– Разве вы не предложили ему и остальным заключить соглашение с вами?
– Предложить-то я, предложил, но сейчас не уверен, что это – возможно, – если бы была возможность, Зигрид бы наверняка картинно развел руками, но пока только отвел взгляд. Я дернулась от беспокойства и подозрения.
– Вы солгали? – прищурилась я.
– Скорее – переоценил свои возможности, – в поблекших глазах я успела заметить огонек лукавства. Поток маны вновь едва не прекратился, а в мысли закрылась идея послать все к черту и свалить прямо сейчас! – Для меня также невыносима мысль, что дети и женщины могут погибнуть из-за ошейников. Но в свете последних событий понимаю, насколько рискую. Я утратил всю свою силу и влияние. Выходка Вероники будет иметь последствия, и я пока с трудом представляю, как ее решить. Привязка новых рабов будет стоить мне значительного количества не только магических, но и физических сил, которых у меня и без того немного, чтобы разбрасываться ими бездумно, особенно когда велика опасность стычки с работорговцами. Усугублять положение присвоением рабов погибших охотников за головами мне бы не хотелось. Это поставит под удар всех, кто доверил мне жизни. Вот, если бы… – выразительно протянул он. – Но не будем об этом, – вздохнул Зигрид, даже не оставляя сомнений, что именно он имел под «если бы». Если бы я согласилась уступить Рафа, эльф бы наверняка защитил деревню и его жителей, а Зигрид не страшился растратить силы на спасение новеньких. Вот какую цену он предлагает мне за жизнь пяти рабов.
Потребность заорать и разбить бутылек, который, в теории, мог спасти старика, стала просто невыносимой. Впрочем, отчего-то я была не удивлена данному повороту событий. Внутренне я понимала, с кем придется иметь дело. Я догадывалась, что добродушный старик не смог бы управлять таким поселением в подобном месте, тем более, прикованным к постели. Я знала. Знала и все же…
«Нельзя! – напомнила я себе мысленно. – Я обещала Рафу. Ко всему прочему, теперь, когда есть угроза Тилю и остальным, я просто не имею права оставить все, как есть, и хлопнуть дверью. Но, что еще опаснее, услышав такой расклад, и сам Раф может загореться самоотверженностью и настоять на том, что этой деревне он – важнее, чем мне. Смогу ли я ему отказать в его искреннем желании остаться? Нужно что-то придумать, срочно!»
– Я могу вам признаться? – помедлив, спросила я тихо-тихо, стыдливо пряча взгляд.
– Разумеется, – в поблекших глазах промелькнуло любопытство и удовлетворение. Он не сомневался, что смог пробиться сквозь мою броню и пошатнуть уверенность.
– Пожалуйста, не говорите Рафу, иначе он мне не простит. Я… у меня нет ключа от ошейника Рафаэля.
– Что? – искренне удивился старик, а затем его взгляд выразительно скользнул на виднеющийся шнурок, который выглядывал из ворота рубашки. Я помедлила, скорбно опустила взгляд, а после потянула шнурок, демонстрируя лишь одинокий узелок, завязанный впопыхах.
– Во время путешествия узел развязался, я заметила слишком поздно. А признаться Рафу… побоялась. Вы же сами знаете его характер… – сконфуженно пожала я плечами. Мужчина все еще гипнотизировал взглядом пустой шнурок, а я понуро вздохнула. – Даже если бы я захотела, не думаю, что смогу продать Рафа…
– Да, это, действительно, может стать проблемой… – задумчиво кивнул Зигрид, но, не успела я перевести дух, как он оживился: – Впрочем, уверен, что смогу решить и этот вопрос.
– В смысле? – пришло время изумляться уже мне. – Разве для смены метки или снятия ошейника не требуется ключ?
– Требуется, – не стал спорить старик, – Но ключи – вещь, которая теряется до печального часто, – понимающе улыбнулся он сквозь боль. – Потому опытные рабовладельцы освоили магический метод, который поможет перенести метку без использования ключа.
– И вы знаете того, кто может это сделать? – спросила я почти одними губами, запоздало осознавая, что с изумлением слишком затянула.
– Разумеется, – вновь попытался он тепло улыбнуться. Но боль не давала, потому улыбка походила на гримасу. – Видимо, Рафаэль тебе не рассказывал о том, как именно он попал ко мне.
– Не рассказывал, – согласилась я.
– В юности, пока не родилась Вероника, я сам был работорговцем, – признался Зигрид, пока я пыталась сохранить глаза на месте. – У меня сохранились связи, и, когда я приезжал в город по нуждам поселения, наткнулся на пополнение, которое доставили охотники за рабами. Среди этого пополнения и был Рафаэль. Отчего-то я знал, что такой, как он, долго не проживет, если останется там. Потому выкупил его. Пришлось намучиться, но со временем мы с ним поладили.
– Это было… интересно, – смогла я выдавить, а затем решила подвести итог: – Правильно ли я понимаю, что вы поможете новой группе эльфов, только если я уступлю вам Рафа?
– Я бы не хотел выражаться так, но в целом ситуация такова. Боюсь, я сам ограничен не меньшими рамками, – вновь вздохнул старик, а я едва не скрипнула зубами. Поток маны прекратился сам собой. Я думала – опять эмоции повлияли, но, когда попыталась вновь влить в бутылек немного, у меня ничего не получилось. Похоже, этого должно быть достаточно. Остается заставить себя отдать лекарство старику. Но теперь на моих условиях!
