Гипнотическая вакханалия продолжалась больше двух часов. Не то чтобы развлечение, но оторваться до самого конца было невозможно. Словно сидеть в первом ряду на казни. К двум часам ночи музыканты и танцоры промокли от пота, одежда липла к гибким молодым телам. По нескольким лицам текла кровь – в исступлении женщины расцарапали себя. В гранд-финале Лаплас рассек глотку козла одним шокирующим взмахом сабли. Две девушки припали на колени перед умирающим животным с большими медными мисками, чтобы собирать хлещущую кровищу.
Публика сидела в ошарашенном молчании, пока чьи-то аплодисменты не напомнили, что мы вроде как смотрели представление. Аплодисменты переросли в овацию. Те, кто справлял службу, не кланялись. Вместо занавеса танцоры и музыканты просто собрали еду вокруг пото митана и обошли ночной клуб – делились с посетителями. Их способ сказать, что все мы участники, а не просто зрители. Мы причастились к жертве. Наши руки тоже красны от крови.
Я заказал снифтер «Реми», глядя, как Бижу ходит от стола к столу и любезничает с клиентами. Решив, что она забыла о своем обещании выпить на посошок, я уже думал просить l’addition[109], когда она подошла и села рядом.
– Что пьете? – спросила она.
– Коньяк.
– У меня есть кое-что еще, если вы не против присоединиться.
– Почему бы и нет?
Она взмахнула рукой официанту в навороченной униформе, подняла два пальца в секретном сигнале. Генералиссимус вернулся в мгновение ока с бутылкой без этикетки и парой рюмок. Наполнил каждую до краев каким-то прозрачным алкоголем и оставил бутылку, а сам скрылся из глаз.
– Qu’est-ce que c’est?[110] – спросил я, экспериментируя с недавно заученной фразой из разговорника.
– Kleren, – ответила Бижу. – Напиток, который готовят les paysans Haïtien. Alcool de contrebande[111].
– Самогон.
– Vraiment. – Она подняла рюмку. Я воздел свою, и мы чокнулись. – Santé, – сказала она, опустошая свою рюмку одним махом.
Я повторил за ней. Клерен пошел хорошо, как горящий бензин. Явно крепче 90 градусов. Я поморщился от огня в животе. Она улыбнулась, как лощеная кошечка.
– Зачем вам сегодня une serviette. – Бижу налила еще по одной. – Ваш бизнес настолько важный, что вы не можете оставить его дома ради вечера удовольствий?
Я понял, что она говорит о сумке.
– Все в карманы не уместишь, – сказал я. – Путеводители. Словарь. Карты, – расстегнул сумку и достал копию фотографии доктора Цифера. – Знаете этого человека?
– Non… Pourquoi?[112]
– Я его ищу. За ним один должок. Иногда он одевается вот так. – Я показал Бижу распечатку афиши с Эль Сифром.
– Çifr, – сказала она без запинки.
– Узнаете?
– Только по репутации. Il est un médium tres célèbre[113].
– Медиум?
– Oui. Он проводит la séance de spiritisme[114] для очень богатых.
– Как с ним связаться?
– Je ne sais pas[115]. Я не богата и не духовна.
– А это всё вокруг что?
– Надо как-то платить за жилье.
– Так вы не верите в voudon?
– Comme une jeune fille, naturellement[116]. Теперь же, как зрелая и обеспеченная женщина, я верю в высшую силу.
– Я тоже. – Я расстегнул средние пуговицы рубашки и достал свой золотой медальон с гравировкой. – Всемогущий защитит верных.
Бижу уставилась на перевернутую пентаграмму, огорошенная моим признанием, как игрок в казино, когда ошибается со ставкой. Ее рука инстинктивно дернулась прикрыть собственное сатанистское украшение.
– Я знала, что ты знаком с voudon, но ты… один из нас? – пробормотала она.
Я заглянул ей глубоко в глаза, одичавшие от страха.
– Я принят. А ты думала, я какой-то дурачок-христианин с крестиком? Я приношу жертвы, а не молюсь на нее. В воскресенье – Пасха. Где-то пройдет черный шабаш. Мисса Негра. Я хочу туда попасть. Я настаиваю.
– В таком большом городе, как Париж, подобная дата требует un grand sabbat[117]. – Бижу опрокинула вторую стопку клерена и налила третью.
– Ты идешь? – Я мягко накрыл ее ладонь своей.
– Конечно.
– Возьми меня.
– Quoi?[118]
– Возьми меня с собой.
– Я бы хотела… очень… но это непросто. Прежде всего, нужно получить разрешение.
– Когда его можно получить?
– Возможно, сегодня, после закрытия. Где я могу тебя найти?
– «Вандом».
– À bientôt[119]. – На этом она быстро и крепко поцеловала меня в губы, прежде чем уйти в тени.
Я нигде не мог поймать такси. Сорок пять минут искал дорогу в отель. Впрочем, я был не против прогуляться со вкусом помады Бижу на губах.
