– Почему ты ему все не рассказала? Он бы поверил, объясни ты ему все. Он же знает о твоей силе, если бы ты рассказала об увиденном в сознании Зигрида, о том, что он решил сдать тебя рыцарям взамен на защиту от работорговцев, у Рафаэля бы и вопросов не возникло.
– У тебя – не возникло вопросов, с Рафом – другая история. А он сделал свой выбор. Мне надоело доказывать свою правоту, когда я ничего плохого не сделала. Как уже говорила, я не совершила ничего, что могло бы пошатнуть его доверие ко мне: следовала правилам, полагалась на него и рисковала по его просьбе. Я ему верила. Он мне – нет. Мне не нужен такой союзник, который будет сомневаться во мне или моих словах в пользу тех, кто ему дороже.
– А Зигрид? Зачем ты ему помогла и продолжила исцеление, когда узнала, что он тебя предаст?
– Своя рубаха – ближе к телу. В его желании защитить то, что ему дорого – нет ничего странного. Я понимаю его мотивы. Понятное дело, что Зигрид бы не стал рисковать остальными ради меня одной. Даже в качестве благодарности. Начни он артачиться, и от поселения не останется и следа. Работорговцы снесут это место, и Раф не спасет, а Зигрид силен лишь в переговорах и достижениях компромиссов. Он ничего не мог предложить, чтобы урегулировать спор. Ничего, кроме меня. И ведь поступил благородно: мог пообещать меня работорговцам, но связался с рыцарями, которые доставили бы меня в столицу, где меня держали бы в платиновой клетке, с принцем в придачу. Если подумать, он мне услугу делает, – хмыкнула я. – Я не держу на него зла и с самого начала знала, с кем связываюсь. Удивилась бы, поступи он иначе.
– И все же, я не могу не согласиться, что мы с тобой сильно рискуем. На снятие ошейников ты отдала много сил. В лесу в таком положении – опасно. Особенно вечером.
– Вариантов не было. Опаснее было бы взять детей и женщин с собой. Будет лучше. если они переждут в безопасном месте. Нам вдвоем будет сподручнее. Снять ошейник только с тебя, а их оставить здесь – я не могла: они бы были порабощены. И тогда снять с них ошейники с активной рабской привязкой без ключа было бы невозможно даже с моей силой. Придется выкручиваться с тем, что есть. Я даже в расцвете сил не особо способная воительница. Куда лучше, когда я едва дышу и не мешаюсь под ногами.
– Я сделаю все, что в моих силах, – пообещал мне Тиль и помог взобраться в седло.
– Рассчитываю на тебя, – улыбнулась я тоскливо и насильно заставила себя зажмуриться, лишь бы не обернуться на деревню, от которой мы стали стремительно удаляться. Лишь бы в последний раз не заметить остроухий силуэт в окне гостевого дома. Ведь я не сомневалась, чей именно взгляд почти физически сейчас прожигает мне спину.
***
– Аста! Проклятье!!! – выругался мужчина от очередного болезненного удара молнии ошейника, когда он собирался ослушаться приказа и сделать шаг в сторону двери. Отдышавшись сквозь стиснутые зубы, эльф посмотрел в окно, которое выходило на дорогу. Именно тогда он заметил уезжающую пару всадников, и реальность обрушилась на него, точно ушат с холодной водой.
Она сделала это. Она правда бросила его. Аста просто… отказалась от него.
«За что? Что я сделал не так? Почему?» – пронеслось у него в мыслях лихорадочно.
«Ему ты поверил безоговорочно. Мне – нет. Вот и вся разница» – так она сказала ему. При этом в ее глазах не было ни испуга, ни волнения, ни стыда, ни вины, какая появляется у тех, кого поймали на лжи. Аста смотрела на мужчину с разочарованием и нескрываемой обидой, точно не она его, а он обманывал ее.
«Почему? Что я упустил? – продолжал он думать. – Это не может быть обыкновенной ревностью. Аста не та, кто стал бы так злиться из-за подобных мелочей. Так в чем же причина? Неужели я ошибался?»
Взгляд сам собой упал на сиротливый шнурок, на котором не так давно висел ключ. Когда он видел его у нее в последний раз? День, быть может, два назад. Где и когда она могла его потерять? Почему смолчала?
«Я бы все равно никуда от нее не делся, что с ключом, что без него, пока на мне ошейник! Ей не было смысла мне врать, если только не хотела обижать меня или намеренно давала ложную надежду, – думал он, но мысль, что Аста намеренно водила его за нос, отчего-то отказывалась усваиваться в его сознании. Поверить в это было еще сложнее, чем в то, что она ничем не примечательный алхимик, коим так упорно прикидывалась. Бездарно прикидывалась, надо сказать. Врать Аста не умеет. – Я бы понял, обманывай она меня несколько дней. Она бы не могла утаить это и выдала бы себя, так или иначе.»
Мужчина нахмурился.
«И все же, ключа нет. Кому-то она соврала: либо Зигриду, либо мне. Другого не дано. Если предположить, что она намеренно ввела в заблуждение Зигрида, для чего ей могло это понадобиться? Уже тогда предполагала, что Зигрид предложит выкупить меня, и подстраховалась, чтобы был достойный повод для отказа?»
Внезапно версия показалась весьма рабочей.
