И откуда у меня такое нахальство взялось — не знаю. Наверное, от страха. Все потом говорили, что я герой, а ДНК даже премию мне выплатила. Много…
Я тогда встал, взял цветочный горшок побольше весом, подошел к чужому и поднял горшок над его головой. Он улыбнулся, решив, наверное, что я его короную на царствие. Я и вправду его короновал на царствие, на небесное! Но вот ведь как бывает: не вышло. Очухался. А как здорово тогда горшок разбился о голову. Реутов свалился, как подкошенный. Но видно, чтоб его убить, нужно вертолет на него уронить.
Пока я размышлял, совещание уже кончилось. Кэн уже ушел, Хауэлл стоял в дверях.
— Мистер Ранги, задержитесь на минуту, — неожиданно сказал Токугава.
Лейтенант хмыкнул, выразительно посмотрел на меня и вышел. Мы остались вдвоем с хозяином планеты.
— Мистер Ранги, я ценю Вашу смелость и ум. У вас большие возможности…
Я немедленно прикинулся дурачком. Он этого и ожидал.
— Если этого Реутова поймаете вы, то будет предлог поменять вас местами с олухом Хауэллом…
Я улыбнулся, давая понять, что идея мне понравилась, хотя, по правде говоря, не очень.
— Мистер Ранги, пора оглянуться вокруг…
Я честно оглянулся, продолжая играть дурачка, и Токугаве это нравилось.
— Наша планета богата минералами, а за светит мы могли бы получать огромные деньги…
Я подумал, что ДНК и так не плохо на этом греет руки, но промолчал и кивнул.
— Вы могли бы стать президентом планеты, а я министром финансов…
Ага, я буду улыбаться на переговорах, а Токугава ссыпать деньги в карман.
— А Земля? Ради светита они обязательно пошлют сюда флот!
— За три десятка земных лет мы успеем приготовиться, а этот, последний, транспорт мы придержим…
Я улыбнулся.
— Вы согласны, чтобы я помогал вам в этом деле?
Ах, вон он, как все повернул. Значит, это я должен делать переворот. Вот здорово. Значит, и отвечать в случае провала должен был я. Нет, мне эта идея не понравилась, но я не стал спорить и кивнул. Прилетит транспорт, там посмотрим. Надоела мне эта псевдо власть лейтенанта. Вообще, гнать нужно компанию с Конвикта…
— Вы не разговорчивы.
Я пожал плечами.
— Подумайте. Такие решения нельзя принимать наспех, — сказал Токугава и протянул руку для пожатия.
Надо же, сподобился. Видно, очень я ему нужен.
Только в машине я достал светодиск из записывающего устройства и сунул в специальный тайник на наручных часах. Прилетит транспорт, там посмотрим, а вообще планетный суверенитет — вещь неплохая.
— Эх, люди, люди. Что ж вы все грызетесь–то между собой? Что делить вам, живущим короче, чем один вздох звезды. Что вы рвете из рук друг у друга? Разве можно, отобрав счастье у соседа, самому стать счастливым? Зачем вы убиваете друг друга? Зачем вам чужая кровь? Разве счастье в смерти врага? А знаете, сколько вы пролили крови? Вы захлебнулись бы ею, если б она встала живой из земли…
3. Реутов:
Конвикт переполнял рассвет. Планета спешила жить. Растения брали реванш за долгую холодную ночь и лезли из почвы с потрясающей скоростью. Идеально приспособленные и к жизни и к смерти лесные животные спешили жить и умирать. Лес наполнял шум лопающихся почек и ломающихся костей. И люди дышали этой атмосферой жизни и смерти.
Мне хотелось петь, прыгать, доставая ветви деревьев, таскать на плечах девчонок, идущих вместе со мной по заросшей молодым леском просеке — старой дороге, и в это же время смутная тревога не позволяла мне делать этого. Она наполняла мышцы силой ожидания опасности, руки инстинктивно сжимали рукоятки плазменных пистолетов. И это хорошо, что она была — эта тревога. Воину нельзя расслабляться.
С каждым часом солнце поднималось все выше. Ветра не было, становилось душно.
После второй остановки на отдых, начался и тут же закончился быстрый тугой ливень. Останавливаться не стали, одежду все равно давно уже сняли.
Когда впереди в туманной дымке показались дрожащие теплым воздухом скалистые горы Панцерс, начался кошмар. Пусть я могу больше, чем простой человек. Пусть тело абсолютно подчиняется, но никто никогда не готовил меня к таким перегрузкам. Ох, как я завидовал местным зверям и деревьям. Вездесущая жара совершенно не доставала глубоко спрятанные корни и сердца.
Кошмарная жара, смертельная жара, коварная жара. Словно природе Тасти—Ное надоели шесть жалких ножек, топчущих покрытую жизнью землю. Пот покидал меня ручьями. Язык распух и наглухо застрял между зубов. Я ничего не мог с этим поделать, а девчонкам приходилось еще хуже. Мысли в голове ползли медленно, словно им вообще было лень двигаться. В глазах все плыло.
На Ларри и Мичи было страшно смотреть.
Начался подъем, и в развалах каменных осыпей старая дорога потерялась. Я уже свыкся с хаосом замерзшего леса, с беспорядком человеческих построек в Шекхаусе. Здесь же был кавардак каменных обломков. Неожиданные переходы света и тени были болезненны для глаз. Особенно по сравнению с мягким, везде одинаковым, освещением переходов Стальной планеты.
