– Тайри, мне так жаль, – прошептала Рэйчел, потрясенная теми чудовищными картинами, которые вызвали к жизни его слова. – Мне действительно очень жаль.
– Они тоже пожалели, когда я нашел их.
– Вы их убили.
Это не было вопросом.
– Чертовски верная догадка. И умерли они мучительной смертью. – Тайри смотрел на нее не отрываясь. Глаза его были похожи на осколки яркого желтого стекла.
– Хотите услышать, как они умерли?
Рэйчел покачала головой. Ее не удивило то, что Тайри убил этих шестерых. Ничего иного она от него и не ожидала. Они заслужили свою участь.
Тайри пожал плечами, поднял бутылку и осушил ее одним глотком.
Мгновение он пристально смотрел на опорожненный сосуд так, будто видел в нем врага. Потом, пробормотав грязное ругательство, швырнул бутыль через комнату о стену, и она разлетелась на тысячу сверкающих осколков.
– Вы ее любили, – прошептала Рэйчел, и в голосе ее звучало удивление. Трудно было представить Тайри любящим кого-то. Он казался таким жестким, таким уверенным в себе.
– Больше жизни, – сказал Тайри решительно.
– Она была красива?
– Да. – Теперь голос Тайри стал нежным, почти задумчивым. – У нее были длинные густые волосы, черные, как смертный грех. Глаза – темно-карие, и в них всегда искрился смех. Когда я женился на ней, она была еще ребенком. Ей было не больше пятнадцати лет. Все молодые парни желали получить ее в жены, но она полюбила меня. – Тайри тихонько рассмеялся. – Знаете, это было чудо. Она полюбила меня.
Теперь Тайри смотрел на Рэйчел, и в глазах его была только боль и ничего больше. И Рэйчел поняла, что впервые видит настоящего Логана Тайри. Не самоуверенного головореза, который подчинялся только самому себе, но человека, пережившего ужас утраты и до сих пор не забывшего этого. Как ужасно, подумала Рэйчел с состраданием, видеть душу мужчины столь обнаженной.
– Вы ошибались, Рэйчел, – потерянно пробормотал Тайри. – Разговоры не помогают.
Тайри горько рассмеялся, и Рэйчел поняла, что он пьян.
– Пьянство тоже не помогает, – бормотал Тайри. – Ничего не помогает.
– Простите, я не хотела. Я и предположить не могла…
– Это было десять лет назад, – сказал Тайри, не сводя глаз с пляшущих языков пламени. – Десять долгих лет прошло. Кажется, через десять лет боль должна была утихнуть.
Сердце Рэйчел наполнилось жалостью. Как ужасно: полюбить кого-то так сильно, как Тайри свою индейскую жену, а потом потерять при таких ужасных обстоятельствах. Неудивительно, что в нем накопилось столько горечи.
Думая лишь о том, чтобы утешить его, Рэйчел пересела поближе и начала баюкать его темноволосую голову на своих коленях, будто он был ребенком. Но Тайри ребенком не был, и, когда его руки обняли ее талию и притянули ее ближе к себе, она вновь почувствовала их уверенность и силу. Его рот прижался к ее губам, заглушив готовый вырваться удивленный возглас. Она не собиралась поощрять его, хотела только, чтобы он знал, что ей не безразлична его судьба.
Поцелуй Тайри не был нежным. Скорее он был полон первобытной страсти и голода, давно снедавшего его, глубоко запрятанного и теперь вырвавшегося на свободу.
Сначала Рэйчел хотела воспротивиться, но она понимала, что нужна Тайри, что он жаждет почувствовать силу ее любви, ее понимания. И с легким вздохом она позволила себя поцеловать, отдаваясь восторгу, который пробуждали в ней его объятия.
Тайри слегка отстранился, удивленный тем, что она сдалась так быстро. Он ожидал сопротивления. Возможно, надеялся, что она будет вырываться и он причинит ей боль и таким образом слегка облегчит собственную. Но то, что он прочел в ее глазах, все изменило.
Рэйчел обняла его за шею, шепотом произнося его имя, притянула его голову к себе, ища его губы. И вдруг она поняла, что все время ждала и надеялась, что это произойдет. Это трудно было признать, но такова была правда. Не важно, как она относилась к его домогательствам в прошлом, не имело значения, что она во всеуслышание заявляла о своем презрении к Логану Тайри и к его образу жизни. Втайне она желала вновь испытать чудо его прикосновения и сгорала от желания снова почувствовать вкус его поцелуев.
Теперь, когда его руки ласкали ее, а язык щекотал ухо, она знала, как он ей нужен. Это было пугающее и в то же время странно умиротворяющее чувство. Он пылко целовал ее, его руки медленно и лениво путешествовали по плавным изгибам ее тела, и в горле Рэйчел зарождался глухой стон, наслаждение волнами накатывало на нее. Его легчайшие прикосновения возбуждали ее непередаваемо, доводили до лихорадочного состояния. Это было то, чего она всегда хотела. То, для чего она была создана. Это была ее пристань.
Потом Тайри осторожно раздел ее, не выпуская из объятий, и она поняла, что сегодня они не ограничатся несколькими поцелуями и краткими ласками. Рэйчел опомнилась. Что она делает? Тайри мгновенно почувствовал, как изменилось ее настроение, и отстранился.
– Передумали? – спросил он хрипло.
– Нет. Да. Не знаю.
