Лем Коммерфорд
Лем Коммерфорд сидел в машине, припаркованной на углу Вашингтон-сквер. Лем был крупным пятидесятипятилетним мужчиной с седой бородкой и тугим животом и напоминал скорее байкера, чем агента ФБР. Так же как генерал КГБ Кожевников работал на Наину Генриховну, Лем Коммерфорд работал на Росси. Так же как Кожевников, Лем страшился Урского начальства больше, чем земного. Можно сказать, он боялся Росси больше самой смерти. После общения с Росси он верил в Ур, а в смерть больше не верил.
Росси приказал ему ждать в этом месте, действовать по обстановке и, если произойдёт что-нибудь неожиданное, не допустить того, чтобы поднялся шум.
– Что хочешь делай, но никто ничего не должен заметить. Спрячь всё, что сможешь. В крайнем случае потом застрелишься, и я тебя здесь пристрою.
Росси, конечно, врал – если бы Лем застрелился, он должен был бы провалиться значительно глубже Ура и ему было бы не до работы в гарнизоне.
Но Лем об этом не знал. Он сидел в машине, наблюдая за входом. Начиная с половины десятого многие выходящие из дома жильцы переходили через дорогу и направлялись в сторону Математического института. Все они были талантами, хотя и не самыми выдающимися. Самые выдающиеся таланты шли на работу около одиннадцати, а кое-кто вообще оставался дома. Условия в Математическом институте были вольные.
В 10:37 Лем напрягся – из подъехавшей к углу квартала машины выгрузилась необычная компания – четверо мужчин в различных по цвету, но одинаково плохо сшитых куртках. Мужчины напоминали артистов, играющих русских шпионов. Один из них даже был классическим бородачом. Они гуськом зашли в подъезд, и консьерж, предварительно накачанный Лемом наркотиками, их пропустил.
После одиннадцати из дома выходили за покупками супруги математиков. В окрестностях располагалось множество дорогих магазинчиков модной одежды, здоровой еды, натуральной косметики.
В 11:08 произошло то, ради чего Лем здесь находился, – на кусты у самого дома упало тело бородача.
Лем выскочил из машины и, пригибаясь, побежал к газону. У него оставалась надежда, что каким-то чудом никто ничего не заметил и достаточно будет перетащить тело в машину, чтобы всё замять.
Он запихнул русского в багажник и уселся в машине, переводя дух. Служебное радио молчало, значит, в полицию никто не позвонил. Лем достал небольшой аппарат для связи с Уром.
– Сэр, – сказал Лем, всё ещё пытаясь отдышаться, – у меня труп русского.
– А где остальные? – спросил Росси.
– Четверо вошли в дом. А этот свалился с крыши и теперь у меня в багажнике.
– Бородач? – спросил Росси.
Каким-то образом Росси уже знал, что убит бородатый.
– Ага, – ответил Коммерфорд.
Лем повернулся в сторону дома и присвистнул.
На живую изгородь боком рухнул демон. Уродливый, с переломанными крыльями, похожий на карикатурную летучую мышь, он приподнялся на четвереньки и оглядывался по сторонам, держа в руке какую-то коробку.
– Что там ещё? – нетерпеливо спросил Росси.
– Перед домом упал демон, сэр, – сказал Лем.
– Стреляй в него! – возбуждённо закричал Росси.
– Его же не возьмут пули, сэр, – сказал Лем, неохотно доставая пистолет.
– Плевать! – закричал Росси. – Стреляй!
Лем начал стрелять. Демон извивался, словно его протыкали шампурами. Через несколько секунд он исчез.
– Он исчез, сэр, – удивлённо сказал Лем.
– Ага, – промурлыкал Росси.
Он был чем-то очень доволен.
На радио началась обычная суматоха. Кто-то всё-таки вызвал полицию. Послышалась сирена.
Лем вытер пот со лба.
– Сюда едет полиция, – глухо сказал он.
– Не забудь избавиться от машины, – сказал Росси.
– Сэр… – начал Лем.
– Всё как договорились. Найдём тебе местечко. Действуй! – сказал Росси и отключился.
Оцепления не было, полиция выслала только одну машину. Лем не торопясь поехал в сторону тоннеля, ведущего в Нью-Джерси. То, что ему предстояло, не должно было быть страшным, это было нечто вроде похода к зубному врачу.
Понимание, что он в последний раз является частью всего, что его окружает, обострило его чувства. Небо над Гудзоном напоминало чашу из синего хрусталя, наполненную прозрачным золотистым светом. В звенящей от радости высоте, словно балерины в полёте, парили тонкие облака.
