– Monsieur Favorite, – объявила горничная, подводя меня к ней.
– Enchanté, Madame de Lucenay, – сказал я, принимая ее руку.
– Зови меня Ивонн, – ответила она на идеальном английском, – а я буду звать тебя Джонни.
– С превеликим удовольствием. – Я оставил сухой поцелуй на ее пальцах.
Хозяйка улыбнулась и заговорила с горничной по-французски, попросив девушку найти мсье Д’Оберена и передать, что прибыл его американский друг.
– Желаете коктейль или, возможно, бокал вина? – спросила она, когда горничная ушла.
– Un Manhattan serait parfait[286], – ответил я, и она отвела меня под руку к стойке, где передала мой заказ Жоржу – бармену.
«Манхэттен», который он замешал, был лучше, чем идеальный – он был sublime[287], сказал я хозяйке. Я снова поднес бокал к губам, когда к нам присоединился Д’Оберен с широким бургундским бокалом.
– Привет, Джонни, – сказал он. – Рад, что ты смог прийти.
Вместо рукопожатия мы чокнулись.
Ивонн попросила у Жоржа «un peu de champagne»[288]. Отпив, перевела разговор к почетному гостю. Эль Сифр был «trés magnifique, n’est-ce pas?»[289] Даже просто «Incroyable!»[290], «Étonnant!»[291], «Ahurissant!»[292].
Их похвалы пели, как слоганы на цирковой афише. Герой вечера предсказывал будущее в саду. На самом деле Ивонн выразилась не так. Она сказала: «Le sage regard profondémont dans votre coeur… dans votre»[293]. Разве я не хочу испытать это чудо на себе? Чтобы свами заглянул в самые мои сердце и душу? Разве я проделал этот путь не в поисках мастера?
Они говорили, а я все улыбался и улыбался, чувствуя, как внутри горит желание убивать. Призвав на помощь весь свой фальшивый пошлый шарм, я рассказал мадам де Люсена и Крису Д’Оберену о своем «истинном интересе» к садовому волшебнику. Я сказал, что снова начал выступать перед публикой – и, если честно, это сюрприз даже для меня, хотя втайне я давно подумывал о возвращении на сцену. Выступления в Париже и Риме прошли на ура, врал я напропалую. Мне хотелось собрать целую труппу. Танцоры, комики – возможно, и квартет на подпевке. Талантливый фокусник казался тем, что нужно.
Я, как говорится, держал их в руках. Они проглотили каждую ложь, как псы, слизывающие с пальцев жир от бекона. Когда я рассказал, что видел выступление доктора Цифера в Нью-Йорке, оба кивали, хотя было очевидно, что мадам де Люсена понятия не имеет, о чем я говорю. Я спросил себя, что она подумает, если узнает, что ее любимый мудрец выступал на подвальной сцене «Блошиного цирка Губерта» – в выгребной яме на Сорок второй улице. Я никогда не видел фокусника в роли Эль Сифра, говорил я, и мне интересен его номер менталиста.
Ивонн, явно огорченная моим намеком, что арабский маг – просто шарлатан, больше шоумен из варьете, чем восточный пророк, попыталась скрыть чувства за аристократической маской.
– Не хочу, чтобы мистер Цифер чувствовал себя как на пробах, – объяснил я. – Лучше, чтобы он не знал о моем присутствии. Я бы хотел посмотреть незамеченным на расстоянии.
Они попались на крючок – проглотили вместе с леской, грузилом, гнилой наживкой и всем прочим, как всеядные морские гады.
– Возможно, Джонни развлечет нас несколькими песнями, – сказала Ивонн. – Раз он снова вернулся в шоу-бизнес.
– Почту за честь, Ивонн, но, к сожалению, по той же причине вынужден отклонить твое любезное предложение. Я хочу оставаться анонимным перед моим потенциальным фокусником.
Черно-бурая лисица улыбнулась мне.
– Pas de probleme, – промурлыкала она, – Эль-Сифр собирался уходить через… – Она глянула на тонкие наручные часы, сияющие бриллиантами, – час-другой. Не будешь ли ты так добр передумать после его ухода?
– Ну конечно, – сказал я так, будто не врал. – С удовольствием. А прямо сейчас просто посмотрю на волшебника за работой.
Глава 39
Я угостился парой канапе и прогулялся по резиденции Люсена с коктейлем. Большинство гостей стояли снаружи, в формальном садике. На широком многостворчатом окне раздвинули темно-бордовые гардины, и за белым тюлем виднелась публика. Я подошел, чтобы скрытно бросить взгляд. В центре внимания был Луи Цифер. Он сидел на стуле с высокой спинкой, вырядившись, как арабский шейх. Очень похоже на то, каким я его видел меньше месяца назад за проповедью в Новом храме надежды в Гарлеме. Из-под расшитого красно-золотого кафтана ниспадал длинный белый балахон, голову венчал кроваво-красный тюрбан. Хотелось вышибить ему на хрен мозги.
Напротив сидела молодая женщина в черном платьице от Шанель, и ее лицо озаряло завороженное изумление. Я не слышал, что он говорил, но суть мог уловить и без слов. Лукавый соблазнял невинную, опутывая ее своими злыми чарами. А вокруг, среди подстриженных живых изгородей, стояли и ждали своей очереди остальные лопухи.
