Сухопарый господин лет шестидесяти поставил передо мной пустой стакан.
– Мерси, Пауло, – сказал Натас, не отрывая глаз от меня. Налил мне красного. – Тот дурень, который играет на гитаре на заднем плане, – он показал на картину Пикассо, – это Фред Жерар, отец Пауло. Он продал картину за десять тысяч франков! Сраных двадцать долларов. Сегодня она стоит миллионы!
– Неплохо Пикассо посидел, – сказал я.
Виктор Натас снова грандиозно возвысился над столом.
– Я тоже расплачиваюсь своим искусством. – Он показал на небольшую работу на стене за нами. Черно-белая. Узор из ромбов, треугольников и квадратов, который как будто двигался, если долго на него смотреть.
– Интересно, – соврал я.
– Желаешь прийти в мою студию и увидеть мою последнюю работу?
– Да нет, спасибо. Я не любитель живописи.
– Что? Тогда зачем ты пришел?
– Искал Натаса.
– Я Натас!
– Не тот Натас.
– Impossible![136] Я самый тот Натас. Я Натас сейчас и навсегда!
Я полез за сумкой, достал фотографию Луи Цифера в сценическом фраке и показал тощему бородатому балаболу.
– Ici est le même Natas qui je cherche[137], – сказал я, подставляясь всем своим несовершенным французским.
– Lui? – Натас уставился на фотографию. – Кто он?
– Фокусник, – я достал распечатку афиши Эль Сифра. – Иногда еще вот так одевается.
Художник окинул оба изображения критическим взглядом.
– Это Натас?
– Так мне сказали. У него есть и другие имена.
– Сценический исполнитель?
Я кивнул.
– Иногда. В Нью-Йорке выступал в блошином цирке у Таймс-сквер.
Натас хлопнул в ладоши.
– Eh bien![138] Я знаю, где искать. Le Cirque Medrano. Что ты дашь, если я тебя отведу?
Неужели этот помпезный клоун возомнил, что я сам не найду блошиный цирк в Париже?
– Угощу ужином, – сказал я, допивая вино. – Ресторан можешь выбрать сам.
Почему бы и нет? Вдруг этот дурик на что сгодится.
Глава 11
Я смотрел на размазанное пятно неоновой рекламы за окном, пока такси не остановилось на бульваре Рошфора перед многофасадным строением с крышей в виде шатра. Вдоль одного бока неоклассического портика с четырьмя коринфскими полуколоннами шли высокие вертикальные буквы: «MEDRANO». Свет не горел. Сегодня выступлений нет, сказал Натас. Раскрашенные полотна и огромная уличная афиша рекламировали ФЕРНАНА РЕЙНО, звезду. Какой-то комик, что ли.
– Вот уже сто лет на одном и том же месте, – все хвастался Натас. – Всегда вдохновлял великих художников. Дега, Ренуар, Серо, Леже, Лотрек, вон Донген, Пикассо – все писали le Cirque Medrano.
Натас провел меня по рю де Мартир к служебному входу рядом с открытым пространством, где, как я понял, держали лошадей и прочих цирковых животных. Дюжий дежурный приветствовал Натаса, как давно утраченного брата, сгреб косматого художника в охапку. Они подначивали друг друга на таком высокоскоростном лягушачьем, что я отстал на пару кругов. Натас лыбился с идиотским энтузиазмом. Швейцар-лайнбекер отступил в тени, показав жестом, чтобы мы подождали.
– Я работаю здесь от случая к случаю, – сказал Натас. – Ну, знаешь. За кулисами. Униформист.
Вдоль стен коридора висели плакаты и фотографии с прославленными цирковыми исполнителями. Я шел, глядя на портреты клоунов, акробатов и наездников. Парочку даже узнал. Бастер Китон с каменным лицом в центре арены. Подмигивает и улыбается Морис Шевалье, касаясь шляпы. Прихорашивается в перьях Жозефина Бейкер. В конце ряда пестрели красочные репродукции – яркие цветы в черно-белой галерее. Я уставился на акробатку, зависшую на зубах под стальными балками циркового купола.
– Мисс Лала, – сказал из-за спины Натас. – Дега. Рядом – Пикассо: «Les Saltimbanques»[139]. Розовый период. – Художник постучал по стеклу на очередной репродукции. – Вот великий шедевр «Медрано». Жорж Сера. Не успел закончить до смерти. В тридцать один год. Оригинал висит в Жё-де-пом.
По коридору к нам пришел мужчина с длинным лицом, тонкими усиками и залысинами. Виктор Натас назвал его «мсье Медрано». На нем был консервативный серый костюм, а не аляповатый и клетчатый, как я ожидал от циркового импресарио.
– Bon soir, mon vieux![140] – Медрано по-дружески опустил руку на плечо тощего художника.
Натаса так переполнила гордость, что он запнулся в своих жалких попытках нас представить.
– Жером Медрано, – произнес элегантный импресарио, протягивая руку.
– Фаворит. – Я ответил твердым рукопожатием. – Джонни Фаворит.
– Это имя мне знакомо. Вы, часом, не шоумен?
– Был. Давным-давно, еще до войны. Я был крунером, выступал со свинг-бэндом.