Лем неторопливо ехал по Западному Бродвею. Машин было меньше обычного, но всё-таки это был Манхэттен, и он, отвлёкшись, перекрыл дорогу какому-то типу, который потом обогнал его специально для того, чтобы показать средний палец. Лем только миролюбиво улыбнулся в ответ.
В полутёмном тоннеле была небольшая пробка, и пару минут Лем простоял, представляя, как над ним медленно двигается течение Гудзона. Через четверть часа он выехал из тоннеля и оказался в Нью-Джерси. Он не спешил, хотя откладывать то, что он собирался сделать, не имело смысла. Лем свернул на девяносто пятый и поехал на север.
Ещё через два часа на панели загорелась лампочка – кончался бензин. Неважно – того, что ещё оставался, было достаточно.
Мимо проплывали заросшие лесами горы. Приближалось одно из его любимых мест. Лем свернул на обочину и медленно въехал в осенний лес. Под шинами захрустели листья и ветки. Машина покачивалась, и Лем чувствовал, как его тело качается в такт. Он открыл окно и остановился.
Ему оставалось несколько метров до обрыва – и несколько минут жизни.
Сначала он не хотел выключать мотор – для того чтобы напомнить самому себе, что он обязательно сделает то, что задумал, но потом всё-таки его выключил.
Он вышел из машины и закурил, задумчиво глядя по сторонам. Неизвестно, что они там курят и курят ли вообще. Под обрывом мерцало озеро – озеро-сказка, озеро-зеркало, обрамлённое осенними деревьями, – чистое, холодное и глубокое. Было так тихо, что он слышал своё дыхание. Никто не увидит след от его машины, свернувшей в лес, и его никогда не найдут. То есть не найдут их обоих – его и русского.
Лем обошёл машину и открыл багажник. Тело русского лежало как сломанная кукла. Бедняга переломал кости, когда упал, но его лицо осталось нетронутым, не считая окровавленной снизу бороды. Его глаза были открыты. Лем долго всматривался в них, но так и не разглядел ничего, кроме последней муки.
Пора.
Он захлопнул багажник. Потом снова открыл его и осторожно прикрыл русскому глаза.
– Удачи тебе, друг, – сказал он. – Может быть, ещё увидимся.
Пора.
Он опять закрыл багажник. И решил позвонить Росси. Он подождал минуту, но Росси не отвечал.
– Судьба, – громко сказал он и сел в машину.
Всё молчало вокруг. Потёртая, с помятыми краями фотография лежала у него в сумке. Ему улыбнулись два лица – курносого мальчишки и его матери.
– Я вас не бросаю, – твёрдо сказал он мальчишке. – Я и тебя пристрою, когда ты подрастёшь.
Всё было каким-то слишком притихшим вокруг.
– Судьба!! – заорал он, надеясь, что в ответ крикнет какая-нибудь птица, или что-нибудь зашуршит в кустах, или появится кто-то, кто докажет ему, что ни при каких обстоятельствах нельзя делать того, что он собирался сделать.
Крикнула какая-то птица. Что-то зашуршало в кустах. Ветер дул в открытое окно, взъерошивал его волосы и холодил на щеке слезу. Он включил мотор.
Пленение Бафомёта
Урский Нью-Йорк напоминал опустевший мегаполис, быстро разрушающийся и непрерывно ремонтируемый небольшими партиями рабов. Он был велик, и его здания производили сильное впечатление. В нём было искусственное освещение, часто, впрочем, не работающее, и даже была реклама, которую включали по ночам.
Ветшающие дома и напоминающие заброшенные языческие храмы здания супермаркетов находились на поверхности, а под зёмлей фальшивый город был изъеден шахтами канализации, населёнными грызунами и длинными, похожими на авторучки насекомыми. Изредка сюда попадали и рабы, как правило не помнившие, от чего и куда они бегут. За рабами в тоннели спускались демоны, но убивали они не сразу, а прежде долго и чуть ли не нудно бродили за беглецами. Считалось, что страх, голод и одиночество опустошают человеческую душу эффективнее, чем торопливое мучительство и убийство.
Участок, соответствующий дому два улицы Вашингтон-сквер, имитировал парковочную площадку. Здесь даже был шлагбаум и стояла будочка охранника. На площадке находились Росси, Мудрахаран и пара солдат.
Поодаль от них расположилось штук двадцать мелких крылатых демонов. Демоны сидели на корточках, поминутно сплёвывая. Время от времени один из них хлопал себя по щекам или ляжкам, и вся компания начинала галдеть, словно стая ворон.