На миг Цифер взглянул в мою сторону – его сапфировые глаза сверкнули за тюлем. Вряд ли срисовал меня. Занавеска частично прятала от пронизывающего взора. И все равно я содрогнулся от ужаса и отступил от окна. Светлые волосы и сбритые усы могли облапошить Стерна, но никакая маскировка не обдурит Князя тьмы. Наблюдение за добычей с открытой позиции вдруг показалось мне дурацким ходом. Ивонн сказала, что ее трофейный предсказатель задержится еще на час. Незачем пасти его все это время.
Я направился к бару в столовой и идеально рассчитал время, около часа растягивая свои следующие два «Манхэттена», пока болтал ни о чем с незнакомцами на неуклюжем французском и блуждал в толпе. Несколько раз проходил мимо большого окна в гостиной, краем глаза улавливая, как сидящий свами плетет ядовитую паутину на новенькой доверчивой жертве. Я перекинулся парой слов с красавицей в черном платьице. Она сияла от духовного восторга, но дьявольский блеск в светящихся глазах говорил о зловещей подоплеке. Цифер нашел очередного последователя. Как много я мог рассказать ей о сделке, которую она заключила. Но к чему стараться? Пусть расхлебывает сама. Путь к мудрости проходят в одиночестве.
В последний раз взглянув через вуаль тюля в задний сад, я увидел, как Эль Сифр – уже стоя – держит за руки Ивонн де Люсена. Он благодарил ее и тепло прощался. Меня прострелил электрический разряд. Я вышел из дома, перешел улицу и укрылся за высоким буком.
Наступило время дня, которое французы зовут «l’heure bleue» – синий час: та пора сумерек, когда небо еще не потемнело, а собирающиеся тени темно-кобальтового оттенка. Короткий, жуткий момент – уже не день, но еще не ночь, время тайн и меланхолии. Машин на виду не было. Я решил, что Цифер поедет на лимузине с водителем. Возможно, он как раз вызывает машину. Найти собственную тачку будет трудно. Неважно. Доктор Цифер направлялся домой, а я знал, где он живет. Отмычки впустят в особняк на бульваре Ричарда Уоллеса. «Смит-Вессон» хранил наготове пять смертельных оплеух. Сегодня убийца Епифании получит их все.
Луи Цифер прошел по тропинке от дома Люсена, его белая хламида выделялась в сумерках. Я не видел, чтобы приближались такси или лимузины. Вместо того чтобы ждать на тротуаре, Цифер повернул налево и пошел вдоль по авеню. Я следил за ним с противоположной стороны, бесшумно крался в тенях. Пешая ночная слежка – каверзная штука. Без прикрытия толпы подскакивает шанс быть замеченным. Я пользовался прикрытием деревьев на своей стороне. Это оказалось легче легкого. Эль Сифр ни разу не оглянулся, а если бы и оглянулся, ничего бы не увидел. Изредка мы встречали выгуливающих собаку. Никто как будто не обращал внимания на Багдадского Вора. Парижан невозможно удивить, как и нью-йоркцев. Время от времени по улице скользили автомобили. В основном безлюдная авеню принадлежало только нам.
Я следовал за Цифером почти двадцать минут, сворачивая за ним за каждый угол, держась теней на другой стороне. Отказался от нескольких возможностей его прикончить. На почти опустошенных пригородных улицах выстрелы прогремят, как гром. Граждане, впавшие в транс перед телевизором, вдруг растревожатся, выйдут из ступора, позвонят в полицию. Я не знал местности и пришел без плана отхода. Пока Цифер идет, я буду следовать за ним, и в итоге подвернется идеальное место.
Цифер свернул направо и исчез из виду. Я заторопился. На углу заметил, что он идет по узкому пешему мостику через Сену. Был уже на середине. Последовав за ним, я бы остался без прикрытия. Если Цифер оглянется, то увидит просто очередного прохожего. Светлые волосы подарят момент замешательства, пока он не поймет, что его песенка спета. Мост не хуже любого другого места. Назад пути нет. Только вперед. Когда убью его, сброшу тело в реку.
Я достал 38-й калибр, держал у ноги, набирая скорость. Короткоствол неточен на расстоянии больше пятнадцати метров. Когда я подберусь поближе, побегу и окликну его по имени. Мне хотелось, чтобы Цифер меня видел. Мне было нужно, чтобы он знал. Расстояние сокращалось. Нас отделяло каких-то двадцать метров. Я ускорился, но тут же ударил по тормозам. Навстречу вышла молодая пара, держась за руки. Я сунул ствол обратно в кобуру. Когда они прошли и я приветственно кивнул, Цифер уже перебрался на другую сторону.
И тут же пропал. Я добежал до конца мостика, где лесенка спускалась в Булонский лес. К востоку за темными деревьями поблескивали, словно встающее солнце, огни Парижа. Цифера нигде не было. Я выругал себя за то, что упустил его, и сбежал по ступенькам. В темноте он мог уйти куда угодно. Я доверился инстинктам: поставил все на то, что Эль Сифр на сегодня закончил и собирается домой. Бульвар Дика Уоллеса шел вдоль северного края парка. Я направился в ту сторону по краю двухполосной дороги, идущей параллельно реке.