– Властительские термали, – объявил Кайден.
Он присел рядом с одним из резервуаров, опустил руку, и вода моментально вспенилась мелкими пузырьками, потянулась тонкими струйками вверх за поднятой ладонью. Переведя на меня быстрый взгляд, Кай скомандовал:
– Забирайся.
Усаживаться в одежде не хотелось, но раздеться перед мужчиной я постеснялась.
– Отвернись?
– Я уже все видел, – небрежно заметил он, точно издевался. – Жаль, не все помню.
– То есть память решил освежить?
Не сводя с Кайдена раздосадованного взгляда, я сняла через голову блузу и осталась в нижней майке из тонкой материи. Потом, дернув завязки на поясе, позволила штанам упасть к ногам неряшливой лужицей и перешагнула через них. В раздевании не было ничего эротичного; более того, оно показалось мне унизительным, и я надеялась, что Кайден отведет взгляд. Но он смотрел. Сначала я хотела забраться в термаль в нижней майке и трусиках, но назло зрителю рывком стянула верхнюю часть, обнажив грудь с напряженными от холода сосками. Взялась за трусы, но он резко перехватил мои запястья:
– Остановись.
Я немедленно прикрыла грудь руками, но и Кайден теперь избегал смотреть на почти голое тело со свежим спиралевидным рубцом на ребрах. В резервуаре обнаружилась удобная ступенька. Усевшись, я погрузилась в горячую воду почти до подбородка и вокруг тела ласково завертелись потоки, забурлили пузырьки.
– Ты все время бежишь от меня, Лера, – тихо вымолил Кайден и осторожно заправил мне за ухо влажную прядь волос, начавшую подсыхать и завиваться.
– Не смотри, – отодвинулась я, и водяные струйки ринулись следом за телом. – Неловко.
– Почему?
– У меня возникает абсурдное чувство, что я тебе изменяю… с тобой. Светлые духи, даже звучит глупо, – тряхнула я головой.
Кайден дернул уголком рта. И эта понимающая, снисходительная усмешка срывала маску, обнажала взрослого мужчину старше меня на много лет. Я рядом с ним – неопытная, неуклюжая девочка. Он просто позволяет чувствовать себя хозяйкой положения. Чтобы не спугнуть.
– Лера, – мягко произнес он, обволакивая меня медовым взглядом, – вот он я. Ты можешь взять от меня все, что хочешь. Уверяю, я тот же самый мужчина.
– Кайден, как много ты вспомнил сам, а не то, что рассказал Рой?
Некоторое время мы смотрели глаза в глаза. Он молчал.
– Ты помнишь, что предложил мне обвенчаться?
И снова последовала долгая пауза.
– И что? – наконец вымолвил он. – Ты уже подготовила свадебное платье?
Я почувствовала, как вытягивается лицо. Кажется, даже схватиться голыми руками за клинок фамильяра было не настолько больно. Скрытая в словах насмешка била наотмашь, словно отрезвляющая пощечина.
– Извини, Валерия, ты красивая юная женщина, меня к тебе зверски тянет, но я не верю, – развел он руками, и его честность снова ударила – еще сильнее, еще больнее. – Я бы никогда…
– Мы любили, Кайден! – перебила я, желая уйти под воду, захлебнуться и умереть, чтобы никогда не видеть его лица. – И нам обоим стоило многих сил признаться в этом хотя бы самим себе. И чувство это не было простым. Оно обошлось нам дорого. Тебе и мне! Возможно, слишком дорого! Поэтому не смей насмехаться над тем, чего ты не помнишь или не понимаешь!
Расплескивая воду, я резко встала на ступеньке. Кайден не пошевелился, хотя одежда у него промокла. Он смотрел. Вдруг я вспомнила, что обнажена, и прикрыла руками порозовевшую от горячей воды грудь. Порывисто вышла из термали, все-таки заставив его отодвинуться, и начала быстро одеваться. Влажные холодные тряпки неприятно липли к мокрому телу.
Пока я пыталась справиться с закатавшейся жгутом майкой, Кайден залез в спрятанную за перегородкой стенную нишу и вытащил мягкое полотенце.
– Сначала вытрись, – протянул он мне.
– Переживу, – зло фыркнула я, пытаясь завязать штаны.
– Лера, что ты хочешь от меня услышать? – неожиданно разозлился он. – Хочешь, чтобы я признался в любви? Хорошо. Я люблю тебя! Но, проклятие, я пытаюсь быть с тобой честным, ведь именно ты всегда говорила, что достойна честности! Или, может, я чего-то неправильно вспомнил?
Я оторопела и, кажется, даже рот открыла. Он продолжил негромко, холодно, несколько снисходительно, но в моей голове его хлесткие, обидные слова троекратно усиливались, превращаясь в яростный крик:
– Конечно, что еще может быть в голове у двадцатилетнего ребенка, кроме любви? Хочешь, открою тебе правду, Валерия? Слово «любовь» специально придумали, чтобы совращать наивных созданий, похожих на тебя. Разве ты еще не поняла? Я всегда мастерски умел манипулировать этим словом. С тобой точно сработало…
– Довольно! Ты меня убедил.
Глубоко вздохнула, чтобы вернуть спокойствие. Начала мысленно считать, позволяя колючему безмолвию заполнить пространство купальни. Дошла до пяти и сорвалась. Как обычно в моменты сильного душевного напряжения, я выпаливала все, что приходило в голову, хотя стоило промолчать, чтобы не демонстрировать, насколько глубоко он сумел меня ранить этой своей «честностью».