– Рэйчел, я…
Она тихонько рассмеялась: желание горело в его глазах, но он был готов отпустить ее, если такова будет ее воля. Она смотрела в его лицо, такое мужественное, такое красивое. Неужели и он тоже уязвим? Неужели он решится наконец признаться в том, что она нужна ему? Эта мысль наполнила ее нежностью. Он, несомненно, в ней нуждался, не важно, понимал он сам это или нет. А она нуждалась в нем.
– Любите меня, Тайри, – прошептала она и вздохнула. Она чувствовала его горячее дыхание на своей щеке, видела его глаза, горевшие нестерпимым янтарным пламенем. Он бормотал нежные слова, касаясь шеи, плеч, груди, и каждое его прикосновение было сладостнее предыдущего, каждое было более пьянящим, чем прежнее.
Рэйчел шептала его имя, будто заклиная его утолить порожденную им жажду, и он с радостью откликнулся на ее призыв, и ее наслаждение дошло до пика, и исторгло у нее стон изумления.
Затем Тайри лег рядом, но не выпустил ее из объятий. Снаружи продолжал барабанить дождь, и его размеренный стук поглощал все остальные звуки, слышалось лишь потрескивание дров в камине.
Когда они снова любили друг друга, уже стемнело. Рэйчел купалась в его близости, в его прикосновениях, в этих восхитительных волнах восторга, поднимавшихся, как гребни, и заполнявших все ее существо. Ее завораживала крепость его сильных смуглых рук, умевших так мастерски укротить дикого жеребца и мгновенно ответить на обиду, но сейчас теплых и нежных, вызывающих такое томление и страсть в ее будто только и ждавшем этого теле.
Позже Рэйчел смотрела в темноту, наслаждаясь теплом тяжелой руки Тайри. Значит, любовь, думала она, это удивительный восторг и такой же удивительный покой. Она нежно посмотрела на мужчину, спавшего рядом. Он ни словом не упомянул о любви, ничего не сказал о том, что хочет быть с ней всегда вместе, но, конечно, ни один мужчина не мог бы столь полно принести себя в дар и получить столь же драгоценный дар взамен без любви. И она его любила. Возможно, любила его все это время.
Глазами, повлажневшими от нахлынувшего чувства, Рэйчел разглядывала того, кто впервые открыл ей, что такое наслаждение. Однажды во время пикника Клинт уснул, и Рэйчел почти так же, как теперь Тайри, разглядывала его. Она думала о том, каким невинным выглядел Клинт, лежащий на траве. Он был похож на маленького мальчика.
В Тайри не было и намека на невинность. В нем, даже в спящем, чувствовалась дремлющая сейчас, но готовая в любой момент взорваться дикая сила, и Рэйчел предполагала, что, если бы она внезапно разбудила его, он мог бы прыгнуть на нее, как тигр, пробужденный от дремоты.
Она прикоснулась кончиками пальцев к шрамам на его широкой спине и провела по слабо заметным серебристым линиям. Каков он был в тюрьме? С длинными нечесаными волосами и лицом, застывшим в маске бессильного гнева? Ей казалось, что она видит, как плеть со свистом разрезает воздух, слышит шипение сыромятного ремня, врезающегося в плоть. Почему-то она была уверена, что он переносил боль, не издавая ни звука.
В ответ на ее прикосновение Тайри пошевелился и лишь крепче прижал ее к себе. Рэйчел уютно устроилась рядом и, убаюканная ровным биением его сердца и тихим стуком дождя по крыше, уснула.
Когда она проснулась, уже наступило утро и Тайри стоял, вороша угли в камине. Рэйчел улыбнулась ему, снова ощущая счастье, переполнявшее ее минувшей ночью, но в груди ее будто что-то оборвалось, когда она увидела хмурое лицо Тайри. Очевидно, он страдал от похмелья.
– Поехали, – лаконично бросил он. – Ваш старик будет гадать, что с вами случилось.
Рэйчел торопливо оделась, краснея, когда случайно ловила на себе взгляд Тайри. Она недоумевала, куда девалось все волшебство прошлой ночи. Она не изменилась. Она чувствовала то же самое. Почему же так изменился он? Она ничего не понимали и молча последовала за Тайри к выходу.
Мир казался свежим, чисто вымытым и прекрасным. Дождевые капли на изумрудных листьях сверкали, как слезы на обласканной солнцем щеке. Небо ослепительно синело, и Рэйчел было больно смотреть на него.
С преувеличенной учтивостью Тайри помог ей взобраться в экипаж, сел рядом и взял в руки вожжи.
– Прошу прощения за прошлую ночь, – сказал он. – Я был здорово пьян и… ну, словом, иногда происходят неожиданные вещи.
Когда она услышала, как Тайри легко отмахнулся от всего, что произошло с ними минувшей ночью, Рэйчел показалось, что сердце ее сжала холодная рука. Нежные слова, которые он шептал ей, ласки, которые они дарили друг другу, – все это было ложью, и она поверила в эту ложь.
Какой же дурой она была, когда вообразила, что он питает к ней истинное чувство! На эту ночь ему сгодилась бы любая женщина. Она ничего не значила для него, ничего. Просто ему надо было удовлетворить свою пьяную похоть.
Внезапно она почувствовала, что сейчас расплачется. Тогда она вздернула подбородок и распрямила плечи. Он никогда не узнает, как глубоко задел ее, уязвил в самое сердце.