– Аста, хватит! – рявкнул Сэд, а затем переместился ко мне и обхватил за плечи, удерживая на расстоянии вытянутой руки, чтобы посмотреть мне в лицо. – Прости меня! Я совершил непозволительную глупость, – тряхнул он меня за плечи, словно пытался привести в чувства. – Ревность затмила мне разум, и я причинил тебе боль. Прошу тебя, если сможешь, когда-нибудь простить, хоть и понимаю, насколько сложно это будет, – я упрямо отводила взгляд, до крови прикусив губу, а он все продолжал: – Однако… как бы я ни хотел проявить благородство и отступиться, сделать этого не смогу. Я не откажусь от тебя… но дам время, – помедлив, словно вырывал эти слова из себя клещами, все же, пошел он на уступки. – Я не стану тебе докучать. Но взамен, прошу лишь об одном: используй меня, когда придет время. Не позволяй гордости причинить тебе вред.
Я вздрогнула, вскинув лицо, и с недоумением посмотрела в серьезные золотистые глаза.
– Что? – опешила я, даже не подозревая, что разговор может зайти в подобное русло. – Что значит «использовать»?
– Не отказывайся от моей помощи, – поморщился он, словно не знал, как именно выразить свою идею, точно пытался переступить через себя и делал нечто ему несвойственное. – И… когда станет совсем невмоготу, приходи ко мне. Я не прикоснусь к тебе без разрешения, но не хочу, чтобы ты мучилась. Отнесись к этому, как к использованию меня… – Сэд виновато улыбнулся разбитыми после драки с Рафом губами, а затем отошел. – Сегодня я буду занят и тебя не побеспокою. Надеюсь, завтра ты позволишь мне хотя бы быть рядом.
Затем демон исчез, а я осталась наедине со своей растерянностью и удивлением. Что с этим демоном не так, его точно подменили! Неужели Рафу все же удалось выбить из него все дерьмо?
До своей комнаты я добралась без происшествий и до самого вечера просидела в постели, обдумывая произошедшее утром, открывшуюся правду о Теодоре и последних словах Сэда.
В сложившихся обстоятельствах нужно действовать быстро. Прознав о тайной торговле духами на черном рынке и причастности к этому Старейшин, Теодор понимал, что это лишь дело времени, когда они доберутся до его семьи. Если Тео хотел помешать им, и сохранить жену и детей, нужно было действовать так, чтобы Старейшины не добрались до них. Жену отправили в храм в дальние земли, дочь разжаловали так, чтобы она никак не пересекалась с интересами Старейшин, а сыном, который был первым в списке для устранения… пришлось пожертвовать. Рафа нужно было устранить так, чтобы до него точно не добрались, уж больно он был проблемным для власть имущих и от него бы избавились в любом случае, невзирая на сотрудничество Теодора.
Зная о готовящемся нападении, Тео пошел на опережение и решил спрятать сына там, где его точно не станут искать, сочтя мертвым. Ведь даже предположив, что Рафаэль попал в плен, Старейшины бы решили, что такой гордый эльф, как Раф, скорее лишит себя жизни, нежели станет пресмыкаться перед людьми. Но они недооценили желание Рафа выжить и отомстить, в чем не сомневался родной отец, даже зная, что его выходка может навсегда отвратить от него сына…
Вспоминая чувства Теодора, который нес на себе весь этот груз в одиночку, слезы наворачивались сами по себе. Он столкнулся с непосильной задачей, заранее зная, что станет изгоем и врагом для своей семьи: ненавистным и презренным. Но он был готов принять все и даже больше, лишь бы они жили. Даже если они так никогда и не узнают, чего ему стоило подобное, и какому риску он подвергался каждый день.
Благодаря жертве и стараниям Теодора, Старейшины некоторое время перестали за ним следить, убедившись в его лояльности после того, как тот пожертвовал сыном в их понимании. Именно это дало возможность Тео собирать сведения и компромат, который был способен уличить и уничтожить корыстную верхушку. Но в одиночку он все равно не смог бы это провернуть, потому покорно ждал подходящей возможности.
Теперь же, когда Старейшинам стало известно о том, что Рафаэль жив, они наверняка предпримут какие-то действия, чтобы избавиться и от всей семьи Теодора, дабы прикрыть свои делишки. С Теодором прибили двое из семи старейшин в числе делегации, и они будут наблюдать за нами и не позволят добраться до столицы. Скорее всего, от нас попытаются избавиться в пути. На землях Престонвиля – это делать слишком рискованно. Потому нам нужно их опередить, а для этого нужен кто-то, кто способен перемещаться на большие расстояния и достаточно сильный, чтобы выбраться из того ада живым.
Кажется, я знаю, где сегодня будет пропадать Сэд. Вот только… с чего бы ему сотрудничать?
***
Уже стало смеркаться, когда за окном и в коридоре послышалось движение, предвещающее надвигающиеся новости. Геройствовать я не собиралась, как и совать нос куда не следует. Все равно помочь бы ничем не смогла.
Отчего-то у меня даже не было сомнений, что ситуация разрешится в нашу пользу. Говорило ли во мне безграничное доверие Рафу или пресловутая интуиция, которая подчинялась воле Фортуны, мне было все равно, но этого хватило, чтобы не лезть на рожон и не путаться под ногами.
