Я больше не слышала окружающих звуков и не видела храма. Мир будто перестал существовать, а красный свет факелов сменился на ослепительно-белый. Вокруг образовалась пустота, и всё, что существовало в ней – взгляд Оракула, пристально смотрящий на меня. Он занял всё пространство и был нигде и везде одновременно, пронизывая меня и заставляя тело слегка дрожать. Я не могла сосредоточиться: зрачки начали бешено прыгать из стороны в сторону, дыхание сбивалось, сердце стучало с бешеной скоростью, а колени тряслись, мешая удерживать равновесие. Я не знала, нужно ли мне отвести взгляд, чтобы вернуть контроль над своим телом. В конце концов я плотно сжала кулаки и заставила себя вглядеться в белые неживые глаза, почувствовав, как тысячи незримых щупалец проникают в глубины моего сознания. Картины из прошлого стали проноситься передо мной бешеным калейдоскопом, недавние эпизоды смешивались с воспоминаниями из глубокого детства: мне казалось, что я видела момент своего рождения, лица друзей и родных, смерть бабушки, которую совсем не помнила. Воспоминания приобретали всё более мрачную окраску: я видела себя со стороны в худшие моменты своей жизни. Я плакала, злилась, завидовала. В гневе убегала из дома, лгала отцу, гордилась своими успехами… В этот момент я почувствовала, как моё сердце наполняется тревогой. Взгляд Оракула постепенно темнел, проникая в самые тёмные уголки моей души, о чём говорила К’еюш. И он не был рад увиденному. Я вдруг ощутила себя ужасно маленькой и ничтожной. Как я могла возомнить себя особенной? Как глупый ребёнок, рождённый среди пороков человеческой души и тела, может надеяться, что его сердце будет чище и добрее, чем сердце любого другого? Мне не хватало воздуха, дыхание начало перехватывать, а грудная клетка сжималась. На глазах выступили слёзы, а кончики пальцев онемели. И вдруг в моей голове зазвучал голос К’еюш: «Ты не должна бояться. Что бы ни случилось». Я зажмурилась, преодолевая мучительную боль, разливающуюся по телу, и, собрав последние силы, сделала глубокий вдох.
В моём сознании неожиданно всплыло лицо брата. Это был не тот ворчливый Вато, сидящий за своими гобеленами, которого я помнила. Это был ещё совсем маленький мальчик с щербинкой между передними зубами. Он сидел на покрытой наледью дорожке возле дома и оглушительно кричал, обливаясь слезами. Его тёплые штанишки были разодраны на коленке, и из-под тёмно-бордовой ткани сочилась алая кровь. В этот момент двери дома распахнулись, и из них показалась девочка с растрёпанными рыжеватыми волосами. Она спешила к брату, с трудом переставляя ноги в невысоких меховых сапогах – кажется, малышка не так давно научилась ходить. Достигнув цели, она принялась осматривать его рану и неуклюже гладить по руке, но брат был безутешен – разбитое колено оказалось непреодолимой трагедией на заре его жизни. Поняв это, девочка выпрямилась и, взяв небольшой разбег, с размаху плюхнулась коленями на лёд. Мальчик перестал плакать, уставившись на сестру. А девочка опустила глаза и, увидев дыру на своих штанишках, зашлась не менее оглушительными рыданиями, спугнувшими даже птиц, клюющих зерно неподалёку. Маленький Вато торопливо бросился к сестре, утирая прозрачные сопли вязаной рукавицей, и, обняв её, снова принялся рыдать в унисон с ней. В дверях дома показались испуганные родители. И картинка начала расплываться, растворившись в вихре воспоминаний. Но я почувствовала, как мои губы растянулись в улыбке. Я напряглась и вытянула из омута памяти другие события, заставившие меня улыбнуться. Одно за другим я вспоминала лучшие моменты своей жизни и понимала, что горжусь каждым из них. Будь это спасение обречённой на смерть пленницы в Айру, помощь одному из соплеменников на Коа’Коа, приятный момент из детства или первое прикосновение духа-помощника, заставившее моё сердце биться быстрее… Я не жалела ни об одном из них. И тут я заметила, что глаза Оракула стали светлеть, а способность дышать вернулась ко мне. Тело больше не испытывало боли, будто пронизываемое сотнями кинжалов, а в мысли вернулась ясность. Наконец белая пустота начала рассеиваться, и Оракул предстал передо мной в своём первоначальном облике. Но моё внимание привлекла картина позади него. Вдалеке виднелась роща, полная удивительных растений: огромные водоросли перемешивались с деревьями и растениями всех форм и расцветок. Воздух дрожал над ними, а в самом центре возвышалось гигантское белое дерево, поднимавшееся вверх, туда, где начинался вечный лёд, сковавший океан. Дерево выглядело замёрзшим: его ствол искрился, завораживая и пугая одновременно.
– Где мы? – робко спросила я. Собственный голос показался мне чужим после всего, что я испытала. Оракул не ответил, пристально смотря на меня.
– Ты хочешь, чтобы я пошла туда? – спросила я снова и не получила ответа. Замешкавшись, я сделала шаг вперёд. Оракул не сдвинулся с места, и я расценила это как положительный ответ. Должен же кто-то здесь принимать решения, если этот всезнайка оказался таким молчаливым?
Однако, сделав ещё несколько шагов в сторону рощи, я почувствовала, как пространство вокруг меня искажается, и вот уже картина изменилась.
