Я поймал такси на углу авеню Оперы и направился домой. Стоматолог не сказал ни слова о моем новом золотом помпадуре. Раньше он помнил меня блондином – вот и все. Свидетели всегда путаются в показаниях. Я узнал это за годы на горьком опыте. Надо было избавиться от парика, пока я не встретил никого, кто знал, что я Джонни Фаворит. А еще хотелось переодеться в повседневное.
Первой остановкой стал café-tabac Рейнара по соседству. Альфонс, с болтающимся из уголка рта зловонным «Галуазом», приветствовал меня, как давно утерянного брата. В задней части кафе два шумных подростка играли в настольный футбол. Я попросил «Чинзано», и он налил заодно и себе, сказав, что угощает. Минутку мы балагурили ни о чем, пока Альфонс не сказал, что забыл сообщить о телефонном звонке, поступившем час назад.
– Стерн? – спросил я.
– Oui.
– Tout message?[265]
Альфонс не говорил по-английски. Насилу выдал фонетическое подобие:
– Буть нас веази, – проговорил он.
– Будь на связи?
– Mais oui, bien sûr.
Легавый не тратил времени и сразу проверил номер, который я дал. Хотел, чтобы я почуял, как пахнет жареным. Намекнул, что найдет, если захочет. Может, не стоило давать ему номер Рейнара. Черт, но что-то дать надо было. Подкинуть кость бешеному псу. Стерну несложно проследить меня до café-tabac. Узнать, где я живу. Неподотчетному американскому копу в Париже не нужен ордер на обыск. Как только он увидит мои парики и грим – конец сказки. У меня оставался день-другой до его прихода. Нужно было потянуть время перед тем, как я его убью.
– Pardon, Alfonse, – сказал я, пока искал жетон в кармане.
Набрал отель Стерна на таксофоне на стене и с медленным произношением оставил клерку вежливое послание на английском: «Сообщение получил. Буду поддерживать контакт. Звонить каждый день. Встретимся, когда попросишь».
По дороге к двери я положил на стойку 500-франковую банкноту и сказал Альфонсу ожидать новых звонков от Стерна. «Le plus sera le mieux», – сказал он. Чем больше, тем лучше.
– Putain de droite, – ответил я и вышел.
Сам не знал, то ли сказал, что хотел. Только недавно впервые услышал эту фразу. Я хотел сказать «чертовски верно», но, возможно, только что назвал его мать шлюхой.
Я прорезал квартал до безымянного отеля на Жи-ле-Кёр. Заглянув в стеклянную дверь кафе, увидел джанки-писаку. Сложно было сказать, то ли у Берроуза только один костюм, как у Стерна, то ли их много, но все – разных оттенков серого. Он был уныл и безлик, как никогда.
– Джонни Фаворит, забытый любимец Америки.
Я пропустил мимо ушей его приветствие и взял по чашечке кофе для себя и для него.
– Как себя чувствуешь, Билл? – Я сел за стол.
– Потряхивает. – Когда Берроуз закуривал, его руки дрожали. – У меня вышел весь хмурый.
Я пододвинул к нему по столу конверт из сумки.
– Подогрейся на все.
Берроуз приоткрыл клапан и пролистал бабки внутри.
– Хочешь заработать пять сотен зеленых за пару часов? Половина вперед.
– Сколько законов придется нарушить?
– Ни одного. Остальное получишь, когда дело будет сделано.
– Знать бы еще, что за дело.
– Объясню все детали послезавтра. Ничего рискованного или криминального. Просто поработаешь наживкой.
– Наживкой для кого?
– Сейчас не могу рассказать все. Пожалуй, только вот что. За мной кто-то следит. Надо скинуть его с хвоста на пару часов в вечер понедельника.
– Как все просто.
– Проще пареной репы. Но это работа на двоих. Найди того, кому доверяешь. Сколько ему заплатишь – дело твое.
Берроуз погладил подбородок.
– В город только что завалился Грегори. Он никогда не откажется от лишнего заработка.
– Давай без имен. Найди своего приятеля сегодня, чтобы все было на мази. Мне проколы не нужны.
– Можешь на меня рассчитывать.
– Я знаю, что могу, Билл. Потому и плачу половину вперед.
Может, выложить Берроузу столько денег было большой ошибкой. Никогда не верь наркоману. Еще возьмет и пустит все по вене и передознется. Оставит меня ни с чем.
– Буду откровенным, – сказал я. Угрозы бесполезны. Не с этим типом. Нужно было обратиться к его интеллекту. – Помнишь, я рассказывал, что гоняюсь за дьяволом?
Берроуз тонко улыбнулся, посасывая сигарету.
– На вершине моего списка незабываемых фраз, – Он выпустил дым.
– Прямо сейчас я у Сатаны на хвосте. Это дельце завтра – часть плана.
– У Сатаны на хвосте? – Безрадостная улыбка Берроуза расширилась чуть больше. – Ты тот еще хохмач, Джонни.
– Я с тобой не шутки шучу. Все всерьез. Вот тебе бы хотелось, Билл, столкнуться нос к носу с Князем тьмы?
– Нет никого, с кем я бы хотел встретиться больше.
– Тогда решено. Я загляну в понедельник утром. Встретимся у тебя в номере. Так будет лучше, только для своих. Я все объясню и принесу то, что тебе понадобится.
