Выбор Росси
– Я понимаю Твою игру, – бормотал Бафомёт. – Претендент с крылышками на шлеме сам себя перехитрил. Так это обычно и бывает… Ты отнял мою добычу только для того, чтобы передать её Твоему любимчику. Но каким же, интересно, образом Ты избавишь его от липучей бабы, которая сюда направляется?
Росси был несправедлив к миссис Икс, считая её циничной карьеристкой. Ему, эгоисту, цинику и безобразнику, даже не приходило в голову, что кто-то может быть искренне и фанатично предан работе и руководству.
Этот фанатизм, в частности её преклонение перед демонами, часто доводил миссис Икс до злодейств и подлостей, но то, что Росси принимал за изощрённую вредность и даже садизм, было всего лишь занудством.
Исчезновение Росси, да ещё вместе с сердцем, вызвало у неё панику. Она и помыслить не могла, что Росси мог дезертировать, то есть добровольно отказаться от генеральского звания. Будучи натурой чувствительной и мнительной, она предположила, что у Росси произошёл нервный срыв, и винила себя в невнимательности к нему. Как начальница отдела кадров, она была обязана следить за тем, чтобы ничто не мешало сотрудникам трудиться.
Миссис Икс понимала, что Росси взбалмошен, и часто раздражалась на него, но при этом считала, что он талантлив и незаменим. Мудрахаран при всей своей старательности был уж слишком большой посредственностью для того, чтобы стать начальником гарнизона. Росси было необходимо вернуть. Успокоить, уговорить, встать перед ним на колени, лишь бы вернуть гарнизон в нормальное рабочее состояние.
Она послала людей на розыски, и Росси выследили в компании русского и городской химеры.
Миссис Икс бросилась к нему сразу, почти без сопровождения, не считая двух помощниц и охранника-шофера.
– Ну вот и она, – сказал Росси сквозь зубы.
С миссис Икс были только шофёр и пара квадратных тёток из отдела кадров. Тётки тренированно улыбались. Физиономия шофёра оставалось непроницаемой. Миссис Икс возбуждённо размахивала какой-то бумажкой.
Всё это выглядело более чем странным.
– Это приказ о вашем награждении, генерал! – пищала миссис Икс.
Росси видел, что она близка к истерике.
– Благодарю вас, – процедил он, не двигаясь с места.
– Вы работали день и ночь, – продолжала миссис Икс, прижимая бумажку к груди, – а мы были к вам невнимательны! Лично я была к вам невнимательна! Но теперь всё будет по-другому.
– У неё глаза безумные, – заметил Леонид. – Что она говорит?
– Говорит, что меня наградили, – пожал плечами Росси.
– Вернитесь, прошу вас! – почти кричала миссис Икс.
– Просит вернуться, – сказал Росси. – Может, это ловушка? Никогда её такой не видел.
– Мы возьмём на работу вашего русского, – умоляла миссис Икс. – Простите меня, я всё для вас сделаю!
Ей казалось, что Росси смотрит на неё с гневом и презрением. Нервы её не выдержали, и она бухнулась на колени.
Взглянув на неё, на колени опустились и сопровождающие женщины, но шофёр, мрачный детина и мужик тёртый, на всякий случай расстегнул кобуру.
Миссис Икс вытирала слёзы, её помощницы тоже всхлипнули, а шофёр, поразмыслив, изобразил эмоции, сильно скосив к переносице глаза.
– Что это с ними? – удивился Леонид.
– Говорит, возьмёт вас на работу, – сказал Росси. – Лишь бы я вернулся.
– А что тогда будет с сердцем? – спросил Леонид.
– Ну, – Росси замялся, – придётся его вернуть. Но ведь мы сами и будем ставить на нём опыты…
– Ни за что! – крикнул Леонид.
– Подождите! – воскликнул Росси. – Давайте с ними поторгуемся.
– Ни за что! – повторил Леонид.
Он попятился к яме, прижимая к себе шкатулку.
– Стоять! – заорала перепуганная миссис Икс. – Мы будем стрелять!
– Осторожнее, у них пистолет! – крикнул Росси.
Леонид сделал ещё один шаг.
Щёлкнул выстрел, у самой его ноги брызнули искры, и послышался неожиданно громкий звук, как будто вся площадь оказалась поверхностью разом зазвеневшего колокола.