– Осторожнее, меня немного укачивает от таких фокусов, – улыбнулась я, взглянув на Оракула. Он был на том же расстоянии от меня и молчаливо за мной наблюдал.
Оглядевшись, я поняла, что мы оказались внутри рощи. Деревья и водоросли окружали меня, а под ногами вдоль лесных тропинок тянулись ледяные корни белого дерева, возвышающегося неподалёку. Я успела заметить огромную фигуру у его основания, но пространство снова искривилось. Я всё ещё находилась среди деревьев, но теперь в нескольких шагах от меня стояла небольшая чёрная хижина. Из трубы клубился светлый дым, а в окнах, прикрытых покосившимися ставнями, горел свет.
– Что это за место? – спросила я, уже не надеясь получить ответ.
– Здесь история найдёт свой конец, – неожиданно раздался голос. Он был тихим, но я прекрасно слышала его, будто бы он звучал внутри моей головы.
В глазах начало темнеть, и я на несколько мгновений утратила контроль над собой и начала проваливаться в темноту. Падение длилось, казалось, целую вечность, пока моё обмякшее тело не встретилось с шершавой поверхностью пола.
Открыв глаза и пошевелив онемевшими пальцами, я почувствовала, как между ними скользят колючие песчинки. Я находилась в храме, куда прибыла в компании духа-помощника и воровки времени. И первым, что я услышала, были звуки ожесточённой борьбы. В другом конце зала мои спутники сражались с десятком духов в бело-красных одеяниях и одинаковых масках. Рука Ао снова приняла форму белого копья и ловко отражала удары копий и мечей служителей Братства. К’еюш мастерски орудовала двумя искривлёнными кинжалами. Над местом схватки кружил исситок, время от времени бросающийся на духов в белом. Похоже, Ао и К’еюш вели борьбу уже довольно долгое время: их движения теряли быстроту и собранность, в то время как члены Братства, казалось, дрались все ожесточеннее. Лезвие меча сверкнуло в воздухе и опустилось на рёбра К’еюш, от чего красные капли брызнули на пол. К’еюш сделала шаг назад, согнувшись и зажав рану перепончатой ладонью. По светлой ткани рубашки начало расползаться багровое пятно. Ао метнул копьё в нападавшего и выбил оружие из его руки, оставив глубокую рану на его предплечье. Но теперь дух остался безоружен. Члены Братства окружили Ао, выставив лезвия мечей перед собой. К’еюш потеряла равновесие и упала на землю, тяжело дыша, а один из духов в белом занёс оружие над её головой.
– Стойте! – неожиданно раздался гулкий голос. Он не принадлежал ни Ао, ни К’еюш, вероятно, кричал один из членов Братства, но из-за масок невозможно было различить кто. Остальные воины замерли, пытаясь понять, что заставило их собрата остановить бой. Вдруг один из них указал в мою сторону, и все повернули головы туда же. Я затаила дыхание. В голове пронеслась отчаянная мысль: «Это конец». Но вопреки ожиданиям до меня донёсся оглушительный звон, отдававшийся эхом от белых стен. Один из духов разжал ладонь, бросив свой меч на каменный пол. Остальные последовали его примеру, после чего… опустились на одно колено, почтительно склонив головы. К’еюш смотрела на меня с изумлением, тяжело дыша и утирая рукавом струйку крови, стекающую возле рта. Наконец я обернулась и увидела, что заставило членов Братства остановиться. Оракул склонился в поклоне перед маленькой Ину из рода Белой Чайки.
– Попробуйте крабов, пальчики оближете, – настаивал служитель Братства, подвигая большую деревянную миску ближе к нам. Его маска была приподнята и закреплена на лбу, и теперь я могла видеть его лицо, как, впрочем, и всех остальных духов в белом. Когда я смогла рассмотреть их, они перестали казаться пугающими и походили на жителей Айру, к которым я уже привыкла. Я начала узнавать некоторых из них: Иля был выше и мощнее своих братьев, Ханту отличали внушительное брюхо и привычка много улыбаться, а Муктук обладал гулким вибрирующим голосом, пробуждающимся в те моменты, когда он начинал петь, ритмично ударяя в кожаный бубен.
После того как Оракул принял меня, Братство оказало нам тёплый приём, пообещав провести сквозь мглу в сердце океана – Шепчущую Рощу, где вот уже тридцать лет спит Хранитель. Хотя мне не терпелось увидеть его (или то, что от него осталось) и разрешить загадку, я всё же приняла приглашение Братства остаться на ночь. Путь до рощи занимал почти день, и в запасе у нас оставалось чуть больше суток. А так как сил после долгой дороги и встречи с Оракулом у нас не осталось, мы согласились остановиться здесь, чтобы поспать и отдохнуть. Правда, у хозяев были несколько другие планы относительно своих гостей: они были так воодушевлены появлением тёплого сердца, что столы в общем доме ломились от яств, а песни и выпивка лились рекой.
– Я думал, что вы куда мрачнее и молчаливее, – признался Ао, – тайное общество как-никак.
– Скажешь тоже, – отмахнулся тучный Ханта, – может, мы и вынуждены скрываться здесь, но это не значит, что мы унылые фанатики! Если бы не крепкая выпивка и возможность потанцевать с девчонками по вечерам, мы бы здесь с ума посходили!