Я поднялся по лестнице безымянного отеля за десять минут до назначенного времени, побарабанил костяшками по двери номера 15. Открыл Берроуз, в своем мятом сером костюме с узким галстуком. Я спросил себя, неужели он и спит в этом прикиде.
– Доброе утро, Джонни, – протянул Билл, пока я проскользнул мимо и закинул саквояж на его незастеленную кровать. – Я все пытался вспомнить, как тебя звали, когда ты был восходящей звездой. Ну знаешь, Мел Торме был «Бархатным туманом», Синатра – «Султаном томлений». Вон Монро, кажется, звался «Старыми кожаными связками». А как звали тебя?
– Не помню.
– Да, конечно, помнишь.
И я помнил. Прозвище отсутствовало – как и большая часть прошлого – до этого самого момента, когда вдруг всплыло словно из ниоткуда.
– Ладно, – сказал я Биллу. – «Фантастический Фавор». Доволен?
Берроуз безрадостно ухмыльнулся.
– Забавно. Я всегда думал, что ты был «Хористом дьявола».
– Это уже позже. Из-за грязи в таблоидах под конец певческой карьеры. Слушай. Может, тебе и нравится стоять и трещать, как бобби-соксер. А я пришел по делу.
Берроуз сел у маленького стола и закурил свою вонючую французскую дрянь.
– Я весь слух, Джонни, – сказал он, затушив деревянную спичку и выпуская дым.
– Настропалил одного из своих, чтобы он помог?
– Все готово.
– Отлично. Как я сказал вчера, вы, парни, будете наживкой. За мной следят. Сегодня ночью нужно на пару часов сбросить этого шута горохового с хвоста. Он думает, я назначил встречу с конкурентом по бизнесу. Это правда. Только встреча пройдет в другом месте. Твое дело, Билл, – твое и твоего приятеля – обдурить его, чтобы он думал, будто я там, где обещался быть.
– И где же произойдет эта грандиозная мистификация? – Берроуз даже не старался скрыть снисходительную усмешку. Он был мне нужен, так что я не обратил на нее внимания.
– Знаешь место под названием «Лапан Ажиль»? Старомодное кабаре?
– Слышал. Кажется, на Монмартре. Пятьдесят лет назад туда ходил Пикассо.
– Оно самое. – Я помолчал, пока закуривал «Лаки». – Перед кабаре стоит большое дерево. Мой хвост думает, что встреча назначена в полночь под ним. Он будет наблюдать. Я хочу, чтобы он поверил, будто ты – это я.
– Крайне маловероятно.
– До этого еще дойдем. Первым делом тебе надо будет найти «Лапан Ажиль». Я хочу, чтобы ты был внутри к одиннадцати.
Я достал «Семен де Пари». Кабаре были перечислены в конце маленького издания, сгруппированные по округам. Я взял карандаш со стола Билла, обвел строчку и вырвал страницу, запоминая при этом адрес – «рю де Соль, 4».
– Вот. – Я отдал Берроузу страницу. – Возьми такси. Будь там до одиннадцати.
– Что насчет моего партнера? Какова его роль в этом интригующем предприятии?
Берроуз явно заинтересовался больше, чем предполагало его саркастическое отношение.
– Ладно. Вот мой план. Без пяти полночь ты выходишь из кабаре и встаешь под деревом во дворе. Закури, чтобы мой хвост видел тебя издалека. Я хочу, чтобы твой приятель поднялся к рю де Соль от рю Колинкур. Ровно в двенадцать он подойдет к тебе перед «Лапан Ажиль». Дальше просто постойте там и потрепитесь минут десять-пятнадцать. Когда все кончится, оба уходите вниз по Соль.
– Когда что кончится? – Берроуза охватили сомнения.
– Ты поймешь. Это не твоя забота. Сделай как надо – и это будет стоить дополнительных двести пятьдесят зеленых. – Я знал, что обещание бабок заглушит любые предчувствия.
– Ладно, – сказал Билл. – Меня все устраивает. Большой вопрос – как обмануть того, кто тебя знает в лицо.
– Все схвачено, – сказал я, расстегивая саквояж. – Наденешь это. – Я вытряхнул свой дождевик «Акваскутум» и накинул на железное изголовье мятой постели. – И это. – Я повесил на круглый латунный набалдашник на столбике кровати светловолосый парик. – Не спрашивай. Знаю, на мои волосы непохоже. Просто надевай. Необязательно ровно. Приглядываться никто не будет. И, Билл, не забудь надеть свои очки. Молодчик, который меня пасет, знает, что я ношу гляделки. Так что не забудь про эту свою черную роговую оправу.
– Йесса, масса. – Берроуз изобразил черномазого из шоу менестрелей.
Застал меня врасплох. Он издевался. И получал от этого удовольствие. Так и подмывало смазать ему по дурацкой унылой физии. Не самый умный ход. Я в нем нуждался, так что придется проглотить его дерьмовые остроты, будто это фруктовый салат.
– Слушай, Билл, – сказал я просто. – Тебе это может казаться просто шуткой, но для меня это очень серьезно. Я плачу по высшему разряду за хорошую работу. Ты к ней готов?
Берроуз моргнул, моргнул опять. Он очень хотел заполучить лишних две с половиной сотни и видел, как они ускользают от него.
– Прости, Джонни. Есть у меня такая дурная привычка. Сарказм. Как яд. Надеюсь, ты не обиделся.
– Я вообще не обижаюсь, Билл, – сказал я ровно и жестко, – пока меня не подставят.
