Жизнь прожита, последние листы
В косых размывах серого дождя.
Мой белый свет, где затерялся ты.
Мой Господи, я не нашёл тебя…
Прибытие американцев
До прибытия американцев оставалось совсем недолго.
– А у нас ничего не готово, – сказала Наина Генриховна Литвинову.
Она стояла у окна и теребила платочек. Демидин маялся рядом – делать ему было нечего, но Наина Генриховна пожелала иметь его при себе.
– Работаем вовсю, – громко сказал Литвинов. – Готовят хлеб-соль, Многожён будет делать плов. Повара, продукты, уборка. Я дал указание перекрасить плац и ворота.
– Какой краской? – озабоченно спросила Наина Генриховна.
– Плац белой, а ворота зелёной.
– Красьте ворота в светло-коричневый цвет. Мы не солдафоны какие-нибудь – всё подряд зелёной краской красить.
– Слушаюсь! – молодцевато ответил Литвинов.
– Вы специально со мной так разговариваете?! – взвилась Наина Генриховна. – Я вам говорю, что мы не солдафоны, а вы мне отвечаете «Слушаюсь»?!
– Никак нет, – перепугался Литвинов.
Наина Генриховна только рукой махнула.
Гарнизон выскоблили до блеска. На плацу освежили белые разделительные полосы, ворота и вышку перекрасили в светло-коричневый цвет, а дорожку к поцелуйному болоту присыпали свежим песочком.
Солдат загнали в бараки и пригрозили им страшными карами, если хотя бы звук донесётся из барака.
В гарнизоне стало необычно тихо. На плацу вертолёт с гостями ожидала небольшая группа встречающих.
Закатное солнце пучилось сквозь облачную бахрому, словно воспалённый глаз языческого бога. Наина Генриховна была одета в багровое платье. Литвинов нарядился в белый мундир и так надушился одеколоном, что у и без того раздражённой Наины Генриховны дёргалась шея. У Демидина от этого запаха щекотало в носу.
Всё было готово, и последние минуты текли медленно. Наконец до них донеслось далёкое стрекотание. Литвинов взглянул на часы.
– По расписанию, – одобрительно сказал он.
С северо-западной стороны неба к гарнизону приближалась металлическая искра. По мере того как она увеличивалась, росло удивление встречавших – искра превратилась в переливающуюся в закатных лучах каплю, а потом стала похожа на серебряную стрекозу. Стало видно, что вертолёт и в самом деле облачён в сверкающее покрытие. Он был велик, но приземлялся с кошачьей мягкостью. Пропеллер ещё не перестал крутиться, а дверь уже отползала в сторону и из-под неё выдвинулся трап.
– Живут же люди! – восторженно сказал кто-то.
Наина Генриховна резко обернулась.
– Кто это у нас такой завистливый? – злобно зашипела она.
Из толпы локтями вытолкали перепуганного лейтенантика.
– С тобой, Чухонцев, я потом разберусь, – пообещала Наина Генриховна и повернулась в сторону гостей.
К трапу уже нёсся Хрусталёв с перекинутым через руку расшитым полотенцем и подносом, на котором высился традиционный каравай. Навстречу спускались американцы. Впереди группы военных шёл высокий седеющий блондин с похожими на голубые льдинки глазами. На его пальце мерцал платиновый перстень. За блондином шёл коренастый смуглый человек с тигриными усами, затем несколько военных. Последней из вертолёта выпорхнула похожая на мышку женщина с лёгким портфельчиком. Она прохладно улыбнулась, ни на ком конкретно не останавливая взгляд.
Красавец-блондин подошёл к Хрусталёву и воткнул холёный палец в подставленный каравай.
– Это ваш есть такой народный обычай? – спросил он у Хрусталёва.
Наина Генриховна радостно ухмыльнулась.
– Рэй! Хватит придуриваться, твой русский не хуже моего, – закричала она.
Американец удивлённо в неё вгляделся.
– Наинчик?! – сказал он, позабыв про акцент.
– Ага, – сказала Наина Генриховна, подбочениваясь, и постучала о землю ножкой.
Рэй захохотал.
– Ох, какая ты стала! – сказал он, раскрывая руки, словно для объятий, но обниматься не стал.
– С тобой теперь опасно обниматься, – сказал он. – Говорят, можешь кости переломать.
– Не тебе, Рэйчик, – успокоила его Наина Генриховна. – Знакомься, мой заместитель полковник Литвинов. Полковник, это генерал Росси, – сказала Наина Генриховна.
Литвинов шагнул вперёд и пожал протянутую ему руку.