Так я и провела в одиночестве почти весь день, заедая голод тарелкой фруктов и орехов, которые уже были в комнате.
Ко всему прочему, у меня была еще одна причина лишний раз не высовываться, но о ней думать не хотелось, как и демонстрировать свое состояние.
Все стихло, когда на землю опустилась ночь, а я с трудом могла даже лежать от вновь нахлынувшей боли, которая пронзала все тело от распирающей меня маны. За те дни, что я провела с Сэдом, это чувство почти забылось, но сейчас я была уверена, что прежде было не так больно. Видимо, с каждым днем мое состояние только ухудшается…
А на ум сами собой пришли последние слова Сэда о том, чтобы я забыла про гордость и воспользовалась им. И с каждой волной боли эта мысль звучала все громче.
Именно тогда я и услышала, как в дверь постучали.
– Я не голодна, – из последних сил выкрикнула я, в надежде, что меня просто оставят в покое, но вместо этого дверь в комнату открылась, и показался бледный, осунувшийся даже в тусклом свете луны и уличных фонарей, Раф.
– Я знал, что ты не спишь… – произнес он, а затем, точно в нерешительности, замер, смотря в одну точку, а я подумала, что он не хочет оставаться один. Я же, со своей стороны, не хотела, чтобы Раф видел мое плачевное состояние, с которым помочь мог лишь Сэд. Впрочем, может, присутствие эльфа может облегчить мое состояние? Хоть на ком-то спущу немного маны.
– Садись, – подтянула я ноги, освобождая место для мужчины на постели. Уговаривать его не пришлось, и эльф покорно приблизился. Стиснув зубы, я привстала с места, стараясь не показывать, как больно даже двигаться. – Позволишь? – спросила я для проформы и протянула руку, не дождавшись ответа. Эльф даже не шелохнулся, когда я прикоснулась к его щеке и пустила поток маны, которая почти мгновенно заживила синяки и ссадины на красивом лице после его схватки с Сэдом.
Я наивно полагала, что это принесет мне облегчение, но, учитывая скопившуюся во мне за день энергию, такое слабое заклинание исцеления было точно капля в море, и я разочарованно нахмурилась. Начала забирать ладонь и вздрогнула, когда теплые, слегка шершавые от частого использования оружия пальцы легли на мою ладошку и прижали к своему лицу.
Удивленно посмотрела на Рафа, но тот лишь сидел с закрытыми глазами, прижимаясь лицом к моей ладони, что держал в своей руке.
– Раф? – тихо спросила я.
– Еще немного… – выдохнул он сдавленно, а я заметила, как его брови напряженно сведены у переносицы, а на лбу выступили капли пота. – Я отпущу. Только дай еще немного побыть так… – добавил эльф, открывая уставшие зеленые глаза, и посмотрел на меня долгим тоскливым взглядом. Еще никогда я не видела его в таком подавленном состоянии. Вид он имел совсем разбитый, но подумал обо мне: – Ты очень бледная. Тебе больно?
– Терпимо, – нервно улыбнулась я, чувствуя неловкость от сложившейся ситуации, учитывая и то, что я до сих пор не знала, как смотреть эльфу в глаза после того, что случилось утром. – Почему вы с Сэдом подрались утром? – спросила я тихо, затаив дыхание. – Он тебе что-то сказал?
Меня наградили долгим, пристальным взглядом, а затем мотнули головой.
– Он ничего не говорил.
– Тогда почему?
– Он тебя обидел, – внезапно ответил Раф. Я напряглась, но услышала тихий голос: – Я всегда буду на твоей стороне и уничтожу любого, кто причинит тебе боль. И мне все равно, кто именно это будет и что сделает.
– Ты набросился на него только потому, что я была зла?
– Мне этого достаточно. Он говорил, что будет заботиться о тебе. Пренебрегать и обижать – не позволяется. Я терпел его лишь потому, что он не переходил черту и защищал тебя. Сегодня это изменилось. Если ты скажешь – я убью его, сейчас, или когда все закончится, не имеет значения. Только скажи.
Я пораженно моргнула и гулко сглотнула, что ответить в данной ситуации я не знала.
Раф смерил меня долгим взглядом, полного скепсиса и раздражения, а затем молча приблизился, вынудив меня напрячься, обхватил меня за талию и приподнял.
– Что ты…? – занервничала я и пораженно замолкла, стоило Рафу усадить меня на свои колени и прижать к своей груди, слабо баюкая, точно маленького ребенка. Все мое тело было напряжено, точно я готовилась выпрыгнуть из его рук в любой момент, но эльф, как будто, даже не замечал этого. А если и заметил, напротив, сжал объятья еще крепче и уткнулся лбом в мое плечо. – Что с Теодором? – задала я вопрос, чтобы разбавить гнетущее молчание.
– Эрис с ним.
– А ты? – ненавязчиво спросила я, надеясь, что он поймет смысл. Он понял, но ответил в том же стиле:
– А я здесь, – коротко расставил он приоритеты. Я печально поджала губы, понимая, что Рафу потребуется время, чтобы примириться с предательством отца и простить его. Впрочем, вмешиваться я не планировала. Не имею на это никаких прав и не могу судить ни Рафа, ни Теодора.
Было видно, что Рафу самому сейчас пакостно от одолеваемых его мыслей. И то, что за поддержкой он пришел не к родным, а именно ко мне, говорило о многом.