– Iras-tu prier pour moi? – пошутила Бижу, передавая ее мне. Спрашивала, не за нее ли я собрался ставить свечу.
– Je t’adore seulement. – Я хотел сказать, что поклоняюсь только ей. Правда, сам не знал до конца, что сказал.
– Menteur… – улыбнулась она.
Я поцеловал ее полуночно-черную щеку и сказал, что мы еще увидимся после закрытия.
Я пересек Ле-Аль по рю Бальтар между светящимися стеклянными павильонами. Как раз начал оживать большой оптовый рынок с поставками со всей Франции. Дальше газетный киоск без внешней стенки встретил интерьером, где с трех сторон от пола до потолка висели передовицами газеты и журналы. Я попросил у хозяина «Оссерваторе Романо». Этот ватиканский таблоид был на итальянском, который я знал только по меню с Малберри-стрит. Я зашел в кафе и потягивал бренди с водой, медленно листая страницы. И вдруг – нате вам. Все, как и говорил Сабор. Сердце екнуло. XXX. Римские цифры в заголовке объявления на латыни. Для меня – просто набор слов. Я заметил «Concilium de Triginta» только потому, что это говорил венгерский профессор во время своей лекции за ужином. Мне нужно было знать, что там, в этом послании. Я позвонил Сабору с таксофона в конце кафе.
– Янош? Это Джонни.
– Джонни, я пытался тебе дозвониться, но по твоему номеру никто не отвечает.
– Моя телефонная служба не работает по ночам. Читал газеты?
– Конечно. Купил по дороге домой. Там объявление.
– Видел-видел. Что, еще встреча?
– Да, в полночь в следующую среду. Это беспрецедентно. Четыре подряд.
– Я отправлюсь на эту встречу. У меня есть монета. Шекель Иуды номер тринадцать. Проблема только в том, что я в латыни не бум-бум. Как ни жаль это признавать, но мне нужна твоя помощь.
– Это же… incroyable[254]. Как я могу тебе верить?
– Я же показывал оттиск. Как я его сделал, по-твоему? У меня есть монета, чтобы войти. А вот чтобы выйти, мне нужен ты и твоя помощь.
– И что я получу взамен?
– Книжку свою допишешь. Я перескажу тебе все, что узнаю.
– Но много ли ты узнаешь, если не поймешь ни слова?
– Пойду с жучком. Твое дело – перевести пленки.
– Я кое-что понимаю в шпионаже, Джонни. Уверен ли ты, что твоего опыта шоумена достаточно для этой работы?
– Уж это предоставь мне, профессор.
Мы договорились встретиться в «Кафе Флор» завтра утром в девять.
Я свернул газету и направился в ночь, к реке, – причем внезапно в настроении веселее не бывает. В голове забегали мысли о Цифере. Сабор назвал четвертую встречу Собора Тридцати после Остары «беспрецедентной». Готовится что-то крупное. Что-то такое, что не обойдется без личного присутствия владыки Люцифера. Дайте мне чистый обзор через круглый стол – и я вынесу ему мозги. Как камикадзе, умру счастливым.
Я прошел по набережной на правом берегу Сены до моста Искусств напротив Лувра. Там оказалось безлюдно. Уличные фонари по бокам, стоящие попарно через интервалы, создавали на железном пешеходном мостике чередующиеся области света и тьмы. К западу высоко над Эйфелевой башней висела серебряная щепка заходящей луны. Я запалил красную свечку зажигалкой и поставил на плоский железный поручень. Пламя замерцало от мягкого бриза, задувшего вниз по течению.
Достал из сумки чернильный талисман кардинала Латура, подержал уголок над огоньком. Бумага загорелась. Я зачитал слова на латыни, которые написал внизу страницы Латур: «Adiuva me, Mater Luna. Viam monstra. Lux tua nos ducat». Пока я снова и снова повторял слова, во мне гудела древняя сила.
Глава 27
Поднявшись по лестнице со станции метро «Мадлен» навстречу дневному свету, в полпервого на следующий день, я думал о легендарном греческом молодчике, который сгонял в ад и обратно. Пару лет назад на Бродвее провалилась пьеса Теннесси Уильямса о нем. Орфей спустился в преисподнюю, чтобы спасти любимую. Я попытался вспомнить имя его крошки. Никак. Сгинуло, как все мое прошлое. У Орфея все пошло не по плану, но он все же смотался от Аида с нетронутой душой. А я продал свою никчемную душу дьяволу. Здесь Орфею было чем похвастаться. Может, когда я убью Цифера, все сделки обнулятся. Может, кровавое искупление спишет мой долг.
Несмотря на помпезную и заумную манеру Сабора, этим утром к нему претензий не было. Он не только дал первый урок латыни за кофе и круассанами во «Флор» и предложил продолжить обучение завтра за ужином, но и порекомендовал портного по пошиву церковных облачений, который только что обмерил меня для черной сутаны, плаща и капюшона, необходимых для встречи Собора Тридцати. Минус пункт из списка. Мне все еще нужно было заглянуть к «Кригман и сыновья» на рю Бальзак – поставщику средств наблюдения, которого тоже посоветовал профессор. Но сперва надо было нанести визит в банк на Вандомской площади, в паре шагов от меня.
