Все! И даже я перетрухала жутко, несмотря на то, что до сего дня смерти ему смерти. Вернее мечтала избавиться от него повинности. Но теперь сидя рядом, оказавшись лицом к лицу с тем, что могла его потерять, к удивлению осознала, что уже не желаю его смерти. Свободы да, но не смерти.
Не Аспидальное зло он, как вначале думала. Не монстр, коим себе его рисовала… моё мнение об Аспиде поменялось, ибо пока его не было, я многое надумала, многое повидала.
Никто… ни единая душа на острове Аспида не считала тираном и деспотом. Всяк уважителен был, почитали Дамира, как бога, и молились на него. А ещё меня подивило до глубины души, что в богатом городе столько людей жило, а девушки все как на подбор, не видала никогда столько красивых и разноликих. В их глазах не было страха, неудовольствия, злобы… Хороший люд — работящий, дружный, весёлый.
И в крепости тоже хорошие, хоть и странные. Но с ними хоть пообщаться было можно. Со всеми, окромя Вейты. Стервозная девка, однако. Пыталась я ревность проглотить и обиду, раз уж она мила сердцу Аспида, пусть и довольствуется, не мне с ней его делить. Мне бы срок свой дотянуть, а там… забывай как знали. Так что, да, поутихло моё негодование, и я готова была через себя переступить, да прислужница без хозяина совсем распустилась. Вела себя как ленивая боярыня: ни работать, ни помогать. Она вообще не считала должным прислуживать. Огрызалась, отказываясь выполнять поручения, хотя Аспид дозволил любого к работе приобщать. И как итог, я полезла в комнате убираться, да как-то вышло, что с лестницы… вернее с лестницей упала.
Не хотела грешить на Вейту, но она рядом была. Вместо уборки, крутилась перед зеркалом, на себе новые драгоценности и наряды примеряя. Подсобить не спешила, улыбалась ехидно, смотрела насмешливо-презрительно, пока я на полу скулила от боли.
И на прямой вопрос: «Это ты толкнула?» — лишь плечом оголённым дёрнула: «Что ВЫ, это не я… сами не аккуратны». Ни на миг я ей не поверила, но и оболгать без доказательств не могла.
Потому и скрипела зубами, когда Шанура тугую повязку накладывала, и когда Аспид, появившись нежданно-негаданно, вопрос задал, лишь промолчала.
Мне ссоры не надобны, но девку при случае выпорю, а лучше бы от греха подальше с глаз моих долой, иначе за себя не ручаюсь. Я мирный человек, терпеливый… до поры до времени, а ежели разгневаюсь, лохмы повыдергиваю так, что жизнь будет не мила!
— Шанура тебе завтрак приготовила, — в комнатку Дамир вошёл, сон мой потревожив, и я в безмерном удивлении на него уставилась. Аспид как ни в чём не бывало с подносом ко мне подступил. — И коль у тебя нога повреждена, я решил… — замялся уже в подножья постели, — что могу хоть так извиниться и отблагодарить…
— За что?
— За то, что по крепости хлопотала, за… — кивнул вместо слова и опять кивнул: — за то, что меня выхаживала, несмотря на свою боль.
— Лишнее, — в смятении качнула головой, одеялом под самый подбородок укрываясь. — Я бы спустилась…
— Татуа сказал, что у тебя кость повреждена, и лучше ногу не тревожить, — ещё на шаг приблизился Аспид.
Я пару секунд глядела в его глаза, выискивая подвох, но Дамир выглядела искренне желающим угодить и тогда покосилась на поднос. Чашка, над которой пар вился. Тарелка с кашей — её запах тотчас до желудка просочился и он жалобно заурчал.
— С-спасибо, — выдавила кивок и удобнее уместилась: подушку к спинке двинула, села, а Аспид поднос мне на ноги уместил.
— А где… Вейта? — поинтересовалась на всякий. Не потому что соскучилась, упаси Боги, да как-то было непривычно Аспида в услужении видеть.
— Её больше нет, — спокойно, глаза в глаза. Да так, что по телу холодок пробежал. Я застыла с ложечкой.
— Что значит… нет? В этой крепости? — уточнила.
— Прости, с моей стороны было ошибкой её приставлять к тебе, — ещё боле мои мысли всполошил пояснением. — Но как ты уже заметила, я… нелюдим и сыскать прислугу в кратчайшие сроки… сложно… да и не подумал, если честно.
— Что с Вейтой? — тихо вторила, всё ещё ожидая ответа.
— Я решил этот вопрос, и решу с новой прислугой, — заверил кивком. — Поправляйся. И ежели что нужно, — демонстративно колокольчик с подноса поднял и звоном комнатку наполнил. — Не обещаю сию секунду, но кто-нибудь среагирует, — чуть виновато закончил.
Даже не ведаю, что, но в душе шевельнулась благодарность… на фоне радостного известия об отбытии Вейты.
— Не особо лежится, — призналась смущенно. — Бока уже болят. Да и дел много… И ежели честно, — потупила взгляд, — тяготит меня одиночество. Затворничество боле всего душит, как и безделье…
Дамир как-то странно на меня смотрел. И в глазах его пламя нешуточное разгоралось. А от жара этого и меня охватывал жар.
Отвернулась, пряча смущение и залитые румянцем щёки.
— Тогда, — нарушил повисшую тишину Аспид, — ежели не против моей компании, я могу с тобой бывать, — сбивчиво бормотал, неуверенным тоном.