– Мне нужно подумать над вашим предложением. Раф стал мне товарищем, потому мне бы не хотелось распоряжаться его судьбой как вещью.
– Понимаю, – кивнул мужчина. – Только не задерживайся с ответом. У эльфов не так много времени.
Я вновь стиснула зубы, а затем ненавязчиво достала бутылек, заметив, как в глазах старика появляется интерес.
– В свою очередь, я бы тоже хотела предложить вам договор. Что, если я скажу, что могу вам помочь?
– Лекарство? – нахмурился мужчина, не проявив особых восторгов. – Боюсь, мне уже ничего не сможет помочь. Меня лечили множество алхимиков, даже был один целитель, но ничего не смогли сделать. Мне становилось только хуже. А сейчас, когда я смирился, ворошить это осиное гнездо не хочется.
Я по-прежнему не знала, как работает моя магия, и совершенно не знаю, как исправить ситуацию Зигрида. Я примерно представляю, в чем кроется проблема, но все же, я – лишь аптекарь, а не алхимик или профессиональный нейрохирург.
Потому, наполняя бутылек магией, со знанием болезни и симптомами старика, я могу лишь надеяться, что это поможет и полагаться на удачу.
– Ваша дочь, или Раф должны были упоминать, что я имею некоторые навыки в алхимии, – стараясь говорить как можно спокойнее и небрежнее, продемонстрировала я бутылек мужчине. – Если позволите, я бы хотела предложить вам испытать и мое лекарство. Если оно поможет, мы пересмотрим условия нашего договора. Согласны?
– Ох, Аста, – снисходительно, но искренне улыбнулся старик, морщась от боли. – Я уже обращался в гильдию алхимиков. Боюсь, они сделали все, что было в их силах, но смогли выгадать мне лишь парочку лет жизни, которые уже подходят к концу. Моя болезнь – необратима.
– В таком случае, вы ничего не теряете, – пожала я плечами. – Если это потому, что вы меня не знаете и не можете доверять… – выразительно начала я, но старик перебил:
– Дело вовсе не в этом. Я не сомневаюсь в твоей порядочности, Аста. Вероника рассказала, как ты помогла ей и тем рабам. Да и Рафаэль отзывался о тебе исключительно положительно.
– Что-то сомневаюсь в последнем, – не сдержала я усмешки.
– Характер Рафаэля – специфичен. Но не сомневайся, что он тебе верит. Уже одного этого достаточно, чтобы и мне не сомневаться в твоих мотивах, – вздохнул он и тоскливо посмотрел на бутылек. Разочаровываться вновь, теряя очередную надежду, мужчине не хотелось, и я не могла его в этом винить. – Если тебе не жаль тратить такое драгоценное снадобье на обреченного старика, то я не против подергать удачу за хвост, – улыбнулся он натужно.
Я кивнула и поднялась с места. Приподняла голову мужчины, отчего он едва заметно застонал, а после приложила бутылек к его губам и позволила сделать глоток. Затем отошла на свое место и внимательно посмотрела на старика, магическим зрением отслеживая возможные изменения.
И они были!
Я категорически не представляю механизма моих возможностей. Совершенно не знаю, как это происходит. Порой кажется, что моя сила – просто универсальное средство. Но та же интуиция подсказывала, что это не так, и мои силы работали, истребляя именно корень болезни. И вот этого я не понимала. Порой даже не знала, где именно кроится этот корень, и просто позволяла магии делать свое дело, полагая, что она, как живой организм, сама разберётся. Эта методика пока не подводила. Может, это и есть божественное благословение?
Вот и сейчас, магия не стала исправлять побочки болезни, как воспаление и закостенение позвоночника, и расправлялась с причиной – аутоиммунной болезнью, отчего кровь старика с каждым ударом сердца очищалась.
Полагаю, алхимики и целитель, о которых упоминал Зигрид, пытались исправить последствия и лечили кости, игнорируя первопричину. Потому, даже если улучшения были, со временем все возвращалось и становилось только хуже.
И чем чище была кровь, тем ощутимее выравнивалось дыхание старика, а сердце брало спокойный и размеренный темп.
– Что… что ты сделала? – пораженно переспросил Зигрид, искренне поражаясь переменам в себе и тому, что боль уходила. – Это что – наркотик, который притупляет боль?
– Не совсем. Это то, что помогло очистить вашу кровь от болезни, которая и повлияла на кости, – исправила я его.
– Кровь? Причем тут кровь? – подтвердил он мои догадки относительно его былого лечения.
– У вас болезнь крови, которая влияла на кости и позвоночник. Боли и проблемы с подвижностью – лишь последствия. Мое лекарство было направлено именно на лечение крови. Думаю, я выкроила вам еще десяток-другой лет жизни, – улыбнулась я, лишь сейчас осознавая, что заметно устала. Незаметно для себя, я влила в бутылек маны больше обычного, что оказалось ощутимо. Даже голова слегка закружилась. Полагаясь на интуицию, не следует забывать про осторожность. Так, глядишь, для серьезного ранения придется и вовсе все силы отдать. Вот в чем опасность бездумного использования магии, которую я не умею контролировать и не понимаю ее работы. Нужно это исправить.