«Не сходится, – тут же отрезвил себя мужчина. – В таком случае, сейчас ей ничего не стоило просто показать мне ключ. Он должен был быть у нее, но Аста бы не бросила меня, забрав мою свободу с собой.»
Думать о том, что она могла из обиды так зло подшутить, не хотелось. Как не хотелось думать, что она играла его жизнью и свободой.
«Выходит, ключа у нее действительно не было, – выдохнул он. – Зигрид не обманул. И все же, она уехала, а я чувствую себя виноватым. Идиотка. Что она себе там навыдумывала? Неужели действительно думает, что сможет продолжить путь без каких-либо проблем в компании лесного эльфа? Тиль, пусть и мужчина, но из крестьянского поселения. Едва ли он будет хорошим воином и защитником.»
Мужчина схватил с пола шнурок и сжал его в кулаке, а затем посмотрел на Веронику. Та прятала виноватый взгляд за то, что не помешала гостье уехать. Да, именно так, по мнению Рафаэля, должна была бы выглядеть Аста, пойманная на обмане. Но она не выглядела.
«Она, конечно, чудачка, но вполне адекватная. Что-то не сходится… О чем она говорила? Что имела в виду, когда заявляла, что Зигрид – предатель. Почему просто не объяснила?»
Столько вопросов, а ответов у мужчины почти ни на один не было. И единственная, кто мог ответить на них, сейчас мчится навстречу лесной опасности. Ладно, она, но эльф должен был понимать, что чем глубже в лес, тем опаснее и звери, и монстры будут встречаться на пути.
«Большая удача, что из всех монстров за время путешествия мы натыкались лишь на относительно неопасных и пугливых, которые сами сторонятся людей. Пантера – не в счет. Аста сама полезла к нему. И отыскала же как-то!»
Здесь все иначе: монстры не только не боятся людей. Но и считают эту территорию своей, а значит, будут защищать ее от чужаков.
Странно, но мысль, что девушка может пострадать, причиняла Рафаэлю больше беспокойства, чем риск последствий с его летальным исходом. Его жизнь, пусть Аста и сбежала, по-прежнему зависела от целительницы, про что он вспомнил в последнюю очередь.
– Я должен ее остановить… – произнес он напряженно и вновь посмотрел в окно. Повернулся, чтобы сделать шаг к окну, но новый удар током едва не сбил его с ног.
– Рафаэль! – бросилась к нему Вероника и вцепилась в его плечи, желая остановить. Теперь она проявляла куда больше рвения, нежели, когда стоило бы остановить целительницу и Тиля. – Пожалуйста, не двигайся. Она отдала приказ, ты не можешь его нарушить.
– Я не могу остаться здесь навечно. Рано или поздно эффект должен спасть, – прорычал мужчина сквозь боль.
– Я разбужу отца. Возможно, он уже пришел в себя. Наверняка ему удастся что-нибудь придумать. Папа освободит тебя от действия приказа. Потеря ключа – не страшна, отец обещал, что сможет сменить метку и без него, – заверяла Вероника, преданно смотря в глаза мужчины, искаженное от гнева. – Пожалуйста, подожди.
– Я не могу ждать, Вероника! – рявкнул мужчина, отчего девушка отшатнулась в испуге. – Я должен ее остановить. Я обещал, что защищу ее. Даже от нее самой!
– Почему?! – со слезами на глазах, в свою очередь, закричала девушка. – Почему для тебя это так важно? Она бросила тебя. Она тебя обманывала! Почему ты продолжаешь быть верен ей?! Для нее ты – всего лишь раб. То, как она с тобой поступила, только подтверждает это!
– Я не знаю, что вынудило Асту так сделать. Но для нее это – не типично, Аста бы так не поступила без причины, – уверенно мотнул мужчина головой. – Я знаю, что у нее были причины, чтобы сбежать. Она верит в то, что это было необходимо.
– У нее не было причин, – упрямо и зло произнесла Вероника. – Она поступила так только по своей прихоти. Весь этот поход, все ее поступки – нелогичны. Она такая же, как и все остальные рабовладельцы. Для нее жизнь раба ничего не стоит! Думаешь, я не знаю, что это ты, по своей инициативе спас меня и тех эльфов? Я поняла это сразу же, как только увидела ее. Она была в ужасе оттого, что ты сделал с теми зверями. Она сожалела о смертях этих отбросов-работорговцев.
– Заткнись! – внезапно даже для самого себя закричал Рафаэль, и девушка пораженно замолкла, смотря на него огромными мокрыми глазами, полных боли и непонимания. – Не смей говорить о ней так. Ты не знаешь ни ее саму, ни ее мотивов, чтобы сметь судить Асту, – угрожающе понизил он голос. – То, что она ценит каждую жизнь, не делает ее хуже тебя. Но она умеет оценивать риски и расставлять приоритеты. Она на многое готова закрывать глаза, но я ни разу не видел, чтобы она поступала не по совести.
– Да что она с тобой сделала? – пораженно прошептала Вероника. – Она тебя будто приворожила.
– Просто с ней я не чувствовал себя рабом. Она – единственная, рядом с кем я ощущал себя равным и забывал, кем являюсь на самом деле. Я был ей нужен, – упрямо посмотрел Рафаэль в глаза девушки, и она отвела взгляд, понимая, что он имел в виду. Даже с Зигридом, даже с ней, Вероникой, Рафаэль никогда не забывал, что был всего лишь рабом. А с ней, с этой Астой…