Леонид отшатнулся и упал в яму. В последнее мгновение из его кармана круто вверх взмыла платиновая искра.
Бафомёт сделал круг над площадью, наслаждаясь свободой и крайне довольный своей прозорливостью.
– Я удивительно умён, – заметил он. – Поразительно, невыразимо, невероятно умён. Но этот поп постоянно куда-то падает.
– Спокойно… – приказал сам себе Росси. – Не делай глупостей. Будь реалистом!
Но он уже бежал к яме.
– А вы куда? – взвизгнула миссис Икс.
– Йух! – как ему показалось, очень по-русски воскликнул Росси и сиганул вниз.
Химера заковыляла было за ним, но остановилась на краю ямы и нерешительно уставилась в полумрак. Потом она захлопала крыльями и улетела.
Миссис Икс грянулась оземь и безутешно зарыдала.
Как ни странно, идиотский прыжок в яму спас Росси – ещё секунда-другая, и носящийся над площадью Бафомёт сообразил бы, что теперь ничто не мешает ему продырявить Росси башку.
Яма
Среда, в которую попал Леонид, была вязкой, тягучей, замедляющей движения, но в ней было можно дышать. Вскоре он увидел, как к нему медленно, как аквалангист, подплывает Росси.
– Ну и дурак же я, – гулко сказал Росси.
Но выглядел он не огорчённым, а возбуждённым и даже довольным.
Леонид и сам чувствовал беспричинно радостное волнение, как будто в его пребывании в Уре начинался новый этап. Он гордо указал на шкатулку. Росси попытался похлопать его по плечу, но его рука двигалась слишком медленно. Они погружались всё глубже, бездумно переворачиваясь в прозрачном желе, пока не заметили слабое мерцание.
Одетый в кожаную куртку человек лежал, плыл, висел в позе эмбриона. Его лицо было подсвечено собственным бледным сиянием, глаза закрыты, ладони сомкнуты в вялые кулаки.
Вокруг него сновало нечто беспокойно-прекрасное, состоящее из световых линий, цветных искрящихся покрывал, тонких и гибких, как плети, рук, нечто обладающее такими огромными глазами, что наполовину прозрачное лицо этого существа замечалось лишь во вторую очередь.
– Это, наверное, ангел! – восхитился Леонид.
Существо прижало палец к губам.
– Тише, друзья мои… Мне необходимо вылечить этого несчастного, – прозвучал мелодичнейший на свете голос.
– Можно мы посмотрим? – попросил Леонид.
Танец покрывал и рук замедлился. Длинные ресницы затрепетали, разбросав по сторонам стайки крошечных светляков.
– Смотрите, – неохотно сказал ангел, наклоняясь к спящему. Его прекрасные глаза прищурились.
– Димитрий Димитриевич Вишневский, – пропел он, с интересом вглядываясь в измученное лицо. – Вот мы и встретились.
– Знакомое имя, – пробормотал Росси.
– Теперь это имя придётся изъять, – сказал ангел. – Всё личное мешает лечению.
Он приблизил лицо к несчастному и прикоснулся пальцами к его вискам.
– М-м-м! – простонал Димитрий Димитриевич.
Меж его губ проскользнуло радужное облачко. Ангел это облачко с наслаждением вдохнул.
Его глаза затуманились, и он икнул.
– Должен… брать… на себя. Вы меня понимаете?
Леонид и Росси смиренно кивнули.
– Мы могли бы вам чем-то помочь? – спросил Леонид, сострадая больше ангелу, чем человеку.
– Ах, мне помочь никто не может, – печально сказал ангел.
Губы Димитрия Димитриевича шевельнулись.
– С вашего позволения, я продолжу, – заторопился ангел, накрывая человеческое лицо прозрачными ладонями.
Димитрий Димитриевич закричал и задёргался так, как будто его облили кипятком. Его обволокли клубы пара, которые ангел впитывал губами, руками и покрывалами.
– Всё сам да сам… – проговорил он. – Но я не имею права себя жалеть.
Росси дёрнул Леонида за руку и кивнул на шкатулку.
– Что такое? – спросил Леонид.
– Мы же можем ему помочь, – сказал Росси.
Леонид хлопнул себя по лбу.
– Точно! – обрадовался он. – Мы вам поможем его лечить!
Он распахнул шкатулку, и ангел, раздражённо вскрикнув, заслонился от льющегося из шкатулки сияния. Его руки на мгновение показались сухими, угловатыми и тёмными, как ветки в лучах прожектора.