– Весьма рад, – сказал он и мотнул головой, ошеломив Росси могучим запахом одеколона.
– А это мой заместитель полковник Мудрахаран, – сказал Росси.
– Рад, – сказал Мудрахаран, осматривая Наину Генриховну и Литвинова жёлтыми глазами. Кисти рук у него были вялые, но при рукопожатии он морщился так свирепо, как будто сокрушал кости.
Остальные в представлениях не участвовали. Наина Генриховна вопросительно посмотрела на женщину в костюмчике. Росси её взгляд заметил, но промолчал.
– Пойдём посмотрим наше хозяйство, – сказала Наина Генриховна и повела американцев на осмотр гарнизона.
Банкет
Через два часа начался банкет. Столики сдвинули, застелили скатертями, завалили едой и бутылками. На переносной плите стоял казан с пловом, перед которым, словно одалиска перед султаном, танцевал страстные танцы Многожён Шавкатович. Многожён демонстрировал гостям, как поедать плов традиционным способом – запуская в казан пятерню, он приминал пышущий жаром рис и отправлял его в открытый сердечком рот. Сидящие смеялись над дикостью Многожёна, да он и сам охотно смеялся над собой.
Было шумно. Присутствовали офицеры гарнизона во главе с Наиной Генриховной и усталые после перелёта американцы. Местные поглядывали на гостей с любопытством.
Наина Генриховна была довольна – ей удавалось произвести хорошее впечатление. Больше всего американцев восхитило поцелуйное болото. У них самих был только облицованный кафелем бассейн, похожий скорее на ванну. Из-за отсутствия натуральной почвы лярвы у американцев были полудохлыми, не то что здесь – крупные и энергичные.
– Прогресс, конечно, неизбежен, – рассуждал Росси, – но всё-таки он вносит в жизнь однообразие.
– Зато техника у нас мощнее, – добавил он. – Мы уже научились записывать отдельные сны и мысли, а потом автоматически переводить в текст.
– Вы используете автоматическое распознавание речи? – заинтересовался Демидин.
– Наполовину автоматическое, – сказал Росси. – Мы вживляем в компьютеры настоящих переводчиков.
– Дашь попробовать? – перебила его Наина Генриховна.
– Не вопрос! – пообещал подрумянившийся от водки Росси. – Привезём и научим пользоваться. Давай на брудершафт?
Он полез целоваться к Наине Генриховне. Та хохотала, уклоняясь от поцелуев.
– Вы, русские, золотые люди, – сказал Росси, устав от игр с Наиной Генриховной. – Но у вас вечные проблемы с техникой. А вот наши люди просто увешаны техникой, у нас её как грязи. Лазеры, цифровые станции слежения, у нас в городе даже есть голограммная реклама.
– Техника, да, – важно кивал головой полковник Мудрахаран, с остервенением терзая мясную кость.
– У нас всё натуральное – и свинина, и лярвы, – сказал Литвинов. – Наш солдат смекалкой берёт.
– Что есть смекалка? – подозрительно спросил Мудрахаран.
– Одной смекалкой можно только вшей ловить, – усмехнулся Росси.
Литвинов покраснел и начал приподниматься из-за стола.
– Па-а-звольте… – начал он.
– Мальчики, перестаньте спорить, – сказала Наина Генриховна.
Она посмотрела на женщину в сером костюме, которую привёз с собой Росси. Та скромно ковырялась в котлетке и в разговоре не участвовала.
Наина Генриховна наклонилась к Росси.
– Кто она такая, Рэйчик? – спросила она.
Росси помялся с ответом.
– Расскажи! – толкнула его в бок Наина Генриховна.
– Она из нашего отдела кадров. Некая миссис Икс, – неохотно сказал Росси.
– Твоя подчинённая? – спросила Наина Генриховна.
– У наших кадровиков своя иерархия, – вздохнул Росси. – Они вроде ваших кагэбэшников.
– А где сидит её начальник? – спросила Наина Генриховна.
– В Ыгре, – сказал Росси. – Давай поговорим о чём-нибудь другом.
Наина Генриховна сделала вид, что не слышит.
– В ней чувствуется какая-то сила, – сказала она.
– Да она ничтожество! – взорвался Росси. – Я читал её личное дело, не понимаю, почему она получила такую должность.
– Кем она была? – спросила Наина Генриховна. – До того как попала сюда.
Росси хмыкнул.
– Работала в финансовой конторе.
– Может быть, она кого-нибудь отравила?
– Как же! – Росси усмехнулся. – Я же говорю – ничтожество. Она занималась увольнениями. В её обязанности входило готовить бумажки.