– Хотела промолчать, но меня разорвет от злости, поэтому я все равно скажу! – попыталась улыбнуться, но от ярости получилась кривая усмешка. – Когда-нибудь, Кайден Николас Вудс, ты влюбишься по-настоящему. Настолько сильно, что покажется, будто сходишь с ума! Ты пойдешь к лучшему другу и начнешь умолять дать успокоительные порошки, но снадобья окажутся бессильны. Как же ты будешь мучиться! А потом у тебя заболит в груди. Вот тут. – Я ткнула дрожащим от ярости пальцем ему в крепкую грудную клетку, чуть повыше солнечного сплетения. – И ты с изумлением обнаружишь, что у тебя, оказывается, есть чертово сердце. Бабах! Полная капитуляция разума перед чувствами. Жаль, меня уже не будет рядом, чтобы насладиться зрелищем, как у наследника темного клана начнет подтекать крыша.
Он схватил мою ледяную руку и насильно прислонил раскрытую ладонь к груди. Его сердце грохотало.
– Полагаешь, что у меня в груди ничего нет? – быстро спросил он.
– Отпусти, – дернулась я.
– Нет, – покачал он головой, но все же освободил. – Только невинные девчонки и кретины верят в большую любовь. К кому тебя причислить, Валерия? Видимо, невинности я тебя все-таки лишил, значит, ко вторым? Считать, будто я когда-то начну меняться из-за женщины, – полный абсурд.
Сдерживаясь, чтобы не влепить ему пощечину, я сильно, до побелевших костяшек, сжала кулак. Ногти вонзились в ладонь.
– Ты не станешь меняться, Кайден, – голос звучал глухо и точно со стороны. – Зачем? Ты из тех мужчин, кто ради любви крушит миры.
Чудом не поскользнувшись на мокром плиточном полу, я развернулась и направилась к выходу. Вернее, туда, где он, как мне казалось, находился. И закономерно обнаружила стену. Эффектный уход из властительской купальни сорвался. Второй попытки, чтобы не выглядеть еще большей дурой, я предпринимать не пожелала, а выпалила:
– Где здесь долбаные двери?!
Каменные своды отразили звенящий от злости голос столь же взбешенным эхом.
Со стороны Белый замок выглядел величественным и вызывал неподдельное восхищение. Тянулись к порозовевшему на закате небу длинные шпили остроконечных башен, и на башни, издалека действительно казавшиеся белоснежными, наступала тень.
– Отсюда он выглядит таким мирным, – вымолвила я.
– Ненавидишь это место? – спросил знахарь, сидевший рядом со мной на большом плоском камне.
– Не ненавижу. Просто не хочу быть его частью.
– А как же Кайден?
– Ты знахарь, Рой, и сам знаешь, что порой такое случается… Память возвращается, а чувства нет, – высказала я вслух пугающую правду.
– Такого не может быть! – убежденно покачал он головой. – Если маг достаточно силен, чтобы перебороть Золотые капли, то…
– Это уже происходит, – перебила я. – К сожалению.
Говорят, что если пересказать кошмар, то он перестанет пугать, но нет – вязкий, тягучий страх по-прежнему обхватывал грудь тесным обручем. Я теряла Кайдена. Навсегда.
Сегодня утром я в последний раз зашла в его кабинет, чтобы оставить переделанные в артефакт карманные часы. Под серебряной крышкой теперь трепетало сердечко Истинного света, и часовой механизм больше не требовал ни завода, ни настройки. Эти часы были как скрипка, которая никогда не начнет фальшивить.
Хотела оставить их на столе и обнаружила, что нижний ящик был приоткрыт. Знала, что залезать – чревато, но любопытство победило. Поверх бумаг лежала коробка, а внутри – изломанные части механизма. Это был тот самый хронометр, навсегда изменивший мою жизнь! Если Кайден помнил о страшном дне, но оставался безучастным, то совершенно точно ничто не могло всколыхнуть в нем прежних эмоций. Чувствуя себя обледенелой, я забрала обгоревшие обломки и положила в коробку новый артефакт.
Мы – тающие призраки прошлого. В реальности нас больше не существовало. Пришло время принятия, смирения и, возможно, успокоения.
Некоторое время мы с Роем молчали. Прохладный ветер, уже не летний, а намекавший, что за порогом стоял сезон первых осенних дождей, приятно холодил горящие щеки. Я размяла ноющую шею. Похоже, вчерашнее купание под дождем не прошло бесследно. Утром я чувствовала себя прилично, но после обеда накатило. Запершило в горле, захотелось кашлять, и тело страшно заломило. Даже расколотое пространство в горах, когда вместо каменного уступа вдруг появился первозданный лес, похожий на те густые и темные чащобы, что росли в восточных областях Второго континента Тевета, не смогло поднять боевого духа. Весь день, запершись в комнате Роя, я отлаживала в артефакте руническую вязь, пытаясь разобраться, где снова ошиблась, но, к сожалению, проход домой по-прежнему заграждала прозрачная неприступная стена.
– Ройберти Томсон? – позвала я.
– Что?
– Пойдем со мной. – Я посмотрела на приятеля – нос с горбинкой, тонкие сжатые губы, буйные кудри. Он разглядывал замок, в стенах которого было так тяжело дышать. – Уйдем вдвоем. Я отлажу ворота так, чтобы они перенесли двух людей. Ты талантливый лекарь, а у меня есть влиятельные знакомые. Очень влиятельные. Уверена, что тебе не составит труда найти место в Тевете.