Бедный забитый финн — землянин уже почти кричал. Это была истерика. Я уже встречался с этим явлением и знал, что мне нужно было делать. Финн успокоился.
— Ты чего там верещишь, физический дурак! Закрой хлебало, а то мозги повышибаю!
— Вот, видите? — прошептал Юханаа.
— Вижу, — пробормотал я и пошел за разъяснениями к русским.
— Привет, русским лохам! — сказал я им и они, бросив кубики с точками и открыв рты, уставились на меня. — Что рты пораскрыли? Горя захотели? Пикните хоть слово, мозги повышибаю! Всю пищу сложите на тумбочку и валите к стене! — я изо всех сил старался разговаривать на их языке.
— Ты чего это… козел?! — выдохнул, наконец, пришедший в себя первым гангстер. — Хавку тебе? Ты сейчас своей кровью наешься!
И как по мановению волшебной палочки в руке у него блеснуло лезвие ножа. Мне это не понравилось, и я сломал ему кисть руки. Он катался по полу, выл и выкрикивал огромное количество непонятных слов на земном языке. На крики русского стала собираться толпа каторжан.
— Атас! — раздалось вдруг в толпе и люди кинулись врассыпную.
Внезапно погас свет. Кто–то схватил меня за руку и зашептал на ухо:
— Ложись под нары, болван. Пристрелят, как кретина.
Я хотел ему ответить, но он зажал мне сухой мозолистой рукой рот и потянул вниз. Я огляделся, увидел разъезжающих на манипуляторах под потолком стражников и решил последовать за незнакомцем. Вскоре раздались выстрелы.
— Почему они стреляют? — прошептал я на ухо своему неведомому советчику, лишь только нащупав его плечо в темноте под нарами.
— У нас здесь есть только одно право — право умереть. Каждый развлекается, как может. Ты вот ломаешь руки, мои земляки из мафии отбирают еду у остальных и делают ставки на чугунке, а стражники заключают пари на попадание в темноте. У них очки ночного видения.
Я уже много чего видел на Конвикте, но такое… Комбинат смерти. Как легко умереть! Кто же выживал до того утра, когда отсидевших, отработавших свое каторжан освобождали. Вернее просто выпихивали за ворота без права возвращения в цивилизованный мир.
— Мы недавно здесь, — продолжал шептать незнакомец, так заботившийся о моей жизни. — Еще не знаем порядки. За что сюда садят местных?
— На рассвете отправляют смену на рудник. Смена не была полной, поэтому добавили конвиктцами. Теми, кого поймали на границе с Дикой степью.
— И все? Просто поймали, не за что, и приволокли на каторгу?
— Ну да. А что?
— И все? — человек был потрясен.
— Верно, Земля сюда ссылает только за множество убийств? — мне нравился эффект произведенный моим известием.
— Меня заслали сюда за то, что мой начальник в Конструкторском бюро присвоил себе драгоценных металлов на десять миллиардов кредитов Федерации. Свалили на меня и очень быстро запихали в трюм крейсера, — зашептали сбоку. Я узнал голос Юханаа.
— А я утопил в болотах Ларосса комбайн компании, где работал. На том поле нельзя было пахать, но разве меня стали слушать? Иди, пахай и точка… — воскликнул мой спаситель, и немедленно ему ответили выстрелы.
Когда утихло эхо, со стороны моих ног послышался яростный шепот еще одного несчастного:
— Если я вернусь на Весту, найду эту шлюху и буду ее… пока у нее кишки изо рта не полезут… Я должен был уже быть избранным в мэры моего родного городка Джинкайсвилл. У меня были хорошие шансы… а у него… у Купера — моего соперника… Ну, в общем, они подложили мне шлюху, и она заявила об изнасиловании. А я даже не притронулся к ней. Я ее выгнал!..
— Тот, которому ты сломал руку, на планете День изнасиловал десятилетнюю девочку, убив, прежде, двенадцать человек пытающихся помешать ему. А их босс…
Включили свет. Мы перенесли наше собрание из–под нар на нары, а мой спаситель продолжал рассказывать.
— …Он был боссом мафии на Лароссе. Отсталая планетка… Когда его взяли, на его счету было уже трупов тридцать. О нем писали во всех Нет–газетах Федерации…
— Вы знаете, что они замышляют побег? — прервал я земледельца с Ларосса.
— Да! В их банде есть некто Коцман — пилот высочайшего класса. Попал сюда за драку с ножами в притонах Корама. Он должен вывезти их отсюда на том же судне, на котором мы прибыли сюда…
— Эй, лохи! Раздвиньте свои задницы, — крикнул, подходя к нашей разросшейся кучке, мафиози.
И люди, только что гневно ругающие бандитов, покорно разошлись. Образовался живой коридор между мной и бандитом. Бандит очень медленно, подбадривая себя руганью, приблизился ко мне.
— Ты крутой, хоть и местный. Иван зовет тебя к нам. Какое тебе дело до этих лохов! Мы не в обиде.
— Зря, — сказал я и встал.
Бандит был на голову ниже меня, и я удобно расположил свои руки у него на плечах. А потом, придавив их к ушам, оторвал его тщедушное тельце от пола вместе с ножом в кармане и страхом в голове. Нож и страх не особо добавляли тяжести, я мог бы долго держать его так, но у меня появились другие идеи.