– Bien sûr[141]. Паук Симпсон, – цирковой босс улыбнулся. – Вы были очень хороши. Многообещающи. Что с вами случилось?
– Жизнь. Получил тяжелое ранение. Очнулся в больнице в Штатах, и прекрасный сон кончился.
– Quel dommage![142] Надеюсь, вы пришли просить не о работе?
– Еще чего. – Я расстегнул сумку. – Хотел спросить, знаете ли вы что-нибудь про этого типчика. – Я показал фотографию Цифера.
– А… – Глаза Медрано загорелись. – Fra Diavolo. Il est le mieux[143].
– Он здесь выступал?
– Не так часто, как хотелось бы. Истинный мастер иллюзии.
– Вы вроде назвали его Дьяволо.
– Certainment[144]. Фра-Дьяволо. Сценическое имя.
– А настоящее? Натас? Или Луи Цифер?
Лицо Медрано разрезала тонкая улыбка.
– К чему вам его имя, мистер Фаворит?
– Я… Я тут подумывал о возвращении. Собрать большое варьете. Певцы, танцоры, артисты всех мастей. Однажды видел, как выступал он… Фра-Дьяволо. И решил его позвать.
Улыбка расширилась до беззвучного хохота.
– Не могу обещать успеха в этом устремлении. Последний раз Дьяволо работал здесь больше двух лет назад. Его настоящее имя – Николя Дюма.
– Где его можно найти?
– Мне это неизвестно. Мой единственный адрес для связи с Дюма – его банк. – Медрано открыл портсигар и предложил нам с Натасом закурить.
Мы оба отказались, тогда он выстучал одну сигарету и запалил, выдохнул дым через нос.
Что-то тут было не так.
– Как же вы его ангажируете, если не знаете, где искать? – Я постарался не пустить в голос намек на угрозу.
– Вы должны понять. Фра-Дьяволо уникален, один на миллионы. Я готов прождать еще хоть десять лет, прежде чем заполучить его вновь. И это все, что мне остается – ждать. Однажды он явится как гром среди ясного неба. Попросит выступление. Только один вечер. Может, придет уведомление за два дня. Максимум – три. Я всегда говорю «да». Даже открываю цирк на лишний день-другой. Какой у меня выбор? Ни одному другому выступлению не сравниться.
Я изобразил замешательство, хотя сам подавлял восторг. Цифер попался. Медрано его знает. Цифер выступал в этом семейном цирке. Оставалось только выждать.
– Вы уже больше двух лет не слышали об этом фокуснике – Дюма, Дьяволо, Цифере, как он там себя зовет, – и все-таки верите, что он может позвонить хоть завтра и попросить возможность выступить?
– Certainment. Я не переживаю из-за звонка. Я знаю, что он позвонит. Он выступает в «Медрано» еще со времен моего отца.
– Что?
– Впервые Фра-Дьяволо появился здесь в 1896 году. Знаю, это кажется невозможным. Подозреваю, что это другой человек. Возможно, сын. Продолжает семейную традицию, как Фратинелли. Мне все равно. Выступление Фра-Диаволо всегда превосходит ожидания.
Я переварил то, что он наговорил.
– Сделаете одолжение? – попросил я со всей напускной искренностью, которую смог изобразить. – Если услышите новости от Фра-Дьяволо. Когда бы там ни было. Буду очень признателен, если вы дадите мне знать.
– Разумеется, мсье Фаворит. Как бы мне этого ни хотелось, у цирка «Медрано» нет эксклюзивного контракта с этим великолепным фокусником.
Я выдавил вежливый смешок.
– Знаю, шансов на успех мало. Но разве не в этом вся тайная суть шоу-бизнеса? Я остановился в отеле «Вандом». По самой меньшей мере хотел бы увидеть его выступление еще раз.
Медрано затушил сигарету в пожарном ведре с песком.
– Если о нем услышу я, вы услышите от меня. В любом случае буду рад видеть вас в гостях. – Он достал из маленького кожаного кошелька визитку. – Звоните по этому номеру, если смените жилье. Это моя личная линия.
– Премного благодарен. – Я сунул визитку Медрано в бумажник. – Сам знаю, что ищу ветра в поле.
Цирковой импресарио улыбнулся.
– Но как иначе найти ветер, если его не искать?
Я отдал Медрано фотографию доктора Цифера.
– Подарок. Добавите к своему криминальному архиву?
– Криминальный архив? Je ne comprends pas[145].
– В смысле, повесьте с остальными. Может, это вернет его скорее – как талисман на удачу.
– Bien sûr.
Перед уходом я спросил импресарио, не подскажет ли он парижские ночные клубы, где выступают фокусники. Медрано назвал три. Один из них – «Сфинкс» на улице Пигаль – был в списке Уоррена Вагнера.
– Merci bien, – сказал я вслед его уходящей тени.
Как только Медрано проглотила темнота, я вернулся по коридору, разглядывая по пути портреты выступавших в этом цирке и гадая, не мог ли затесаться среди них и Цифер.
– Значит, фокусник, которого ты разыскиваешь, не Натас, – сказал бородатый художник, ошиваясь рядом.
– В этот раз – нет, – ответил я, изучая длинный «криминальный архив» циркового люда. Ни единой фотографии доктора Цифера или Фра-Дьяволо.