– И это все? – удивилась Наина Генриховна.
– Всё! – сказал Росси. – И её сразу взяли на офицерскую должность!
Наина Генриховна пожала плечами. В тонкостях американской бюрократии она не разбиралась. Литвинов и Мудрахаран всё ещё обсуждали преимущества и недостатки смекалки и технологии.
– Наш солдат заткнёт за пояс любого американца, – сказал Литвинов.
– Бодливой корове рогов не дали, – вмешался Росси.
– Пари?! – загорячился Литвинов. – Пусть дерутся! Наина Генриховна, разрешите? До крови!
Наина Генриховна смеялась и обмахивалась платочком.
– Хорошо, до первой крови, – сказала она.
– До последней крови! – закричал Мудрахаран, раздувая ноздри.
Его глаза из жёлтых сделались оранжевыми.
– Нам никто не позволит разбазаривать… – сказала Наина Генриховна.
Она раскраснелась от выпитого, но держала себя в руках.
– Почему же разбазаривать? – сказал Росси. – Это вроде учений. Для поддержания боевой готовности.
Он бросил взгляд на миссис Икс.
– Ну, разве что для учений… – сказала Наина Генриховна.
– Отлично! – сказал Литвинов. – Хрусталёв пусть идёт первый. Наш богатырь!
Литвинов, сдвинув брови, стукнул кулаком по столу, салатница вздрогнула, и трепетный Многожён Шавкатович вскрикнул.
– Нет, первым пусть идёт Чухонцев, – мстительно сказала Наина Генриховна.
– А с нашей стороны – Уолкер, – сказал Росси.
– Наина Генриховна, а после Чухонцева путь будет Хрусталёв! Позовите Хрусталёва! Где Хрусталёв? – закричал Литвинов.
Побежали в барак за Хрусталёвым. Тот явился через минуту запыхавшийся, но подтянутый.
– Орёл! Посиди пока тут, – Литвинов похлопал Хрусталёва по крутому плечу.
– Чухонцев, ко мне! – сказала Наина Генриховна.
К ней подошёл бледный Чухонцев.
– Будешь защищать честь гарнизона, – сказала Наина Генриховна. – Можешь американца убить, но лучше всего просто прибей его не до конца. Сделаешь – награжу.
– А если не получится? – тихо спросил Чухонцев.
Но Наина Генриховна так на него посмотрела, что он прикусил язык.
– Ну, где ваш Уолкер? – спросил Литвинов американцев.
Из-за стола поднялся высокий худощавый солдат с мёртвыми глазами.
– Давайте без огнестрельного оружия, – сказал Литвинов. – А то они всех тут перестреляют.
– Идёт, – сказал Росси, – у нас холодное оружие на кнопках. Стреляет лезвиями не хуже горячего.
– Па-а-звольте! – возмутился Литвинов. – Давайте тогда и без холодного.
– Если не ошибаюсь, – насмешливо сказал Росси, – вы собирались показать, как ваша смекалка победит нашу технику.
Литвинов гордо выпрямился.
– Пусть будет так, – высокопарно сказал он.
Он обернулся к Чухонцеву и сказал ему:
– Ты, сынок, меня знаешь. Ты смерти не бойся, ты меня бойся, понял?
– Понял, – едва слышно ответил Чухонцев.
Бой
Соперники встали напротив друг друга. Лейтенанту Чухонцеву в руки вложили десантный нож. По сравнению с Уолкером он выглядел заморышем. Всем, в том числе и ему самому, было ясно, что его принесли в жертву.
Уолкер посмотрел на Росси. Тот повернул кулак большим пальцем книзу. Расходный материал.
Чухонцев поднял нож и сделал полшага вперёд. Спиной он чувствовал взгляды Литвинова и Наины Генриховны. Уолкер лениво, не торопясь вытаскивал свой нож. Чухонцев замахнулся и приблизился ещё на половину шага. Американец выставил вперёд руку с ножом.
– Вперёд! – крикнул Литвинов.
– Вмажь ему! Не трусь! – кричали возбуждённые офицеры.
Американцы только улыбались.
Вспотевший Чухонцев осторожно двинулся вперёд. Уолкер комически поднял бровь и нажал на какую-то кнопочку. Из его ножа выстрелило лезвие, которое, сверкнув, впилось Чухонцеву в грудь. Чухонцев рухнул как подкошенный. Из его раны фонтанчиком брызнула кровь.
Зрители зааплодировали. Наина Генриховна с любопытством смотрела на тело. Чухонцев застонал. Кровь собиралась в лужицу, из которой ей в глаза сверкала лампа.
