А тогда, наблюдая за посадкой летающей машины, я и не предполагал, что повлечет за собой это событие. Разве мог я заглянуть в свою судьбу. Кто, кроме Джо может это!?
Я, как хорошо отлаженный механизм разрушения, обсчитывал варианты действий, учитывая новую информацию о посадке звездолета землян. Из разрозненных мыслей людей с гравилета я узнал, что конвиктяне не любят визиты землян, что звездолет только начинает садиться и до полной посадки еще далеко. Что командир корабля и три старших офицера были для коменданта планеты начальством. И что визиты эти крайне редки для колонии и огромные толпы народа стекаются к посадочной площади, считая это, прежде всего, развлечением.
После скоротечных размышлений я решил, что должен оказаться на месте посадки звездолета и поговорить с капитаном землян. Я еще не знал, каким образом добьюсь этого и что ему скажу, но это решение определило дальнейшие действия.
Гравилет сел. Стальная дверь отъехала в сторону, и на песок выпрыгнули двое: мистер Ранги, сумевший обмануть меня во время нашей первой встречи, а за ним, зачем–то утруждая себя тяжеленным скорострельным оружием, крупный мускулистый мужчина с разумом маленького мальчика.
Сзади, неслышно для уха, подошел Хокки — Хоккимацу получил новое имя из уст Ларри.
— Мастер, это враги? — спросил он на всеобщем языке.
Он оказался способным учеником и уже сносно говорил. Ларри, прилежная учительница, была довольна.
— Не спеши драться, Хокки, — процедил сквозь зубы Поль Ржечек и приподнял ствол своего ружья. — Ребята сейчас зарядят ружья! Твоему Мастеру здесь ничего не грозит.
— Какой разговор!
— Чтоб грязные фараоны хорошего парня…
— Закон гостеприимства…
Охотники, как оказалось, вовсе не собирались меня так просто отпускать навстречу судьбе. Они немного мешали, но их желание помочь меня даже растрогало.
Разговаривать с Ранги пошел Род, хилый на вид мужичонка, таящий в себе огромную силу воли, да к тому же, мастер по части разговоров.
Род сразу учуял, кто из двоих стражников главный, подошел к Ранги и, уперев ему в грудь свой тонкий жилистый, желтый, прокуренный палец, заявил:
— Послушай меня, фараон. Как мы поняли, ты прилетел сюда вон за тем парнем? Так вот, ты не увезешь его отсюда, пока мы все живы! И поцелуй крокодила в зад! Так что влезай в свою горелку обратно и лети за подкреплением!
— Этот парень убил множество людей! Он тебе это сказал? — как–то даже сверх спокойно ответил Ранги. Я даже зауважал его, и решил постараться сохранить ему жизнь. Это был достойный соперник.
— Он нам не говорил, но он хороший парень и раз убил, то значит за дело, — вовремя возник Ржечек.
— Кроме этого он — мастер гипноза! Может быть, вы все и сейчас загипнотизированы.
— А это еще что за дерьмо такое? — послышался голос кого–то из толпы поднявших заряженные ружья охотников.
— Он внушает вам мысленно, что вы должны говорить или делать, и вы как куклы говорите его словами! — ох и умный подлец был этот Энтони Ранги. Надо же такое придумать! Теперь охотники могли меня сами попытаться связать и засунуть в транспорт.
— Ну, это ты зря, фараон! Не станет он, — уже менее решительно сказал Род, но тут же нашел выход. Умом его родители не обидели:
— А вот мы его самого сейчас спросим! Он нам еще ни разу не говорил неправды. Правда, парни?
Парни положили ружья на плечи и одобрительно закивали. Род что–то буркнул и продолжил:
— Ну!? Давай, Реутов! Скажи, что все этот фараон наврал, и ты нас вовсе не загиблиси… Ну, как там…
— Загипнолизировал! — подсказал кто–то из охотников.
— Во–во, — согласился Род.
— Нет! — ответил я после небольшой паузы.
— Во! Видишь, фараон! — Род искренне обрадовался.
— Что «нет» — то?
Ранги хватался за соломинку, как истинный утопающий. Никто не обратил внимания на эту реплику, но я счел нужным ответить:
— Нет, я ни чего не внушал этим людям, но я полечу с тобой.
И тут все услышали тишину. Все замерли, только тростники невозмутимо шелестели свои нескончаемые песни, да ветер, заблудившийся в траве, что–то жалобно бормотал.
Первой в дикие песни природы встряла Ларри:
— Реутов, уж не сошел ли ты с ума?
Только я успел мысленно успокоить девочку, как Род высказал свое мнение обо мне:
— Ну, ты… Ну, ты обижаешь…
— Все нормально, Род! Спасибо ребята, — я был благодарен им, хотя и не понял, как можно так защищать почти незнакомого человека.
— Я останусь здесь… — начала Мичи, и Ларри который уже раз начала ее тихо переубеждать. Мичи пожала плечами и согласилась.
— Ну, раз так… Счастья тебе, Иль! — смущенно сказал Ржечек.
— Но если что…
В головах у всех, кроме Ранги и его амбала, витала одна и та же с небольшими вариациями мысль, что «Реутов сошел с ума» и «пропал парень». Ранги радовался, что приказ выполнен без крови, а у громилы вообще кроме самодовольства и удивления в голове ничего не было. Но самодовольство настолько перевешивало, что у меня просто кулаки зачесались поумерить. Я медленно собрал уже приготовленные девчонками вещи в левую руку, подошел к бугаю и вложил ему в челюсть часть энергии на острие кулака. Он сразу упал.