Леонид и Росси увидели, что на бровях и ресницах Димитрия Димитриевича дрожат мелкие кровавые пузырьки.
– Выздоравливай, друг! – закричал ему Леонид.
Исходящий от сердца свет переплетался с болезненным свечением несчастного. Его тело задрожало, подёрнулось рябью и вдруг превратилось в рыбку, сделавшую несколько молниеносных штрихов вокруг и исчезнувшую в темноте.
Ангел нахмурил прекрасное лицо.
– Мы что-то не то сделали? – расстроился Леонид.
– Что сделано, то сделано, – сказал ангел. – Пусть неумело, но всё-таки вы его спасли.
– Тогда, может, спасём ещё кого-нибудь? – предложил ободрённый Леонид.
– Какая благородная идея! – похвалил его ангел, бросив опасливый взгляд на шкатулку. – С такими возможностями вам здесь многие будут рады.
По его покрывалам бежали гипнотические огоньки.
– Разгромим это осиное гнездо! – свирепо сказал Росси.
– Точно! – с восторгом поддержал его ангел. – Не оставим от него камня на камне! Нам только нужно выбрать, с кого начать. В этих краях томится множество неудачников. Здесь даже титаны есть. Титаны – это такие безмозглые великаны.
– Да, мы уже одного видели, – сказал Леонид. – Неприятный тип.
– Стащил где-то древние рукописи, – поддакнул Росси.
– Я не сплетник, – сказал ангел, – и я готов помогать всем подряд, но, признаюсь, даже мне трудно иметь дело с титанами.
– Потому что они грубые? – спросил Леонид.
– Вам хватило одного взгляда, чтобы это распознать! – обрадовался ангел. – Удивляюсь вашей интуиции.
Леонид смущённо потупил глаза.
– Он у нас очень скромный, – похвалил Леонида Росси. – Настоящий святой.
– То, что он святой, сразу видно! – воскликнул ангел. – Так что же мы с вами решим? Ринемся в бой, вызволять грешников?
– Конечно! – воскликнул Леонид. – В бой!
– Начнём с титанов или всё-таки лучше с людей? – уточнил ангел.
Титаны
Светило льёт холодный свет на камни,
На вереницу братьев и меня,
А в пропасти долизывает пламя
Обугленного молнией коня.
Как глухо равнодушны небеса,
И только Ад клубится под ногами,
Гостеприимно раздвигает камни
И топит в вое наши голоса.
Титан, которого Леонид видел незадолго до падения в яму, был одним из последних, оставшихся в долине. Когда-то этих невероятно древних существ отличали могучие творческие способности и непостижимая для людей мудрость. Нити, связывающие события в единое полотно, титаны прозревали так, как человек может видеть горный ландшафт или любоваться картиной.
Вокруг них пробуждалась юная Вселенная. Тонкие яды Ада ещё не успели её отравить. Ещё звучала предвечная музыка, молодые энергии плясали, свиваясь в ослепительные струны, обретали бытие новорождённые массы горячей материи, и вместе с этим происходило осторожное, тщательное нащупывание фундаментальных мировых констант, тонкая настройка главных физических уравнений. Освещая грандиозную сцену, зажигались туманности и звёзды.
Пытаясь разглядеть в своём будущем ещё не родившуюся планету, Вселенная выстраивала себя в гигантский микроскоп.
Титаны были братьями едва различимого в грядущих эонах человечества, летописцами и помощниками будущего творения.
Они не нуждались в пище и были почти бессмертны. Их понимание друг друга было мгновенным и полным. Подобного единения с себе подобными невозможно было испытать иным телесным существам.
Великая мировая распря ещё только начинала проявляться, выразившись прежде всего в некоторых катаклизмах и затем, особенно явно, в неожиданной уродливости земных организмов. Вместо гармоничного совершенствования видов начала закручиваться карусель взаимопожирания, и искры будущей одухотворённости стали почти неразличимы.
Вселенная казалась больной и безрадостной, и титаны пожелали отстраниться от её изъянов, создав собственный, идеальный мир.
Твердь, которой они его окружили, была настоящим чудом. Внешне она походила на хрусталь, но оставалась вечной и несокрушимой. Учёные сказали бы, что она создана из изменённых законов природы.