– А вы не лезьте ко мне со своими предложениями, – говорил Росси Мудрахарану. – Когда вы пытаетесь думать, то сразу потеете и от вас воняет дешёвым коньяком. Или, если вам это приятнее, дорогими тараканами. Я вам уже говорил: если кто-нибудь появится, то именно здесь.
Злой, как хорёк, полковник Мудрахаран переминался с ноги на ногу. Солдаты делали вид, что не прислушиваются к разговорам начальства.
Оба: и Росси, и Мудрахаран – думали, что разжалование Росси неминуемо. Каждое приказание, отдаваемое Росси, воспринималось Мудрахараном с еле скрываемым бешенством, но всё-таки исполнялось. Формально Росси оставался начальником, хотя, глядя в жёлтые глаза Мудрахарана, он думал, что, может быть, вот так и выглядит его смерть. И, несмотря на это, дразнил обидчивого полковника так, будто старался довести его до инфаркта.
Крылатые твари тоже пока ему повиновались. Возможно, в конце концов его загрызут именно они.
Да ещё, помнится, некий чёрт, по имени Бафомёт, намеревался приканчивать его мучительно и долго.
Или миссис Икс уволит его – с обычными своими штучками: проводами, открыточками и благодарностями, а потом его выведут за ограду гарнизона и отдадут демонам.
«Есть в этой миссис Икс какая-то странная сила, – думал Росси, поёживаясь – может быть, в каждой бабе она есть. Когда на тебя смотрит такая, сама улыбается, а взгляд её говорит: “Сдохни! Сдохни уже!” – как-то это действует».
В ставшем на мгновение низким и выгнувшимся, как увеличительное стекло, небе показалась точка. Увеличиваясь в размере и обрастая массой, она плавно приближалась к земле.
На асфальт опустилось обнажённое человеческое тело. Округлое лицо человека обросло светлой волнистой бородой. Глаза, естественно, были закрыты.
Насколько было известно Росси, единственным бородатым блондином в группе Наины Генриховны был русский священник.
Твари возбуждённо заверещали:
– Фой! Фяу! Фой!
Некоторые, не вставая с корточек и поглядывая на Росси, начали пододвигаться к телу.
– Сидеть, – приказал Росси.
Они зарычали, но подчинились.
– Его необходимо отвезти в гарнизон, – не выдержал Мудрахаран.
Росси обернулся.
– Заткнитесь, полковник. И везите его в гарнизон.
Выпуклые глаза Мудрахарана налились кровью. Он скрипнул зубами и начал менять цвет на пурпурно-серый.
Росси усмехнулся.
– Вы что, туго соображаете? Берите людей и везите русского. Пусть пришлют ещё одну машину. Съешьте что-нибудь солёное, чтобы отвлечься.
Мудрахаран едва слышно пискнул от гнева. Он резко повернулся на каблуках и направился к машине. Солдаты шли за ним, ухмыляясь. Спина полковника была мокрой, и от него и в самом деле разило насекомыми.
Когда он наконец убрался, позвонил Коммерфорд.
– Сэр, – сказал он, – у меня труп русского.
– А где остальные? – спросил Росси.
– Четверо вошли дом. А этот свалился с крыши и теперь у меня в багажнике.
– Бородач? – на всякий случай уточнил Росси.
– Ага, – ответил Коммерфорд.
Росси задумался. Русским, похоже, приходится несладко.
Коммерфорд присвистнул.
– Что там ещё? – спросил Росси.
– Перед домом свалился демон, сэр, – сказал Коммерфорд.
– Стреляй в него! – закричал Росси.
– Его же не возьмут пули, сэр, – севшим голосом сказал Коммерфорд.
– Плевать! – заорал Росси. – Стреляй!
В телефонной трубке послышались звуки выстрелов.
Через несколько секунд из пустоты материализовался Бафомёт. Демон затравленно озирался, одной рукой зажимая рану в боку, из которой сочилась зелёная слякоть, в другой он держал шкатулку. Тварей он заметил, когда они уже вцепились ему в крылья.
– Держите его, но не убивайте! – приказал Росси.
– Он исчез, сэр, – сказал Коммерфорд.
– Ага, – сказал Росси, с интересом наблюдая за Бафомётом.
Твари надкусывали демону крылья, истекали слюной, но терпели.
– Сюда едет полиция, – сказал Коммерфорд.
Бафомёт был похож на летучую мышь, которую вытащили из стиральной машины. Униженный, хилый, раненый и совсем нестрашный. И шкатулка с сердцем была здесь! Какая удача!
– Не забудь избавиться от машины, – приказал Лему Росси.
– Сэр… – начал было тот.
Но Росси его уже не слушал.
– Всё как договорились. Найдём тебе местечко. Действуй! – сказал он и отключился.