Глава 10
Назойливый звон телефона выдернул из сна около одиннадцати утра.
– Bonjour, chéri, – прошептала Бижу. – Que faites-vous?[120]
– Вижу сны о тебе, – соврал я.
– Quel flemmard![121] В такой час еще в постели.
– Спокойно, детка. Я ушел на боковую только в четыре.
– Что это значит? На-бо-ко-вую?
– Лег спать.
– О-о-о… Pauvre bébé[122].
– Ничего, выспался и вылежался. Что там?
– Tres bonnes nouvelles[123]. Тебя одобрили. Мне позволено привести тебя avec moi au grand sabbat[124].
Я нашел на прикроватном столике «Лаки» и запалил себе сигарету.
– Славно, – сказал я, выпуская дым. – Как действуем?
– Dimanche. Arrivez chez mois à minuit moins trois heures.
– Воскресенье, – повторил я, чтобы ничего не перепутать. – За три часа до полуночи.
– Exactement[125]. Ты знаешь, что принести. И лучше возьми веллингтоны.
– Чего?
– Резиновые сапоги. Там, куда мы идем, очень мокро.
– Ладно. Приеду в девять. Ты умница. Буду должен.
– Vraiment. Я придумаю для тебя интересный способ вернуть долг. – Она повесила трубку, не попрощавшись.
Звонок Бижу напомнил о записи к стоматологу. У меня оставался час, и я помылся, побрился, оделся и спустился в вестибюль за полчаса. Остановка у консьержа, чтобы спросить дорогу, заодно принесла улов в виде названий и адресов магазина спортивных товаров и проката костюмов. Сегодня дождя еще не было. Новый зонтик в кармане был на всякий случай. В пасмурном небе кисло угрюмое солнце цвета облатки. Может, обещало надежду на светлые дни.
После того как доктор Мюсси поставил мне новые временные коронки, и я договорился повторить визит через неделю, чтобы он закончил работу, я направился в магазин нумизматики, который заметил по дороге к стоматологу. Был он не больше табачной лавочки и пах, как пыльный угол бабушкиного чердака. Над старинной витриной, где на черном бархате поблескивали золотые и серебряные монеты, восседал старикашка с зачесанными белыми усами и пенсне на черной атласной ленточке. Я сделал мсье Лароку комплимент за его замечательный английский. Из-за новокаина мой рот как будто набили ватой. Ларок сказал, что языки даются ему легко. Он говорил на девяти плюс бегло читал на латыни, греческом и иврите.
– Вот и замечательно, – сказал я, разглаживая карандашные копии сторон монеты Крузмарка на прилавке. – Расскажите об этом.
Он прищурился в своих старомодных гляделках.
– Тетрадрахма из Тира, – пробормотал он с запинкой. – Она же тирский шекель. Тир – древний финикийский город на побережье, где сейчас находится Ливан. Монета отчеканена между 31 и 30 годами до нашей эры. Приблизительно 0,5 тройской унции[126] серебра. Мне нужно осмотреть саму монету, чтобы оценить ее настоящий вес.
– Сколько она стоит?
– Тирские тетрадрахмы – не великая редкость. За хороший образчик можно выручить тысячу франков. Эта монета испорчена. На аверсе высечены буквы, прямо на лице Мелькарта.
– Мелькарт?
– Бог-покровитель Тира, которого часто приравнивали к Баалу.
– Я думал, это какой-то покойный король.
– Когда Геродот посетил храм Мелькарта в Тире, обнаружил, что тот уже посвящен Гераклу.
– Тяжело быть богом.
– Regardez…[127] египетский орел на реверсе тоже испорчен цифрами.
– Монета чего-то стоит?
– Рыночную стоимость серебра. Ниже не опускайтесь. Настоящему коллекционеру она интересна не будет.
– Мерси, – сказал я, покидая лавочку. Если монета Крузмарка ничего не стоила, зачем держать ее в стенном сейфе?
Было уже три часа дня, когда я взял напрокат в магазине рядом с Бастилией костюм для черной мессы – красную мантию в пол и маску волка – и потом прикупил католический молитвенник на латыни, латино-французский словарь – английского не было – и последнее издание «Дейли Ньюс». Пока я трескал poulet roti[128] на обед в бистро рядом с книжным, я заметил на второй странице жирный заголовок. СМЕРТЬ КОПА СВЯЗЫВАЮТ С БЕГЛЫМ СЫЩИКОМ, НАХОДЯЩИМСЯ В РОЗЫСКЕ ЗА ТРОЙНОЕ УБИЙСТВО. Тело Деймоса обнаружили в подвале «Челси» во вторник вечером. Копы расширили зону поисков Гарольда Р. Ангела, но помалкивали о своем прогрессе. Меня это не трогало. До Парижа им меня не отследить. Я заказал еще бокал кот-дю-рона и перелистнул на спортивную рубрику.