Очерчивая собственный мир, титаны, подобно Отцу, вкладывали в творение самих себя. Но, поскольку они были всего лишь тварями, акт самовластного созидания неизбежно нарушил их цельность.
Зато теперь, как казалось, им больше не будет дела до мучительной драмы окружающей Вселенной. Красота и сложность дома титанов были великолепны в сравнении с плывущей рядом Землёй, где невыносимо медленно развивалась примитивная жизнь.
Молодой мистер Смерть часто струился рядом с домом титанов, но его чумные покрывала не умели проникнуть за пределы чудесной ограды.
Внутри он видел ландшафты зелёных, розовых, золотистых тонов и иных цветов, которым не может быть названия. Титаны двигались по своей родине, постоянно её совершенствуя. Созвучие накладывалось на созвучие, запахи, дуновения ветра, краски, каждый изгиб горизонта, парящие в воздухе строения, озёра, не столько отражающие, сколько пересоздающие небосвод над ними, – всё увязывалось в живой и одухотворённый узор. Парки были наполнены изображениями идеальных деревьев и животных, которые могли бы возникнуть в отдалённом будущем.
В парящем сквозь время кристалле всегда звучала музыка и сиял чистый, чуть отрешённый свет. Проблески этого погружённого в себя света ещё можно заметить в огнях земных городов.
Шли эпохи, и движение дома титанов начало замедляться. Прозрачную оболочку снаружи настойчиво облепляли материальностью. Так раковины и водоросли цепляются к кораблю – и он понемногу теряет подвижность. К кристаллическим стенам приклеивали болотистые почвы и тяжёлые породы.
Остров титанов тщательно направляли, пока он не остановился рядом с поверхностью ещё только формируемого Ура. Через многие тысячи лет над прозрачной крышей возвели постройки Урского Нью-Йорка, а под днищем хрустального острова принялись выстраивать пространства для мучений.
С этого времени начался упадок титанов. Они чувствовали то, что творилось совсем рядом с ними, и были слишком мудры, чтобы не предвидеть того, что должно было произойти. Ощущение неизбежного конца усиливалось, тогда же началось постепенное ослабление их способностей и памяти. Совершенствование ландшафта прекратилось.
Граница, окружающая их мир, была по-прежнему непроницаемой ни для кого, кроме самих титанов и, конечно, Творца, дающего бытие всему существующему. Он, не желая сокрушить свободу своих созданий, в то же время не оставил их совершенно.
Однажды в их мире чудесным образом появились крылатые кони – без сомнения, дар Небес. Благодаря этому дару ставшее болезненно гнетущим одиночество расы титанов было впервые преодолено.
По мере того как их способности слабели, началось разрушение выстроенного ими ландшафта, в котором всё больше проявлялись черты сумрачной, величавой заброшенности.
Природа их мира становилась резче, и, когда ветры размётывали облака, сквозь верхнюю часть оболочки виднелись уродливые Урские строения и клочья серого неба.
Древние знания начали забываться. Тела титанов приобрели плотность, прежняя стремительность движений исчезла, заменившись грубоватой мощью.
Наиболее мучительным для них было предвидение того, что способность мгновенного общения друг с другом их вскоре покинет и им придётся использовать примитивный язык. Мысль о необходимости проталкивания живого смысла сквозь тугую материальность была для них тягостной, почти невыносимой.
Наконец настал день, когда титан впервые исторгнул из себя облачённое в воздух слово. Оно, всё ещё объятое эфирным огнём, отозвалось по хрустальному миру как изумительная музыка, но то, что вызвало бы восторг у людей, для самих титанов было знаком тягостного упадка.
Их способности слабели, и вскоре титанам пришлось составлять записи своего знания, но уже через считанные тысячи лет даже эти записи становились им самим всё менее понятны.
Память о том, что они сами, по своей воле отгородились от Неба, постепенно заместилась мифом, утверждающим, что Небо оставило их. Этот миф повествовал о равнодушии Творца к своим созданиям, о злобе и зависти Ада и о вечном одиночестве титанов.
Ветра в их мире усиливались, почва стала сухой и превращалась в пыль, ветшающие здания всё больше напоминали груды валунов. Начались грозы – короткие, бурные, с разрушительными молниями. Так же таинственно, как и появились, исчезли крылатые кони, хотя восторженная память о них какое-то время сохранялась благодаря записям и рисункам.
