ь не высовываться. Что усердно делала да, как положено воспитанной княжне, взгляд от стола не отрывала, а голос подавать, только ежели спрашивали.
А, когда, наконец, Аспид сообщил, что отлучиться надобно, и я уставшей сказалась. Повинилась перед людом честным и за Дамиром припустила, вот только не поймала.
Вышла в коридор следом, а его уже нет!
Не сдалась, чутью повинуясь, пошла по коридору в сторону лестницы. Поднялась на следующий поверх… и никак не ожидала, что не Аспид, а я его жертвой окажусь. В длинном коридоре, за очередным поворотом к женской части дома, меня и заловили. Не успела глазом моргнуть, звука издать, как уже была в плену крепких рук. Глухо взвизгнула в огромную, чуть шершавую ладошку, мне рот зажимающую. Было взбрыкнула, точно кобыла ретивая, но остановил смешок Аспида:
— Не ори, малой кровью обойдёшься, — прошуршало внушительно.
Наглое заявление, но меня куда больше волновало, почему я так странно себя подле Дамира чувствовала. Сама не своя. Тело не моё… ноги слабые, сердце дико скачущее. И бежать, сломя голову, не хотелось… Ежели только к нему! И бессовестно утонуть в его объятиях.
— Ничего не скажешь? — шепнул, волнуя своей близостью.
А его губы были слишком близко от моего лица… уха, щеки, губ… Мысли хаотично носились, сшибая друг друга, суетно таранили черепушку. Я обмирала не то от страха, не то от… жара, что вызывала во мне такая наглость Аспида. Задыхалась, едва не теряя сознание.
Да какое там — никак не ожидала, что вместо умного разговора, уверенного требования, слова вымолвить не смогу, думать трезво.
— А ну пусти! — не ведаю откуда столько прыти, но прошипела в ладошку, ещё и зубы в его кожу напоследок вонзив.
— Смотрю, ты не из робких, — посмеялся поганец, наконец, убрав руку от моего лица. Встряхнул, явно боль перетерпливая. — За мной шла?
— Шла! — кивнула, но едва собой владела. Пугал и волновал-то меня шибко.
— Зачем? — подивился, всё так же потешаясь. — Приглянулся?
— Ещё чего?! Узнать хотела, что тебе от дочери моей надобно… И от меня! Не чиста я для такой твари как ты.
— А ты тебе ведомо, что я за тварь, — ничуть не обиделся. В темноте закуточка полыхнули опасной зеленью его глаза.
— Как же нет?! — фыркнула знающе. — Ты Аспид! Молодых, невинных дев предпочитаешь…
— Правда? — Вот честно глумился!
— Можно подумать нет?! — неуверенно пробормотала.
— Разве моя вина, что только таких в жертву приносят? — подметил резонно Дамир. — Для разнообразия могли бы старушку, что ли подпихнули… Аль тебя, — добавил с бархатным мурчанием, от которого по коже мурашки поскакали, внизу живота ёкнуло, а в груди сердце удар ненормально громкий пробило. Да так, что ойкнула, и теперь сердечко предательски отлупило томительное волнение.
— С чего это тебя на бывалых потянуло? — только сейчас заметила, что тыкаю, а Аспид не против.
— Есть в них… что-то прекрасное и ценное. Молодые — хорошо, но женщина, чуть жизнью наученная, как выдержанное вино…
— Вино… — вторила эхом, жадно следя за трепетанием губ Аспида и смаковала каждое его слово. Особливо последнее по нраву пришлось. Во рту тотчас кисловато-сладкий привкус осел и чуть… совсем немного терпкий. Так вкусно, что сглотнула сухость:
— А моя дочка тут причём?
— Ну как же, — нарочито тихо и мягко протягивал Дамир, — я же жениться на тебе думаю, а так как у тебя дочь есть, решил познакомиться. Нам ведь одной семьёй жить…
— Красиво сказывается, да вериться с трудом, — парировала, смутно понимая, что он меня загнал в какую-то ловушку, кою никак не могла углядеть, но каждой клеточкой ощущала.
— Но не отрицаешь, что жить семьёй будем? — уточнил со смешком Дамир.
— Ежели батюшка прикажет, хоть с водяным, — улыбнулась желчно.
— Он мужик занятой, — и Аспид не был лыком шит. — Дюжина жён, сотня наложниц. Но, ничего, думаю, и тебе болотце сыщется, раз я не подхожу.
— Обязательно глумиться?
— Ты первая начала, — он явно улыбался.
— Всё это глупо, — отрезала, намериваясь покинуть тёмный уголок. Было вверх непристойно обжиматься с кем не попади, ну пусть не не попади, но всё же…
— Тогда давай по-умному! — брякнул Аспид, не позволив с места сдвинуться. — Озвучь условия. Попробуй испугать своими недостатками, — судя по самоуверенности, он прекрасно себя чувствовал. И меня… причём меня неплохо знал. И я не будь дурой ляпнула:
— Меня добиться не просто…
— Я постараюсь…
— Я не подарок…
— Уже понял.
— Меня не заткнуть…
— Да пока не особо болтлива, но рычишь много. Видать отвыкла по-человечески общаться. Неужто зверьём воспитана?
— Вот и говорю, характер у меня скверный!
— Так и я Змий ещё тот, уживёмся, — его самомнение граничило с непрошибаемой наглостью.
— Я ведь и просто отказать могу.
— Можешь, но не откажешь, — бархатно и с такой уверенностью заявил, что я опешила.