– А теперь Хрусталёв, – мурлыкнула Наина Генриховна, щурясь.
Литвинов с уважением посмотрел на начальницу, и она подмигнула в ответ. Те, кто думал, что она просто хотела повредничать и публично наказать Чухонцева, ошибались. Литвинов понял, что она подставила кого-то ненужного, чтобы заставить американцев продемонстрировать свои секреты.
Чухонцева оттащили в сторону, и в освободившееся пространство вошёл Хрусталёв. Он глядел в глаза Уолкера спокойно, и тот, чувствуя, что перед ним настоящий соперник, встал в боевую стойку. Из рукоятки его ножа выдвинулись колечки, и нож превратился в кастет. Хрусталёв вытащил свой нож. Это был короткий метательный нож, отлично сбалансированный, с длинной рукоятью и широким тяжёлым лезвием. Американец улыбнулся. Он опять нажал на кнопку, кастет исчез, и из рукоятки выдвинулось второе стреляющее лезвие.
Хрусталёв замер, понимая, что у него не осталось шансов. Выстрелить в него, как в Чухонцева, и попасть с четырёх шагов ничего не стоило. Хрусталёв начал медленно отступать и вдруг, наступив на оставшуюся на полу лужицу крови, поскользнулся, упал, ударился головой об пол, застонал и замер. Зрители разочарованно загудели, а Уолкер пожал плечами и оглянулся на Росси. И в этот момент Хрусталёв из положения лёжа метнул в Уолкера свой нож, который вонзился ему в бедро. Уолкер пошатнулся, хватаясь за рану, но успел выстрелить в Хрусталёва, пронзив ему плечо.
– Боевая ничья! – захлопала в ладоши Наина Генриховна. – Ты согласен, Рэйчик? – спросила она Росси.
– Рад бы согласиться, – сказал тот. – Но счёт полтора на половину в нашу пользу.
– Генерал, будьте любезны, дайте нам возможность отыграться, – взмолился Литвинов.
– Пожалуйста, Рэйчик, – поддержала Литвинова Наина Генриховна и подмигнула Росси.
– Отыгрывайтесь, – великодушно согласился Росси.
– А давайте, Наина Генриховна… – Литвинов зашептал что-то ей на ухо.
Она удивлённо подняла брови.
– А это… не рискованно? – сказала она неожиданно заплетающимся языком.
– Да что мы, трусы какие-нибудь? – настаивал Григорий Илларионович.
– Нет, мы не трусы, – согласилась Наина Генриховна и крикнула: – На арену… выходит… лейтенант… Демидин!
– Давай, Константин Сергеевич, не подведи, сладенький, – подхватил Литвинов, потирая руки и чувствуя себя очень умным.
Победит американца Демидин – хорошо. А если не победит? Если не победит… что ж, Григорий Илларионович заранее был готов с этим примириться. Ибо опыт подсказывал ему, что недолго тогда дорогая Наина Генриховна останется его командиром. Ну и кто тогда станет начальником гарнизона?
Демидин вышел в пустое пространство между столами. На него смотрели с любопытством.
«Оно и к лучшему», – подумал он.
Смерть представилась ему желанной, он даже затосковал по ней. Будет хорошо, если всё сейчас закончится, решил он, но какая-то часть его существа всё-таки хотела жить дальше. Он подумал о сердце и задохнулся от жалости к нему, решив, что сердце его не переживёт.
Но ведь лучше так, чем гнить в этих поцелуйных болотах, и лучше, чем быть предателем.
– Хитрец, – сказала Наина Генриховна, внимательно разглядывая Литвинова.
«Она же не пьяная совсем! – в страхе подумал Литвинов и затосковал под её пронизывающим взглядом. – Как же она согласилась на Демидина…»
– Вот так, – сказала Наина Генриховна, читая его мысли. – Американцы специально за ним приехали.
– И вы согласились? – удивился Литвинов.
– Моего согласия не спрашивали, – сказала Наина Генриховна. – Приказано передать им Демидина при любых обстоятельствах.
– Что значит «при любых обстоятельствах»? – подозрительно спросил Литвинов.
– Сама об этом думаю, – вздохнула Наина Генриховна. – Каких таких обстоятельствах? Что-то должно случиться.
– А как же сердце?
– Про сердце ничего не было сказано. Думаю, тоже придётся отдать.
Литвинов подумал.
– Жаль отдавать, – сказал он. – Хотя оно с Демидиным как бы в комплекте.
Наина Генриховна пожала плечами.
– Продолжаем веселиться, – сказала она.