Каменная жара все больше и больше давила на меня. Закрывая глаза, я продолжал видеть пышущие жаром валуны…
В один из таких моментов я потерял веру в себя.
Мысли кружились в голове в адской пляске. Жара, жара, жара. Жара убила чувство стыда, и мы с Мичи разделись почти донага. Душный лес под обрывом теперь уже казался раем. Листья деревьев повернулись ребром к солнцу, так что от них почти не было тени.
Жара была всюду, жара вездесуща. Я заставляла себя переставлять ноги. Вперед. Только вперед. Там впереди, за хребтом гигантского зверя Панцерс, вода, очень много очень вкусной воды. Большая холодная река, питающая собой огромное озеро Крокодилов.
Мы подходили к черному провалу пещеры, когда Реутов вдруг остановился, сел на фантастически горячий камень и уставился в одну точку.
— Мичи! — крикнула я.
Только, наверное, это я подумала, что крикнула. Подруга, не обращая на меня и на Реутова никакого внимания, продолжала переставлять ноги.
— Мичи, мать твою…! — ноль внимания.
— Мичи, сука! С Реутовым, что–то! — вместо крика у меня из горла вырвалось какое–то бульканье, и я поняла, что она меня не услышит. Мне оставалось только найти камень и кинуть в эту наглую девку.
— Что ты хочешь? — прошептала она сухими обветренными губами.
Цель была достигнута. Усталость победила меня. Разговоры и камень отняли последние силы. Я уселась на камень рядом с Реутовым. Минутой спустя, к нам приковыляла Мичи.
— Его надо в тень! — прохрипела она.
Я кивнула.
— Эй ты, бугай! — Мичи пнула Реутова по ботинку. — Вставай.
— С ним не все в порядке.
— Сама вижу, — Мичи начинала злиться. — Вставай, урод…
— Мичи, перестань, — мне пришлось встать, и защитить от разбушевавшейся девушки беззащитное тело Реутова. — Нужно дотащить его до пещеры!
Она села рядом и попробовала заплакать. Рот ее искривился, но из глаз не выползло ни единой слезинки. Отчаяние не смогло выпросить у организма ни грамма влаги.
— Ладно, Мичи, вставай. Нужно утащить его в тень.
Девушка послушно встала и взяла Реутова за руку. Я за другую. До пещеры было шагов пятнадцать. Пятнадцать шагов, каждый из которых достоин ордена за отвагу!
Какое облегчение я испытала, когда, наконец, смогла вытянуть исцарапанные об острые края камней руки и ноги в сумрачной прохладе пещеры. И не было больше сил, даже чтобы поудобнее усадить Реутова, которого мы попросту уронили у самого входа. Глаза сами собой закрылись…
Глаза сами собой закрылись. Разум еще помнил изображение индикаторов на пульте, но вот среди светящихся звездочек и столбиков вдруг появился лежащий на камнях в не удобной позе человек.
— Эй, приятель, с тобой, наверное, не все в порядке! — пронеслось у меня в голове.
И человек, совершенно неожиданно для меня, ответил:
— Это ты?! Ты опять пришел? Как ты сумел это? Кто тебя учил? Кто ты? Откуда ты?
— Ты жив?
— Как видишь. Кто ты?
— Я землянин, а ты? Ты — Реутов?
— Да. Ты слышал мой разговор с Тэнно?
— Да. Зачем ты на Конвикте?
— А ты?
— Я еще на орбите, в звездолете. Я здесь третий офицер.
— Значит вас там много.
— Да, много. Так зачем ты на планете?
— Моей родине нужен светит.
— Моей родине тоже он нужен. Мы первые нашли его, и именно люди его добывают.
— Мы тоже люди… А знаешь ли ты, какой ценой вы берете «минерал холодного огня»? Он мстит вам за то, что вы берете его грязными руками осужденных на смерть…
— Минералу все равно, какими руками его отламывают.
— Ты не понял меня, землянин.
— Может быть, Реутов, может быть.
— Как тебя зовут? — Реутов перевел разговор на другую тему.
— Джо, а тебя?
— Иль. Кто тебя учил?
— Чему?
— Ты сейчас разговариваешь со мной, у нас этому учат. Само это не приходит.
— Ко мне пришло. Хотя я такой же, как все.
— Все земляне могут то, что можешь ты? Почему тогда ваши потомки на Конвикте и остальные земляне с твоего звездолета не говорят со мной?
— Наверное, они просто не пробовали.
— Значит, они и не могут. Хорошо. Значит, я правильно оценил врагов.
— Врагов? Ты пришел воевать с нами?
— На Стальной планете меня научили узнавать все о врагах, прежде чем нападать. Сейчас я готов к атаке.
— Ты пришел со Стальной планеты? Она что, действительно стальная? Расскажи мне о ней, — несмотря на явную угрозу, меня снедало любопытство.
— Хорошо, только потом мне придется тебя убить.
— Рассказывай. Я надеюсь выжить, — я прожил совсем не много, чтобы так просто поверить в обещанную смерть от человека, валяющегося где–то за тысячу километров.
— Что ты хочешь услышать о Стальной планете?
— Все, что скажешь, мне интересно.