Берроуз задумчиво изучил длинный столбик пепла на сигарете перед тем, как сбить его на пол.
– Хочешь встретиться с моим другом? Оценить для работы?
– Нет. Если ему веришь ты, Билл, то я – тем более. – Я встал. – Пора отваливать. Увидимся в понедельник в девять.
Была четверть пятого. Пока светло, я успевал провести небольшую разведку, и отправился на такси за реку, на Монмартр. Водитель высадил у вершины холма на углу Корто и Соль. Через дорогу стоял «Мезон Розе». Идеальное место. Я прошел по узкому тротуару вдоль городского виноградника на склоне в сторону «Лапан Ажиль». Прямая дорога. Идеально.
Только одна проблема. Я забыл про три каменных отбойника, перекрывающих улицу на пересечении с рю Сен-Венсан. Это портило первоначальный план. Я поискал рядом другие возможности.
Наискосок от «Лапан Ажиль», через перекресток, от угла поднимались каменные ступени к крошечному скверу в форме клина, заросшему деревьями. Я не заметил его впотьмах во время первого визита неделю назад. Идеальное место для того, что я задумал. Сен-Венсан шла от «Лапан Ажиль» в холм. Склон не такой крутой, как рю де Соль, но все же склон, как надо по плану. Я прошел мимо виноградника, пригляделся. Автомобили, припаркованные по бокам мощеной односторонней улицы, оставляли посередине только узкий проезд на одну машину. С середины квартала я уже не видел внизу кабаре. Зато открывался отличный вид на сквер. Не совсем то, что хотелось, но сойдет.
Я спустился по Сен-Венсан обратно, мимо «Лапан Ажиль», через рю де Соль и вдоль кладбища за стеной справа. Дальше улица загибалась за концом погоста и шла прямиком до рю Коленкур. Не то, что я сперва задумывал. И все же отлично.
Небо лишилось света. Сумерки накинули на город грязный серый саван. Ярко освещенная Коленкур – извивающаяся улица с лавочками, – стала для меня облегчением в мглистых потемках. Следующий час я прогуливался по узким улицам с деревьями и по крутым лестницам, исследуя Восемнадцатый округ и заучивая парижскую географию. Знать quartier как свои пять пальцев пригодится, если план не сработает и придется драпать на ногах. Я пересек рю де Соль, и здесь де Абрёвуар перешла в рю Корто. Я миновал рю Мон-Сени в сторону базилики Сакре-Кёр, поднялся по крутым ступеням и присел перед фасадом церкви на скамейку, чтобы насладиться видом. Подо мной раскинулся Париж – цветистый темный ковер, расшитый миллионом мерцающих огоньков. От одного его вида я ощутил прилив невероятных сил. Я как будто правил миром. Как будто легко уничтожу весь город одним ударом кулака.
Воображаемое всесилие продержалось еще пару минут. Вернувшись с небес на землю, к делу, я продумал план, спускаясь по лестнице базилики. В голову пришло, что планировать убить дьявола – так же абсурдно, как воображать, будто я могу раздавить Париж, словно жука. Идея была отдаленно возможной потому, что я знал: Луи Цифер – такой же человек, как и я. Такой же человек, как и лейтенант Стерн. Убийство копа стояло наверху моего списка задач. Легко, как прихлопнуть муху. Следующий на очереди – Цифер.
Глава 30
Брассерия «Бальзар» занимала первый этаж в доме на рю де Эколь. Очаровательное бистро, открытое и гостеприимное, со столиками вдоль зеркальных стен и посередине зала в форме буквы «Т». В этом заведении галерки были не предусмотрены.
Меня приветствовала пара метрдотелей: один в смокинге, другой – в деловом костюме. Я назвал имя Яноша Сабора, и тот, что в смокинге, повел меня в конец общего стола. Там, на углу, сидел профессор, зарывшись носом в книгу, у его локтя стоял бокал красного. Мы без особого энтузиазма обменялись любезностями.
– Коллегам необязательно быть друзьями, Джонни, – сказал Янош, подзывая официанта.
Прибыла бутылка домашнего бордо. Я заказал селедку для начала и steak au poivre[266]. Впервые за долгие часы расслабился. Еда оказалась идеальной – ее подавали на больших овальных подносах и перекладывали на наши тарелки с отработанной формальностью.
– Mon bistro habituel, – сказал Сабор.
То, что он сказал, что «Бальзар» – его обычное заведение, дорогого стоило. «Тур д’Аржан» может найти каждый. А идеальное бистро – более неуловимая добыча.
– Ужинаю здесь почти каждый вечер. Я преподаю практически по соседству. L’Academie de Paris[267]. Известная в простонародье как Сорбонна.
Мы приступили к делу. Янош погонял меня по латинским цифрам. Я ответил все – в случайном порядке, без запинок и ошибок. Собор Тридцати голосовал по своим вопросам – будь то убийство определенного мирового лидера или разжигание других беспорядков, которые поспособствуют их дьявольским планам, – поэтому на предыдущем уроке Янош учил меня словам для трех возможных ответов: «одобряю» – approbare; «не одобряю» – improbare; или «воздерживаюсь» – abstinere. Я показал, что и с этим у меня полный порядок. Янош казался очень довольным собой.
– Итак, – сказал я. – Тринадцатый пропустил последние два съезда Собора. Как думаешь, об этом спросят?