— Зря вы не обижаетесь на меня. Вам просто придется на меня обидеться, когда я сверну тебе шею. А знаешь, почему я это сделаю?
Этот вопрос постоянно болтался в его мозгах, и я решил ему ответить:
— Потому что ты знаешь мое имя, а его никто не должен знать кроме друзей. Иначе это может стоить мне жизни. Сейчас же это будет стоить жизни тебе!
Мне очень не хотелось убивать его, но слишком много людей здесь желало его смерти. Я не должен был их разочаровывать.
— Я не знаю твоего имени! — вопили его мозги.
— Мое имя приводит в трепет всю стражу Конвикта. Горки, слыша обо мне, пускают особенно зеленые сопли, а желтолицые жители Хоккай—До восторженно орут. Обо мне слышали баггмены, как о невероятно живучем и смелом человеке, а экипаж земного корабля все еще думает, что им не на чем будет лететь домой, потому, что я проник в их склад — Бункер. Мое имя Реутов. Мой отец тоже был Реутов, значит я Реутов, сын Реутова! — мне было очень приятно говорить о себе, но теперь бандита нельзя было оставить в живых. Он теперь много знал. Я опустил его так, что почти касался ногами пола и резко дернул вверх за голову. Как я и рассчитывал, позвонки разошлись. Он сразу умер.
— Ты мертвец, парень, — печально сказал один из каторжан. — Они не простят тебе этого.
— У меня с ними проблем не будет, а вот я для них это проблема.
— Оглянись, парень.
На свободном пятачке между нар сгрудилась вся русская банда. И у всех в руках были ножи. Кто–то присвистнул.
— Знаешь что, парень, — сквозь зубы проговорил земледелец утопивший свою машину. — Меня зовут Антон Русов, я тоже русский, но мне совсем не нравятся порядки в нашем блоке.
— Иль Стратфорд.
Антон встал рядом со мной.
— Мы знакомы, — сказал Уве Юханаа и присоединился к нам.
— Как ты думаешь, Ян, кто победит? Ставлю сто кредитов против десяти, что банда порежет этих троих в куски, — сверху на манипуляторах висели два стражника с автоматами.
— Не соглашайся, Ян, — выкрикнул кто–то из бандитов. — Проиграешь.
Тем временем к нам присоединилось еще пара человек — почти мэр и угонщик гравимобилей с планеты Итали. Квазимэр занялся выламыванием стального прута из спинки нар.
— Ого, — воскликнул сверху Ян. Голос был молодой и звонкий. И так это всех удивило, что каторжане немедленно задрали головы к потолку. — Тут уже не до пари, Ску. Они запросто перебьют друг друга, а работать еще и не начинали. Нас с тобой не похвалят. Вызывай кросскоманду, а я пока их водичкой побалую.
С обжигающей силой, сверху ударила струя воды. Каторжане уже знакомые с этой процедурой немедленно скрылись под нарами. Вода на полу собиралась в струйки и затекала под их псевдо крыши, но никто не хотел покидать свое убежище.
После того, как тугой водяной жгут прошелся по спине, я почувствовал, что стоя на ногах не выдержу напор второй раз. Поэтому, отодвинув подальше гордость, поспешил нырнуть под нары.
Сквозь шум воды и ругань каторжан мы услышали, что открываются ворота. Через несколько секунд воду выключили и усиленный громкоговорителем голос сказал:
— Всем немедленно встать!
— Сейчас придут парни из кросскоманды и разделят всех по десяти разным блокам, — пояснил Антон. — Если мы хотим продолжать наши разговоры — нам стоит держаться ближе друг к другу!
Предложение было не лишено смысла и мы, выбравшись из убежища, встали рядом.
Кросскоманда действительно делила людей на десять равных кучек. Делала она это весьма умело, причем ни один из парней в команде даже не притронулся к нам пальцем. Для этого у них были стеклосталевые щиты и дубинки.
План удался. Нас гнали по временному, холодному пластиковому переходу в другой блок, но мы бежали вместе. Ребристая кишка переходника все дальше и дальше отодвигала нас от блока, где я пробыл всего часов шесть, а мои друзья почти сутки. Нас было шестеро, проблемы с русской мафией остались где–то далеко позади и я не скажу, что мы горевали, покидая блок МА-81.
Наконец, когда мои друзья уже запыхались, мы уперлись в холодную чугунную дверь. На ней полуоблупившейся краской было намалевано: МВ-120.
— Мы очень далеко от той мафии и это хорошо, — сказал угонщик с Итали. — Но мы очень близко к этой и это плохо.
— Почему ты думаешь, что мафия есть и здесь? — Уве, наконец, отдышался и как настоящий ученый сразу потребовал доказательств.
— Мафия бессмертна. Там на Итали, я угонял гравимобили и продавал их за пол цены людям мафии. Когда эту мафию выловили и распихали по каторгам, а я сидел на капоте ворованной машины и думал куда ее деть, ко мне подошел человек и сказал: «Не печалься, сынок, мы будем всегда! Теперь будешь продавать тачки нам!» Вот так–то…
Я мог спорить с ним. Я видел город, где не было мафии вообще. Ей там просто нечего было бы делать. Этот город — Стальная планета.
Ворота начали свой путь в стену. Едва образовалась щель, в которую мог пролезть человек, мы вошли в блок, не дожидаясь чувствительных подсказок дубинками. Пролезли в щель и оказались в другом мире.