Свернув за угол с рю Сент-Оноре, я решил проверить почту в отеле. Когда я зашел, мой любимый консьерж беседовал с клиентом, так что я направился прямиком к стойке регистрации. Когда я назвался и попросил пришедшую почту, клерк сказал подождать. Зашел в кабинет и вернулся с мрачным мужчиной в сером деловом костюме, который держал обеими руками конверт. Вручил его мне, не говоря ни слова. Конверт с тиснением отеля «Вандом». Спереди кто-то надписал «Фаворит».
Я разорвал конверт, чувствуя на себе осуждающие взгляды управляющего, клерка и даже пары посыльных в форме. Вердикт уже был вынесен. Из конверта я достал визитку. Дешевка, без тиснения. Но важно не это. Важно то, что это обещало большие неприятности. Я уставился на имя и адрес, стараясь не дрогнуть, словно статуя. За стойкой все явно не раз прочитали, что было на визитке. Наверное, уже посмеялись, что за их солидным клиентом гоняется «déclassé»[255] нью-йоркский коп. Это как поймать важную персону за перепихоном с горничной.
Лейтенант Дэниэл П. Стерн
Уголовный розыск
23-й полицейский участок
Западная Тридцатая улица, 134–138
Нью-Йорк 1, TNY
PE6–5305
На тыльной стороне визитки Стерн оставил короткую записку:
Мистер Фаворит, нам нужно срочно поговорить по делу об убийстве. Я остановился в отеле «Плат д’Итан», ул. Меле, 69. Свяжитесь со мной. Тел. ARC77–95.
Он подписался «Стерн» – резко, как укус пса. Словно утопленник, у которого жизнь мелькает перед глазами, когда он уходит на дно, я за долю секунды понял планы Стерна. Тело Уоррена Вагнера-младшего нашли в мужском туалете в Айдлуайлде. Его отец был моим агентом. В один день с убийством Вагнера-младшего Джонни Фаворит сел на борт самолета в Париж. Стерн пару недель складывал два и два.
– Merci, – сказал я управляющему отеля.
– Вы должны понять, мсье Фаворит, – ответил он на английском, выговаривая каждое слово, как дипломат, – отель «Вандом» не привык к тому, чтобы полицейские грубо нарушали порядок у стойки регистрации.
Я все отлично понял – представил идиотскую истерику Стерна, когда кучка заносчивых лягушатников обращалась с ним, как с дураком-полицейским, коим он и являлся.
– Приношу свои извинения, – сказал я.
– Мы это ценим. Нам очень жаль, что «Вандом» больше не может хранить вашу почту, мсье Фаворит. Вся будущая корреспонденция будет направлена в «Американ Экспресс Компани» на рю Скриб, 11.
– Очень любезно с вашей стороны, – сказал я, сдерживая желание врезать ему по наглой роже. – Последний вопрос, если позволите. Когда детектив оставил это сообщение?
– Вчера вечером. Не могу назвать конкретный час со всей уверенностью.
– Bien. – Я кратко кивнул мажордому и развернулся на каблуке, медленно двинулся по вестибюлю, чтобы продемонстрировать, что меня не прогнали взашей.
Консьерж оказался не занят. Я задержался у его стойки и обменялся обычными любезностями. Он заверил, что о Натасе новостей не было. Я сказал, что наша сделка еще в силе, и ушел из отеля как ни в чем не бывало.
Пока я переходил через площадь к банку, в голове носились мысли о Стерне. Я знал, что сегодня он еще вернется в «Вандом», чтобы узнать, получил я его сообщение или нет. Мне повезло, что он не заглянул пару минут назад. Нужно было оставаться на два скачка впереди. Пока Стерн еле брел – по шагу вслепую, как типичный тупой легавый, – я планировал каждый ход в деталях, как в шахматах. Умные ставят на победителя. В эндшпиле шах и мат объявлю я.
Я вышел из «Гарантийного фонда Моргана» с двумя тысячами баксов в кармане, уже почти ожидая увидеть, как лейтенант Стерн топает на Вандомскую площадь с другой стороны. Нужно было связаться с ним немедленно и позаботиться, чтобы встреча прошла на моих условиях. Было время обеда. Копы не любят нарушать режим питания. Самое время позвонить в его отель.
Таксофоны были в каждой Poste города. В банке я спросил дорогу до ближайшей. В почте на улице Капуцинок нашел в кармане жетон, набрал «Плат д’Итан» и попросил Стерна. Голос на другом конце ответил: «Moment». Я ждал, пока там позвонят в номер. Мне сообщили, что мсье Стерн не отвечает. Ключ мсье Стерна остался на стойке, значит, он ушел.
– Voudriez-vous laisser un message?
Не собирался оставлять хреново сообщение. Я не доверял своему французскому и боялся попасть впросак.
– Non, merci, – ответил я и повесил трубку.
Быстрый взгляд на путеводитель – и я узнал, что рю Меле находится в Третьем округе. Я вернулся до Вандомской площади и взял такси, ожидавшее перед «Ритцем». Обычно я любил точить лясы с водителем, спрашивать о достопримечательностях за окном. Во время этой поездки я игнорировал таксиста, погрузившись в свои мысли. Вид снаружи проносился незамеченным. Стерн шел по следу Гарри Ангела. Нужно не дать ему связать скрывающегося частного сыщика со знаменитой в прошлом поп-звездой. Копы всегда обходят толстосумов за километр. Мой лучший вариант – заставить его думать, что я какой-то заправила. Человек в бегах не пойдет закупаться в «Сулку».