Хокки подбежал, потрогал пульс у полутрупа со сломанной челюстью и выразительно посмотрел сначала на меня, потом на Ранги. Я качнул головой, он вздохнул, и взял, оставленные было, вещи. Ранги опустил плазмомет и показал рукой на мое видимое оружие. Я послушно отдал пистолеты.
Охотники яростно обсуждали мой удар. Я уже помог девчонкам влезть в гравилет, когда услышал голос Рода:
— Береги, Хокки, своего Мастера. Мы потом с тебя спросим!
— Его Великий Долг Мастера сам его бережет! — ответил Хокки, но, наверное, от волнения, на хоккайдском языке.
— Вот–вот! — все равно согласился Род.
Наконец мы расселись, уложили по удобнее раненого и под яростный рев двигателей взлетели. Ко мне сразу подошел Ранги.
— Мне было приказано… Ты понимаешь? — почему–то начал оправдываться он, и страх перед моей мощью тут ни причем.
— Это неважно, офицер.
Он что–то еще говорил, но я не слушал. Я был занят. Сначала я узнал в мозгу у пилота, как далеко может долететь эта машина без дозаправки. Полученная информация меня удовлетворила, и я приказал ему лететь к месту, где приземлится земной звездолет.
После того, как Ранги велел передать с помощью радиоволн весть о моем аресте, я приказал радисту не передавать больше ничего, а сам занялся размышлениями. Мне нужно было наверняка встретиться с землянами. Я был почти уверен, что их будут хорошо охранять, но даже если с боем пробьюсь к ним, захотят ли они добровольно разговаривать?
Как в большинстве подобных случаях умение видеть мысли помогло: я узнал, что на краю посадочной площадки есть охраняемый автоматами бункер с заготовленным для земного звездолета топливом. Корабль землян брал топливо только в одну сторону! Без этого хранилища он вернуться бы не смог! Если я проникну в этот склад, то им придется со мной говорить!
— Эй, офицер, — позвал я полицейского. Он сразу подошел.
— Я думаю, тебе придется отдать мне мое оружие… и свое тоже, — сказал я и выразительно посмотрел ему в глаза.
Это не было приказом, и я ничего ему не внушал, но он сразу все понял. Что–то пробормотав вроде «я так и знал», он тяжело вздохнул и отдал пистолеты, но увидев ухмыляющиеся лица моих попутчиков, вспылил:
— Лучше б ты убил меня, Реутов! Зачем мне жить теперь? Чтоб стать рабом? Чтоб весь остаток жизни добывать для тебя светит или нянчить твоих Реутовят?
Я только на миг представил такое его будущее и ужаснулся. И еще я представил будущее Ларри, Мичи, тех простых, добрых, честных ребят — охотников, которые так яростно защищали меня. Гостеприимных геологов, Пахана, Берта, умеющих создавать красоту жителей Хоккай—До. И все вскипело во мне. И именно в тот момент, с кипящего меня, сорвались последние пары долга, и я понял, что же нужно делать, чтобы создать другое, лучшее будущее. Чтоб жизнь их не была такая, как она сейчас, чтобы больше не рождались горки и чтобы люди не платили жизнями этой коварной планете за жалкие крохи ее богатств.
Видимо лицо выразило мое состояние. Ранги сразу успокоился и удивленно посмотрел на меня. Даже создалось впечатление, что он узнал, о чем я думаю, прочитал мысли.
Мы оба знали правду о цели моего появления на Конвикте. Мы оба знали, о чем он говорил и возможно, о чем я думал, и все это связывало нас. Поэтому когда я сказал его разуму о своем желании поговорить с глазу на глаз, он сразу кивнул и указал на два отдаленных от остальных кресла. Добравшись до них, сразу начал атаку:
— Ты хочешь предложить мне место своего личного слуги?
— Я думал, ты понял, зачем я позвал тебя.
— А что ж ты не прочитал мои мысли?
— Я применяю оружие только против врагов.
— Побежденный уже не враг?
— Ты не побежден… — и я рассказал ему все.
Начал тем, как замерзал в степи, и кончил тем, как решил лететь на «Смерть».
— Ну и что? Ты хорошо узнал своих врагов?!
— Нет, офицер! Жители Конвикта больше мне не враги! В тот момент, когда я перестал быть чужим для людей, они перестали быть чужими мне. Я не могу превратить в рабов своих друзей… У меня еще никогда не было их столько…
— Ты, наверное, встречал только хороших людей!?
— Плохих я не успевал узнать поближе. Они быстро умирали.
— Этакий супер Дон Кихот.
— Кто?
— Неважно! Ты надеешься что–то изменить в нашем мире?
— Надеюсь. Ты в это не веришь?
— Не очень. Каким образом ты собираешься это сделать?
— Я — солдат.
— Опять кровь?!
— Я не люблю убивать… Не знаю, честно говоря! Что ты посоветуешь?
— Ты уже начал, солдат. Охотники за тебя горой. Хоккайдцы так и не выдали, где тебя искать. Что ты сделал? Почему они тебя так любят? Наобещал им горы привилегий?
— Я им помогал. Ларри посоветовала мне везде это делать.