— Я добьюсь тебя, Вольха упрямая. Заберу… и больше не отпущу!
— Больше?.. — зачем-то тоже шепнула. Его дыхание мои губы опалило. Я чуть обморок не хлопнулась от слабости, ударившей в тело: точно мощная волна, сшибающая камень с берега.
Закрыла глаза в ожидании поцелуя, но, так и не дождавшись, распахнула вновь. Я одна была… В темноте… Спиной подпирала стену и жадно хватала ртом воздух.
Что это было?! Чары. Колдовство!
Как пить дать! Аспид — злой колдун, наводящий морок!
Забилась в комнату, окошко закрыла, чтобы никто не посмел потревожить и сном забылась. Проснулась резко, опять разбуженная плачем ребёнка. Огляделась сонно — Мира крепко спала.
Подышала, мысли в порядок приводя, но так и не найдя покоя, встала с постели. Увернулась в тёплую шаль и как во сне ходящая пошла на зов невидимого ребёночка.
Пронзительный плач. И пусть в голове лишь был, да покоя не давал почти весь день. Вроде смирилась уже, что кошмары тяготили. Нет никакого второго ребёнка, и вот тебе! Опять кошмар наяву стал беспокоить!
Ох, неправы родители были, убеждая в обратном!
Шла с полной уверенностью, что сыщу малыша!
Кутаясь в шаль, мимо хоромин простолюдинов шагала, пока и у дальнего домика не остановилась. Свечка горела… Я замерла на миг, прислушиваясь к звукам, и сердца ударом возликовало: ОН! Малыш здесь плакал. И голосочек его…
— Есть кто дома? — постучала в дверь, только детский голос новой третью зашёлся.
— Княжна, — ахнули хозяева. Закопошились не то кланяться, не то разбегаться от страха перед моей немилостью, не то малыша успокоить.
Опешила вначале — было двое… малышей. Одного девушка качала, грудью кормя, а второй, лёжа в простенькой люльке, надрывался. Голос у него был такой звонкий, будто резал кто.
— Ваши? — метнула требовательный взгляд на мужика бледного, как полотно, следом на полную бабу, покачивающую колыбельку, стараясь успокоить малыша. Дородная баба тоже взбледнула, на мужика спасительно глянула. Он на неё… Девушка глаза в пол упёрла.
Мило. Я подступила ближе к младенцу в люльке, а на того, что на руках качала девушка, даже не покосилась. Меня именно этот волновал.
Нашла всё же…
— Он мой! — Было рот открыла, да красивый голос с мысли сбил, а хозяев и кормилицу вместе с первый ребёнком из дому выгнал, да так, что едва в окно не повыпрыгивали, удирая, и страшась столкнуться с Аспидом.
По телу дрожь прокатилась. Сердце бешено заколотилось.
Обернулась к Дамиру, не думая робеть.
— Громкий малыш, — нарушила молчание, — так орёт, что я его даже во сне слышу…
Прищурился Дамир, криво усмехнулся:
— Горластый, — согласился, словно не услышал главного.
Не выдержала плача, к малышу склонилась. Вытащила из люльки, на руки удобнее взяла, всем нутром чуя, это ОН! МОЙ!
— Сын? — озвучила мысль.
Аспид кивнул.
Я улыбнулась. Так похорошело внутри, словно я, наконец, сыскала то самое… дорогое, что некогда утратила. Чего меня лишили, и теперь всё… Я целое!
Малыш уж не визжал, так — остаточно всхлипывал, лицом водя, носиком по моей груди и губками хапая, словно грудь искал. И я ему дала, что так требовал. Соском по губам провела, чтобы приоткрыл жаднее и, затаив дыхание, с замиранием сердца следила, возьмёт аль нет.
Взял! Не то слово как. Я аж зашипела, когда жадина беззубо засосал лакомость. С причмокиванием, похрюкиванием, сопением.
— Жадный, голодный, — метнула взгляд на Дамира.
Он как-то странно меня рассматривал, плечом дверь подпирая и не делая ни жеста, дабы приблизиться.
Я расслабилась. Был страх, что Аспид может вступить в спор и потребовать отпустить малыша, но то, как молча наблюдал, уверило, что делаю всё верно.
Ох, и жадный малый. Пока обе груди не осушил, не отвалился. А я как идиотка улыбалась и плакала. И клялась, что когда всё вспомню, обязательно за эти муки кто-то ответит. Не ведала, кто именно, но они не смели меня терзать. Моего сына оставлять без матери!
Одеяло из люльки выдернула, малыша закутала плотнее.
— И куда это ты собралась?
— Домой. У меня и дочь есть. Не хочу, чтобы испугалась, ежели проснётся, а меня рядом нет.
— Варварушка на что?
— Она не мать, — в упор смотрела на Аспида, преградившего мне путь.
— Выйдешь за меня? — шепнул с нажимом. И мало это смахивала на вопрос, скорее вымученно требование, на кое не смела отказом ответить.
— Не бывать тому, ежели состязание до конца не пройдёшь, — упрямилась больше от растерянности и досрочной капитуляции, а её словесно не смела озвучить.
— Пройду, не сомневайся, — заявил охрипло, незаметно так меня уже в объятиях держа, да к себе подтягивая вместе с мирно сопящим малышом.
— А ежели другого выберу? — млела от его близости. И наглость такой родной казалась, что уже и не сопротивлялась толком. Сама жадно следила за его губами и молила о поцелуе, коего лишил ещё дома.
— Но замуж за него не выйдешь! — знающе кивнул Дамир.
— Это почему? — тихо изумилась.