Прощай, Лем Коммерфорд. Приятно было с тобой работать.
Росси не торопясь подошёл к Бафомёту. Тот втянул голову в плечи и заискивающе улыбнулся.
– Рад вас видеть, сэр! – сказал он, осторожно пытаясь высвободить крыло.
Одной из тварей, чтобы не разжимать зубы, пришлось далеко вытянуть шею, и она чуть не упала.
– Помнится, кто-то мне говорил, – сказал Росси, – «Ты, мол, меня запомни, я, мол, твоя мучительная смерть».
– Ну что вы, сэр! – вскричал Бафомёт. – Я бы никогда не посмел вам навредить.
Твари, надеясь на скорое угощение, смотрели на Бафомёта почти влюблённо.
– Фяу, – сказала одна, покусывая его запястья.
– Фой! – сказала другая.
Остальные зарычали.
Томясь от близости смерти, Бафомёт прикрыл глаза.
– Всё что угодно, сэр! – взмолился он. – Только прикажите.
Росси подумал.
– Что ж, – сказал он, – если желаешь пожить ещё немного, расскажи мне что-нибудь интересное.
Глаза чёрта сверкнули.
– Спрашивайте, сэр! – сказал он.
– Почему ты отобрал у меня русского? Ты же понимал, что у меня было официальное поручение.
– Меня подвела жадность, сэр, – сокрушённо сказал Бафомёт. – Надо мной пролетал ваш вертолёт, и я ощутил душу этого человека. Это же вечный источник пищи! Я не имел права упускать такую возможность. Поймите, сэр, ведь я не состою ни у кого на службе и мне приходится самому заботиться о своём пропитании.
Бафомёт всхлипнул.
– Говорят, у таких, как ты, есть остатки дара предвидения, – сказал Росси.
– Когда-то я мог охватить Творение единым взглядом, – сказал Бафомёт.
– Как это было? – поинтересовался Росси.
Демон зажмурил обугленные веки и начал приподниматься. Твари сжали челюсти. Бафомёт скрипнул зубами от боли, но встал, скрещивая на груди руки.
– Это было… красиво, – хрипло сказал он.
– Пожалуй, я бы мог найти применение твоим способностям, – задумчиво сказал Росси.
Бафомёт снова сгорбился.
– Вы мой хозяин до гроба, сэр! – заорал он, тряся головой.
– Но ведь мы оба понимаем, что я не могу тебе верить, – с сожалением покачал головой Росси.
Бафомёт внимательно посмотрел на него.
– Есть один способ, сэр, – сказал он. – Но для меня это большая жертва.
Росси выразительно посмотрел на зубастых тварей. Те напряглись в предвкушении.
– Я мог бы, – тихо сказал Бафомёт, – оставить это тело и переселиться в ваше.
– Обидно, что ты считаешь меня таким глупым, – вздохнул Росси.
Он посмотрел на тварей.
– Погодите, сэр! – заторопился демон. – Я не имел в виду ваше собственное тело! Я просто надеялся получить от вас что-нибудь из того, что вы носите при себе. Допустим, ваше колечко. Тогда я буду полностью в вашей власти.
Росси задумался, глядя на свой перстень.
– Мне нравится этот перстень, – сказал он. – Но учти, если понадобится, я его уничтожу.
– И вы имеете на это полное право, сэр! – воскликнул Бафомёт. – Я благодарен вам за каждую лишнюю минуту жизни.
Росси протянул ему перстень. Бафомёт покрутил его в руках, поднёс к губам и резко выдохнул. Его глаза закатились, рот раскрылся, и его опустевшее тело рухнуло на землю. Перстень покатился к ногам Росси. Росси поднял его и положил в карман.
– Можете всё это съесть, – он махнул рукой тварям.
Твари ринулись разрывать тело.
Росси услышал едва различимый вопль. Он поднёс перстень к уху.
– Ты хотел что-то сказать? – спросил он.
– Минутная слабость, сэр, – пискнул демон. – Всё-таки это было моё тело.
Твари урчали, пожирая опустевшие останки Бафомёта, но делали они это без энтузиазма, даже недовольно, будто чувствовали себя обманутыми. Росси пожал плечами. На всех не угодишь.
Этот день был прекрасен. Шкатулка с сердцем у него. Если вдобавок к этому русским удалось захватить Демидина, то всё прошло великолепно, лучше, чем великолепно. Бородатый русский священник достался ему на закуску. И Бафомёт, подумать только, древний демон Бафомёт стал его личным рабом! Как удачно, как вовремя он отправил в гарнизон Мудрахарана!
Он представил себе рожу Мудрахарана и засмеялся.