План был обсуждён и проговорён во всех деталях не единожды. Никто уже даже почти не спорил – высказавшись, все доверились лидерству Раштау, который умело распределял каждого на своё место соразмерно талантам. Отряды он поручил их непосредственным командирам: кочевников – Ришнису, группу людей и дворфов из гильдии оружейников – Фельдару, а его собственная сплочённая команда, выбравшаяся не из одной смертельной передряги, чувствовала друг друга буквально с полувздоха. Именно им предстояло исполнить основную часть миссии – спуститься в гробницу Кадмейры, пока остальные будут защищать подступы к погребению и переносить артефакты.
Аштирра изволновалась. Совсем скоро ей предстояло показать всё, чему она научилась, – уже не на тренировочной площадке или в небольших вылазках, а в деле, к которому они готовились так долго. Всем сердцем она надеялась, что никого не подведёт, не оплошает, что будет достойна возложенного на неё доверия. Брэмстон с уверенностью заявлял, что иначе и быть не могло, ведь она – Таэху, достойная ученица Раштау. Альяз не отставал – повторял во всеуслышание, что такую целительницу, как его названая сестра, не найти ни в одном становище Каэмит. Нера по-доброму посмеивалась, что от волнения у жрицы хвост трясётся – того и гляди отвалится. Фельдар не единожды предлагал выпить для храбрости, и Аштирра почти уже согласилась, но вовремя вспомнила, что дворфийские настойки сваливают с ног даже верблюда. Эймер просто ласково говорила, что всё будет хорошо и никакие культисты не встанут между ними и ожидающей их прихода легендарной царицей.
Накануне отбытия Аштирра и Раштау уединились в святилище, чтобы провести ритуал и просить Богиню Аусетаар о защите. А потом жрец обнял дочь за плечи, заглянул в глаза и сказал серьёзно, доверительно:
– Да, до твоего посвящения остаётся меньше месяца. Но ты готова, я знаю, Аштирра Таэху, жрица Владычицы Таинств.
Миновала пора дневного зноя. Воздух над бескрайними песками Каэмит оседал трепещущим маревом, когда караван уже пересекал вади, завершая намеченную на сегодня часть пути. До наступления темноты нужно было разбить лагерь в безопасном месте, которое легче охранять – как от тварей пустыни, так и от незваных гостей. Следопыты Ришниса уже донесли, что заметили следы другого отряда, направлявшегося к Шаидет. Был ли то просто один из караванов, останавливавшихся в этих местах, чтобы пополнить запасы воды, или искатели наживы, пока никто не мог сказать наверняка. Но Ладья Амна сияла ярко, и все ужасы, которые могли ждать впереди, казались чем-то далёким и эфемерным.
Несколько сау кочевников трусили рядом с людьми, иногда отлучаясь, если чуяли что-то интересное и съедобное. Верблюды ступали по песку, и их мерные шаги почти убаюкивали.
Аштирра ехала рядом с Брэмстоном, лениво щурилась, глядя вокруг. В однообразном пейзаже пустыни любоваться было особо нечем – всё те же дюны и красноватые скалы, поросшие кривыми деревцами и колючим кустарником. Наблюдать за членами отряда было куда интереснее, особенно под меткие комментарии спутника, который всегда не прочь был подшутить и над собой, и над остальными.
Ришнис и Раштау, возглавлявшие караван, о чём-то чинно беседовали. Альяз возбуждённо обсуждал что-то с другими хиннан на певучем наречии кочевников. В отличие от Аштирры, он уже успел пройти посвящение – как раз три года назад, когда вылазка в оазис Уадж едва не стала для него последней. Но даже по меркам людей он был молод и нетерпелив, жаждал проявить себя перед старшими товарищами. В конце концов, не каждый день сам Раштау Пламенный Хлыст собирал столь внушительную компанию для экспедиции в пески!
Брэмстон наклонился в седле, украшенном яркой расшитой тканью, и тихо обратился к Аштирре:
– Гляди-ка.
Жрица проследила, куда он указывал. Чесем, вывалив язык, рысил рядом с верблюдом хозяйки. Молодой сау был полон сил и на протяжении всего пути цеплялся к взрослым псам, соревнуясь с ними, явно не зная, куда девать свою неуёмную энергию.
– Похожи, да? – менестрель усмехнулся, кивнув на Альяза, который что-то горячо доказывал следопыту парой лет старше его.
Аштирра прыснула. Теперь, когда Брэмстон указал на это, она и правда оценила невероятное сходство. Что Чесем, что Альяз друг друга стоили. Верный сау побратима Аштирры был старше и сдержаннее. Чесем и к нему цеплялся – норовил куснуть за ухо, зовя поиграть, или пытался уронить в песок. Старший пёс вяло, с достоинством огрызался в ответ.
– А у того прям на морде написано: «Побереги силы для искажений, а не носись тут, как роем блох укушенный», – отметил Брэмстон.
Аштирра рассмеялась, прикрыв ладонью рот, чтоб не привлекать внимания.
– Слушай, а как же ты оставил «Тихую Гавань» на такой долгий срок? – спросила она.
Менестрель покачал головой, шутливо сокрушаясь.
– И не говори. Потратить целое состояние на заведение только лишь для того, чтобы им всё равно заправляла прежняя хозяйка! Но, в общем, не впервой.
– Чую, без госпожи Мейвы ты бы вовсе прогорел.