Я опешила от предложения: забыв о смущении, уставилась на мужа во все глаза:
— Здесь? — ресницами хлоп-хлоп, — наедине? — аж дурно от волнения стало.
— Могу в зал… отнести, — помрачнел Аспид.
— Нет, — рьяно головой замотала, — лучше я сама.
— Нельзя! — категорично отрезал Аспид. — Кость срастись должна. А для этого покой… Вот и буду оберегать твой покой и развлекать…
— Как? — с осторожностью уточнила. Аспид глазами на завтрак указал, да кивнул, мол, кушать надобно. Я понятливо тарелку придвинула.
— Ежели не ошибаюсь, тебе по нраву мои рассказы были о странствиях, людях, обычаях, нравах…
— О-очень, — опять сморгнула, забыв, что жевать надобно. Дамир миролюбивым кивком напомнил о том, и только моя челюсть заработала, продолжил:
— Вот и буду рассказывать и показывать…
Чуть не подавилась кашей, заторопилась, чтобы прожевать:
— Как показать?
— Книги, рисунки, свитки, много всяко-разного есть…
— Книги? — ушам не поверила. — Читать мне станешь? — с осторожничала.
— И читать буду. Да и сама себя займёшь.
— Так не учёная я, — погрустнела немного. — Аль ты меня… учить будешь? — совсем невероятным показалось.
Вроде не зазорно в том признаться, а вот получалось, что… стыдно. Так уж повелось — не принято у нас женщин грамоте учить. Бабское дело: дом, хозяйство, дети, муж.
— Меня батюшка по-тихому счёту учил, немного азбуки давал, руны показывал. Хотя читаю не шибко хорошо, но всё же… «Аз, буки, веди…» — на память первые буквы озвучила и замолчала, осознав, какой глупой Аспиду казалась.
— Посмотрим, как пойдёт, — хмуро отозвался Дамир и отступил:
— Завтракай, а я делом пока займусь. Потом, приду, обдумаем, что и как. А пока велю Татуа тебе таз с водой для умывания принести и ночник, — напоследок буркнул и был таков.
Я его так и провожала ошарашенными взглядом. Уж дверь захлопнулась, а я вслед глядела и не верила: ни глазам, ни ушам…
21.2
Дамир/Аспид
Ушёл, вернее выпинал себя из опочивальни Вольхи, потому что до отвращения к себе, рядом хотел остаться. Ох, и ненавидел я себя за пресмыкание это, чуждое моему нутру, и в то же время такое… сладкое, аж до истомы и скрипа на зубах.
Чего не хватало у ног девицы высиживать, но испытывал нечто непривычное. В чём путался, чего пугался, от чего отмахнуться желал и бежал, сломя голову.
Нежность… к девице, и дикое, почти человеческое чувство… вины что ли… За случившееся, а по словам Шануры, прислужница повела себя непростительно. И даже ежели не повинна в намеренном причинении вреда Вольхе, то ленью своей и высокомерием задевала других жильцов в крепости. А ей я таких прав не давал.
Строго на строго велел прислуживать, да помогать. А выходило, не она, а Вольха делами занималась: хозяйством, уборкой, в то время, как Вейта ленилась да красотой своей была озабочена.
Зеркало! Оно всему виной. Недаром о нём молвили, что ведьмовская вещь, способная душу любого извратить. Не поверил бы, ежели б своими глазами не видел, как Вейта найдя однажды эту поверхность, отражающую всё, что в неё попадало, так оторваться от неё и не смогла. Любую свободную минуту перед ним вертелась, собой любуясь.
И так кажется, и так пишется…
Да, красивая девка, никто не поспорил, вот только на деле — пустая красота у неё оказалась. Страсти внутри много, да… бесплодная эта страсть. А пустышка ничего породить толкового не сможет: ничего путного с такого самолюбования не появится. А любя лишь себя, невозможно осчастливить другого.
О том ведал, потому и не собирался её у себя надолго оставлять. Но никак не думал, что Вейта настолько себя потеряет, что забудет о человеческом, превратившись в зло-одержимую.
И ежели раньше она мне помогала временно ночи скоротать, согревая постель и заполняя мою пустоту своей, то с появлением Вольхи… пусть не сразу, но я осознал, что срок прислужницы в моей жизни подошёл к концу.
Вейта проклятиями бросалась, пока я ждал искреннего раскаяния.
Был готов отпустить как других… а я ведь никого не убивал просто так. Ежели девица себя показывала с лучшей стороны, я всегда ей применение находил. Место… с другим мужчиной, кто бы мог оценить по достоинству её любое качество: красоту, доброту, хозяйственной, услужливость. И отдавал не только девицу, но ещё и приданного сверху, дабы жизнь не с ничего начинала, и распорядилась даром по своему усмотрению. А как оно дальше выйдет — дело не моё, моё лишь было пристроить толково.
Можно было бы просто забвением обойтись, но Вейта этого не заслужила. Да, она была хороша для жизни в тепле, согрела бы ещё не одну мужскую душу, аль постель, но… Упрямо наговаривала на Вольху, упрекала меня, пыталась оправдать себя, ненавидела всех.
Отпусти я её, Аспид бы всё одно расправу учудил. Змия и забвение не устраивало, хотя его применяли ко всем, кто успевал видеть и вызнать больше, чем допускалось. Всего несколько капель моей крови, и у человека памяти кусок стирался. Так я любого заставлял меня забыть и то время, что он был у меня.