Когда ветер относил тонкий слой почвы в сторону, части прозрачного пола обнажались и становились видны уходящие в бездну огни Урских подземелий. Жуткие ухмыляющиеся рожи приникали к полу и так, чтобы было видно титанам, рядом мучили несчастных узников.
Такими: уродливыми, жалкими и измождёнными – титаны впервые увидели своих собратьев. Люди были лишь недавно призваны из животного царства. Их души казались изъеденными предательством и ложью. Но в них горела та же искра, что и в самих титанах, и остальные различия: ум, знания, сама мудрость – оказывались незначительными.
Прежде всего сострадание к людям и только затем понимание безвыходности собственного положения заставили титанов решиться на безнадёжную попытку вторжения в Ад.
В родном убежище остались считаные единицы, решившие посвятить себя тому, чтобы хранить прежние знания, все остальные ушли.
Волшебная оболочка звенела и пела, пропуская своих создателей. Под потолками Урских подземелий возникли сотни пылающих, как бы воплощённых из горячего металла фигур.
Когда они молча обозревали подземную империю, где уже веками длились организованные с фабричной точностью пытки, перед ними явился некто бесплотно-серый, назвавший себя посланником, и сказал:
– Поклоняюсь мучителю, убийце людей и скота, великому обманщику, разрушителю, императору, пирующему на кладбищах, поедающему трупы. Сонм великих тварей составляет его свиту – все боящиеся его. Он опьяняет тех, чью кровь пьёт. Он, пожирающий время, великий, украшенный черепами вор. К его стопам я бросаю эту толпу ничтожеств.
Вы надеялись от него укрыться, но он обхитрил вас. Он поймал вас на сострадании и выманил из вашей хрустальной норы. О, он искуснейший из охотников!
Узнайте же, кому вы были предназначены все эти бессчётные годы. Поклонитесь ему и пополните число его рабов.
Титаны не ответили, и посланник, почувствовав тревогу, рассеялся.
Тогда послышались звуки речи титанов, и непонятно было, кто из них произносит эти слова, ибо они говорили вместе, как единая душа:
– Взгляни на нас, безучастное Небо! Ты наделило нас силой и мудростью, а наших братьев оставило жалкими и подобными животным.
Сострадание сжигает нас, и мы приносим себя в жертву добру, которому Ты, всесильное, не оставило места в творении. Мы постараемся разрушить этот Тартар, но знай, что, если суждена нам победа, мы восстанем и против Твоего равнодушия.
Раскинув руки, титаны рухнули вниз, словно пылающие кометы. Как рассказать об этой битве?
Попавшая в отравленную материальность Ура душа напоминает крепость, в которой бесчинствуют опьяневшие от грабежа враги. Шум сражения и фантомы скрывают главную схватку. Как и всегда, враги разыскивают некое тайное сокровище, живущее в каждом сердце, они чувствуют его близость и бесятся от невозможности его найти.
В иное время, в иной стране, в деревне со смешным названием Ленинские Слёзки некая девочка сказала:
– Я никогда не умру и не стану старой.
– Как же ты не умрёшь? – спросила её мама. – Все умирают.
– А я обниму себя крепко-крепко и не дам себе стареть, – объяснила девочка.
Мистер Смерть тогда улыбнулся, подслушав такие речи.
Но он не улыбался, когда, казалось бы, побеждённые и принуждённые к неподвижности гиганты оборачивались в свою волю как в броню и становились неприступными. Посреди подземных плато они выглядели неподвижными, величественными утёсами, едва озаряемыми из глубины алыми и порфировыми бликами.
Всё ещё длилось вокруг этих утёсов подлое Кощеево царство, ещё мучились рядом люди, но, несмотря на господствующие здесь духоту и страх, некая предвечная ясность и свежесть доносились с этих утёсов до несчастных страдальцев, и им становилось немного легче.
Когда-нибудь эти тёмные равнины услышат звук трубы. Иной, Сильнейший, придёт сюда, присмиревшая нечисть замрёт в изумлении и из-под обломков мировой тюрьмы воспрянут освобождённые души. Будут среди них и титаны.
Тот титан, которого видел Леонид, был одним из немногих оставшихся в родном убежище, хотя ему казалось, что он последний.