– Конечно, причём сразу же! – Брэмстон широко улыбнулся. – А так – было у кого набраться премудростей. Главное, я превратил «Гавань» в место преинтереснейших встреч и сделок, как и было задумано. Но да, самому мне приходится отлучаться на встречи не менее интересные… Вот, например, на нашу с тобой. Ничуть не жалею.
Аштирра постаралась не показывать смущения. Изначально, конечно, Брэмстон говорил о разнообразных поручениях Раштау – встречах с дельцами чёрного рынка, коллекционерами и охотниками за удачей. Знакомства у менестреля были самыми разнообразными.
Её взгляд невольно скользнул к уже знакомому чеканному медальону на груди Брэмстона. От жары он ослабил шнуровку до конца, да и в целом частенько носил рубаху распахнутой настолько, что с тем же успехом мог вообще её не надевать.
– Это, кстати, защитный амулет, – доверительно сообщил менестрель, с улыбкой поймав её взгляд. – Ну, ты же на медальон смотришь, да?
Аштирра фыркнула.
– И что, хорошо он тебя защищает?
– Пока живой, как видишь, – Брэмстон указал на один из тюков, притороченных к седлу. – И доспехом я тоже не пренебрегаю. Надену, не беспокойся, просто позже. Это только в ярмарочных пьесах герои скачут полуголыми – для зрелищности.
– Говоришь со знанием дела.
– А как же! Я сам знаешь сколько таких написал?
– Читать не буду, даже не проси, – отмахнулась жрица. – И не жалею, что не видела тебя там на главных ролях.
– Зря, зря, я был хорош, – рассмеялся менестрель. – Ещё попросишь!
– Скорее уж Апет-Сут поднимется из гробницы песков!
Вскользь Аштирра коснулась своих амулетов, скрытых под льняной рубахой. Один из них, старинной рэмейской работы, был зачарован на алтаре Аусетаар отцом, второй – подарен Эймер и зачарован ею же. Должно быть, и над примечательным медальоном Брэмстона поколдовала она.
Сама чародейка, одетая в длинное тёмно-синее платье с удобными разрезами по бокам, ехала почти в самом конце каравана. Капюшон, ниспадавший мягкими складками, защищал её от зноя. На спине верблюда Эймер держалась так же грациозно, как сидя во главе стола, – идеальная осанка, непринуждённые жесты.
Словно почувствовав взгляд Аштирры, чародейка приветливо махнула ей и вернулась к разговору с Фельдаром. Дворф, по своему обыкновению, предпочитал путешествовать пешком. Он и лошадей-то как средство передвижения признавал не особо, и в седло садился разве что в самых редких случаях, когда от скорости зависел успех всего их предприятия. Сейчас случай был явно не тот.
А вот заставить Фельдара забраться на спину верблюда за всё время их знакомства не удалось ни Раштау с его даром убеждения и умением взывать к разуму, ни Нере, попытавшейся взять дворфа на спор, ни даже самой Эймер. Чародейка как-то даже обещала подарить поцелуй храброму воителю гор, если тот найдёт в себе смелость перебороть нелюбовь к «ладьям пустыни». Фельдар в ответ на это отшучивался и брюзжал: «Смелость – она в бесстрашии перед лицом врага на поле боя, а не в том, чтоб взгромождать своё седалище на нечто высотой с дворфийскую сторожевую башню». А позже, выпив с Раштау, ещё и непременно добавлял, что при его, Фельдара, на то желании он без особого труда заслужит поцелуй другим способом. Каким именно, правда, умалчивал.
Замыкали процессию воины Фельдара и несколько кочевников, сопровождавшие верблюдов, навьюченных тюками с провизией и снаряжением. Остальные хиннан – следопыты Ришниса – сменяя друг друга, прочёсывали окрестности, а заодно отлучались убедиться, что за караваном никто не идёт.
Тианера в отряде не задерживалась – отправлялась на разведку то с кем-то из следопытов, то сама по себе. И если уж она желала оставаться незамеченной, обнаружить её было непростой задачей даже для опытных охотников хиннан. Вот почему именно ей Раштау доверял искать безопасный путь в каждом их путешествии. Правда, в их узком кругу ходила шутка, которую жрец как-то озвучил на одном из семейных ужинов: «Когда наша Нера волнуется в преддверии новых открытий, непрекращающимся потоком её болтовни можно заново наполнить высохшее русло Апет, умей я обращать слова в воду».
Сам Раштау, наоборот, делался задумчив и немногословен, чем ближе к цели – тем сильнее. Иногда он надолго погружался в почти медитативное состояние, и Аштирра знала: лучше не отвлекать отца пустой болтовнёй. Его блестящий разум просчитывал целое пространство вариантов, а от этого во многом зависел успех их миссий.
На берегу вади на возвышенности раскинулась крепость позднеамранской эпохи, сложенная из массивных, плотно подогнанных друг к другу светлых каменных блоков. Камень люди во многом позаимствовали из окрестных рэмейских храмов, и те потеряли свои первозданные величественные очертания. Увы, это было обычным делом. Даже в эпоху Императоров Эмхет некоторые правители и знать приказывали разбирать более древние постройки в целях экономии времени и средств и возводили из этих материалов новые. Что уж говорить о более поздних временах. Если бы не искажения и твари, обретающиеся у Мест Силы, даже Планарные Святилища древних сейчас были бы разобраны до основания. Нескольк