– Никто не любит крыс и стукачей, – сказал Берроуз, снова возвращаясь в роль знатока подпольного мира.
– Мы говорим на одном языке. Если я все правильно понимаю. – Я достал из саквояжа свой военный бомбер и вязаную флотскую шапку. – Пусть твой приятель наденет эту хрень. Бог с ним, если не подойдет. Все равно будет темно.
– Идеально, – сказал Берроуз. – Можешь на нас рассчитывать, Джонни.
– Хорошо. План уяснил?
– Мне его повторить?
– Ты же у нас в Гарварде учился, Билл. Уж думаю, внимательно слушать на уроке ты умеешь. Я зайду завтра днем – скажем, около двух, – заберу свои шмотки и выдам, что тебе причитается. Главное – чтобы сегодня комар носа не подточил.
Я решил скоротать день на ипподроме «Отей» в Булонском лесу. В поезде по дороге туда я читал «Триб», купленный в газетном киоске. Пробежался по международным заголовкам. Не задержался взглядом ни на одном. Ни строчки об Итане Крузмарке. На бегах я сделал пару ставок, руководствуясь тем, что когда-то давно знал из нумерологии. Подарки из далекого прошлого. Я выиграл, снова выиграл и продолжал выигрывать, каждый раз удваивая ставку. Ушел с девятнадцатью тысячами. Хорошее предзнаменование для грядущей ночи.
Уже было к восьми, когда я зашел в свой синий коттедж. Пора готовиться. Я переоделся в комбинезон и шерстяную водолазку, переобулся в походные ботинки с подошвами от «Вибрама», – весь темный, как полуночная тень. Пристегнув ствол на левое бедро, я достал из сумки «Дерринджер» и сунул в правый внешний карман бушлата.
Снял из армуара проволочную вешалку и клещами, купленными в магазине стройтоваров, перерезал проволоку под витым стержнем крюка. Острогубцы сработали на ура – выровняли крюк и свернули небольшую петлю на конце проволоки. Все инструменты, выпрямленная вешалка и труба отправились в холщовую сумку «Геральд Трибьюн».
Упихав куш с ипподрома в денежный пояс и застегнув под синим свитером, я накинул сумку на левое плечо. Когда натянул сверху бушлат, он оказался достаточно просторным, чтобы спрятать мою поклажу. Просунув застежки в петли, я вышел в ночь.
Глава 33
По лестнице станции метро «Георг V» рядом с «Лидо» я поднялся около девяти тридцати. Елисейские поля бурлили. Я заметил на обочине розовый кабриолет «Кадиллак Эльдорадо». Здоровая зверюга. То, что надо. Только цвет не тот. Слишком яркий. Чтобы прошвырнуться по Этуаль и посмотреть, что еще есть в наличии, времени хватало. Если ничего не найду, рискну взять «кэдди» – если он еще останется. В основном мне попадался никчемный европейский металлолом: жалкие «фиаты», «рено», «боргварды», «дофины» и прочий мусор, который я не мог даже опознать. Каждая третья машина оказывалась банкой из-под сардин – «Ситроеном Дё-Шево». Почему бы сразу не делать их из фольги и фантиков жвачек?
Начало моросить. Вокруг раскрывались зонтики, в ночи расцветали черные цветы. Я поднял воротник к шерстяной шапке, крепко прижимая сумку к боку под правой подмышкой. То, что под дождем по тротуару будет бродить меньше прохожих, мне же на руку. Розовый «Эльдорадо» я видел за квартал – он поблескивал в сумраке, будто фурункул на носу Мисс Америки. Чего я и боялся. Время истекало. Дареным железным коням в зубы не смотрят.
Я ждал момента. Прошло полчаса с тех пор, как я в первый раз заметил «Кадиллак». Кто знает, сколько он уже простоял, или когда вернутся владельцы? И тут подъехала большая черная машина, припарковалась на другой стороне засаженного деревьями пешеходного островка – напротив «Лидо». «Олдсмобиль Супер 88» купе 55-го. Как по заказу. Удачный день не закончился на скачках. Щуплый мужчина в сером пальто «Честерфилд» вышел и обошел машину, чтобы открыть пассажирскую дверь для платиновой блондинки с лисьим боа. Они заспешили через морось по внутренней дорожной полосе к ночному клубу.
Я следил, как они исчезли, и прогулочным шагом перешел на пешеходный островок. Обстановка казалась идеальной. Деревья, расстояние и сам «Олдс» прятали меня от зевак на тротуаре. Вдоль Елисейских полей мчался дорожный трафик. Кто обратит внимание, как какой-то парень садится к себе в машину?
Рядом с дверцей со стороны водителя я взглянул на машины, двигавшиеся в обоих направлениях, и достал из наплечной сумки пару резиновых перчаток. Расстегнул бушлат, залез под него в мешок «Триб», достал шпатель и вешалку. У машины не было центральной боковой стойки, и лезвие шпателя легко проскользнуло между двух окон. Я слегка отогнул переднее, просунул в щель вешалку. Спустя миг заарканил проволочной петлей кнопку блокировки. Вытянул в незапертую позицию. Оказался в «Олдсе» меньше чем за минуту.
Закинув сумку на пассажирское сиденье из красно-черного винила, я заметил поблескивающий в уголке клатч в серебряных блесках. Дама забыла свою сумочку. Плохие новости. Как только ей приспичит покурить или понадобится помада, любовничек помчится сюда. Работая быстро, я достал из холщовой сумки отвертку и резиновый молоток. Вставил кончик отвертки в гнездо зажигания на приборной доске и постучал по рукоятке молотком, вгоняя поглубже в скважину.