Я даже не знал, что Никишин в кадр попал… — пожал плечами Загорбков. — Проморгал.
— Ну, хорошо хоть внимание обратил.
Родион сделал несколько скриншотов с видеокадра, где условный Каракозов получился лучше всего и где он стоял рядом с Никишиным, распечатал снимки, а затем изъял блок записи под протокол, поблагодарил Загорбкова за ценную информацию и вернулся в машину. Скорокова не появлялась, а Майя откровенно скучала, не зная, чем себя занять. Одно дело — по соседям Еремичевой бегать, и совсем другое — по терминалу, где сплошь мужчины с их сальными шутками. Скорокова-то не боялась, она в форме, да и силу могла применить, а Майя вовсе не такая грозная на вид. На язык острая, но внешность у нее вовсе не хабалистая, нежная она, женственная. И так вдруг Родиону захотелось снять с себя куртку и набросить на ее плечи.
— Не замерзла? — спросил Фомин.
— Так печка же.
— Печка, — кивнул он.
Печка, может, и греет, но без мужского тепла женщинам все равно холодно. А Майя осталась без своего Семена, возможно, навсегда.
Скорокова опрашивала охранника, еще только одного из целого списка людей, и Фомин велел ей закругляться.
— Что узнала? — спросила Майя, когда Маша вернулась в машину.
— Да вот ходят слухи… — с усмешкой начала Скорокова.
— Насчет Еремичевой? — настороженно глянул на девушку Родион.
И Маша нехорошо думала о Катерине, и Майя, и их подозрения, в общем-то, подтвердились. Но что-то не хотелось раздувать угли: разговор предстоял серьезный, и совсем необязательно превращать его в бабский базар.
— Насчет Еремичевой.
— Насчет Еремичевой ясно одно, — резко произнес Родион. — Еремичева заодно с Каракозовым. С ним же заодно и Никишин.
— Никишин? — как-то не очень удивилась Маша.
— Я видел их вместе. — Фомин протянул ей снимки с видеозаписи. — О чем они говорили, не знаю. Но Каракозова видел возле терминала и Перфильев. Он сидел в машине и кого-то ждал. Возможно, Никишина.
— Зачем ждать, когда можно по телефону поговорить? — спросила Майя.
— Такие контакты легко читаются, — качнула головой Скорокова. — А они шифровались.
— Каракозов не светил свой телефон до последнего, — кивнул Родион. — Но не в этом дело. Дело в том, что Каракозов находился в контакте с Никишиным. А Никишин находился в контакте с Еремичевой.
— А Еремичева находилась в контакте… — ухмыльнулась Маша.
— С ним она и находилась… — отрезал Родион. — Никишин и Каракозов готовили убийство Смальцева. Никишин знал о подвигах Гуляева, он решил на этом сыграть, а Еремичева ему в этом помогла. Позвонила Семену с телефона Крячкова. Не знаю, как она выманила его из дома, да еще и с карабином. Но она сделала это. А Каракозов перехватил Гуляева. Возможно, у него есть сообщник, о котором мы еще не знаем. Но который мог стрелять в Смальцева…