Как и говорил Бафомёт, в его жилище валялись ворохи записей, но он, разучившись читать, смотрел на драгоценные свитки недоумённо, безуспешно силясь припомнить, чем они ему дороги. Его дни были похожи один на другой. Он маялся, ожидая неизвестно чего, долго сидел, опустив голову на грудь, но хотя бы раз в день он вставал и поднимался по грудам камней туда, где завалы громоздились, достигая хрустального потолка.
Он приникал лицом к твёрдой поверхности, осматривал площадь, небоскрёбы, глядел на Урское солнце, ударял несколько раз сердито по чудесной поверхности, а потом начиналось его медленное возвращение назад, вниз, в привычные развалины.
– Начнём с титанов или всё-таки лучше с людей? – уточнил ангел.
– Предлагаю начать с людей, – сказал Росси.
Леонид согласно кивнул.
– Как вам будет угодно! – воскликнул ангел. – Кто нас интересует? Мужчины, женщины? Вот детей, к сожалению, нет. Есть одна симпатичная блондиночка. Интересует? Чтобы сохранить молодость, заключила договор с демоном и убила своего возлюбленного. Каждые тридцать лет рожает ребёнка. То есть ей так только кажется, – ангел тонко улыбнулся. – И ей кажется, что каждый следующий ребёнок разыскивает предыдущего, чтобы его убить. Волнения, драмы! Берём?
– Как именно она заключила договор? – полюбопытствовал Леонид. – Кровью подписала?
Ангел заливисто рассмеялся.
– Ну что вы! Можно подписывать чем угодно, хоть кетчупом или кремом для лица. Тут главное в том, чтобы человек верил в то, что не может расторгнуть договор.
– А что будет, если он вдруг перестанет верить? – спросил Росси.
Ангел щёлкнул пальцами, и они услышали музыкальное «дзин-н-нь».
– В этом случае демон-наниматель получит по мордасам от своего начальства. Ну как, займёмся блондиночкой?
У Росси опять возникло смутное чувство, что его обманывают.
– Извините, а другие варианты у вас есть? – спросил он.
Ангел улыбнулся.
– Вы, я вижу, не промах! Понимаю, вас может удовлетворить только нечто эксклюзивное.
– Дело в том, что я всегда остаюсь реалистом, – похвастался Росси. – В этом моя сильная сторона.
– И это заметно! – уверил его ангел. – В вас чувствуется особая ясность и трезвость мышления.
– Что правда, то правда, – согласился Росси.
– Ну что ж, – сказал ангел. – Для вас есть уникальный случай. Представьте себе остров, на нём живут двое: завистник и его друг. Завистник – грязный, кривой урод. Сам себя презирает. Рядом на таком каменном как бы троне сидит и спит его друг, которому снится его земная жизнь. Его сны становятся видны завистнику, то есть он смотрит такое своеобразное кино над головой его спящего друга. Вы успеваете за моим изложением?
– Да, – сказал Леонид.
– Так вот, временами на остров приползают страшные, нагоняющие уныние твари, – продолжал ангел. – Завистник вынужден защищать от них спящего, потому что без него он сойдёт с ума от одиночества. Очень пикантно, правда? Вы можете освободить сразу обоих. Так сказать, два в одном.
– Берём? – спросил Леонид у Росси.
Но осмотрительный Росси сказал:
– Вы всё-таки расскажите, пожалуйста, кто там ещё у вас есть.
Ангел шутливо погрозил ему искрящимся пальцем.
– Вы твёрдо стоящий на земле человек! Настоящий реалист. Будете смеяться – есть ещё одна парная ситуация. В этих краях становится модным сращивание людей.
Одна дама так ненавидела своего мужа, что действовать ему на нервы стало для неё сущей необходимостью. Она последовала за ним в Ад совершенно добровольно и превратилась в его горб. Ну, прямо жена декабриста! – ангел захлебнулся от смеха. – Представьте, муж делает здесь карьеру, но его горб всегда при нём. Жёнушка пророчит ему беды и радуется его неудачам. «У тебя ничего не получится! Я тебя предупреждала!»
– Я как-то опасаюсь влезать в семейные проблемы, – сказал Леонид. – Скажите, пожалуйста, как зовут завистника, о котором вы рассказывали?
– Этого я не знаю, знаю только, что его спящего друга зовут Олли.
– Ну давайте начнём с завистника и Олли, – предложил Росси.
– Давайте, – согласился Леонид. – А уже потом подберём следующих.
– Тогда в путь! – воскликнул ангел и широко улыбнулся.