Нагромождения из битых каменных блоков, монументов, некогда пронзавших небо, и изваяний погребённых здесь предков преграждали путь, складываясь в настоящий лабиринт. Но не они были основным препятствием. То тут, то там вспыхивали яркие отблески, отражая рассветное солнце. Кое-где взлетали фонтаны песка высотой в несколько ростов и трепещущее марево стелилось меж стен гробниц и храмов. Само пространство преломлялось здесь, в Месте Силы.
Аштирра обернулась, глядя, как тёмной змейкой полз вдалеке внизу отряд Фельдара. Ветер доносил голоса людей и взлаивания сау, выбиравших безопасные тропы в обход основных руин.
Раштау сосредоточенно вглядывался вдаль, запоминая, что говорила Нера. Сама разведчица, активно жестикулируя руками и хвостом, описывала путь, предлагала кое-где сократить.
– Смотри, вот там мы можем пройти почти напрямик по поваленным обелискам, а не прыгать по мастабам вверх-вниз, – Нера указала остро подпиленным когтем на запад. – А то мы так и к полуночи до твоей Кадмейры не доберёмся. Да, там искажения рассыпаны так щедро, что я их даже пересчитывать не стала, не то что помечать на карте. Но если будете ступать за мной след в след, то пройдём. И чтоб никто не наступал в песок! Проще принять, что там везде ловушки, чем пытаться выискать клочок чистой земли.
Раштау прищурился, покачал головой.
– Если верить отблескам, так мы не обойдём Когти Каэмит. От них не увернуться даже тебе с твоей ловкостью, Нера.
Брэмстон рядом присвистнул. Альяз что-то шёпотом спросил у Ришниса, и старший охотник объяснил, а потом тихо, быстро раздал своим спутникам какие-то распоряжения.
Когтями Каэмит называли одно из самых опасных искажений, зарождавшихся ближе к Местам Силы на пике Всплесков. Образовывались они в результате резкого скачка температуры и давления, сфокусированного на области настолько небольшой, что заметить было нелегко, пока не становилось слишком поздно. Их, конечно, чуяли сау, ну а людям и рэмеи оставалось ориентироваться только по отблеску. Ещё и поэтому Раштау не повёл отряд вперёд после наступления темноты. Каэмит переплавляла песок и прессовала его в прозрачную материю сродни тонким пластам стекла в витражных окнах. Затем пустыня выплёвывала острый, словно идеально наточенный жреческий нож для вскрытия нарывов, пласт под углом, который практически невозможно было предугадать. А учитывая огромную скорость выброса, шанс уклониться и правда был невелик.
Аштирре не доводилось видеть, что происходило с несчастными, попавшими в Когти Каэмит. Но отец рассказывал жуткие истории, как некоторых из его спутников рассекло пополам в мгновение ока – несчастные даже не успевали понять, что произошло. И такие раны не под силу было исцелить даже самому Раштау. Даже во время Всплеска.
Кочевники тихо переговаривались. Раштау и Нера наконец пришли к соглашению, что лучше сделать крюк. Отряд неспешно продвигался вперёд – где по крышам мастаб, где спускаясь на обломки поваленных или расколотых колонн. Иногда приходилось перескакивать по разбитым вздыбившимся плитам тропы для процессий, выныривавшей из песка то тут, то там. Это напоминало детскую игру «Перепрыгни зыбучие пески», вот только ставкой в ней была жизнь. Так легко было потерять бдительность…
Нера прыгала по камням легко, точно кошка, полностью оправдывая своё прозвище. Раштау поддерживал и помогал Эймер, но и за охотницей успевал приглядывать, несмотря на её сноровку. Кочевники сосредоточенно смотрели себе под ноги, страхуя друг друга. Аштирра чуть улыбнулась, глядя, как Ришнис кладёт руку на плечо сына, делает вид, словно это ему, а не Альязу, нужна помощь, а сам подсказывает молодому охотнику наиболее безопасную тропу. Раштау порой поступал так же, но она далеко не сразу научилась разгадывать хитрости отца. Альязу с непривычки приходилось нелегко, особенно без верного сау рядом, но нужно отдать ему должное – охотник был ловким и искусно соразмерял каждое движение.
Самой Аштирре, выросшей в руинах Обители Таэху и с детства знавшей тысячу и один способ поломать кости среди древних камней, неприятный путь показался почти что прогулкой. Но в какой-то миг она замешкалась, обернулась убедиться, что Брэмстон поспевает за ними. Фонтан песка и мелкой каменной крошки взорвался в опасной близости, и плита, на ребре которой она задержалась, резко накренилась. Девушка охнула от неожиданности, отшатнулась и едва не потеряла равновесие. Брэмстон подхватил её под локоть, прыгнул на устойчивое основание колонны, увлекая жрицу за собой.
– Я бы сама справилась, – прошипела она, отдышавшись.
– Конечно, но мне так спокойнее, – беспечно отозвался менестрель. Он довольно неплохо держал заданный Раштау и Нерой темп – опыт ярмарочных выступлений, где приходилось демонстрировать чудеса ловкости на потеху толпе, сейчас явно пригодился.
Приглядывая друг за другом, где-то поддерживая, Брэмстон и Аштирра вскоре нагнали остальных. Чем глубже они уходили в некрополь, тем чаще Шаидет встречал их неожиданными вихрями или гейзерами песка, проносившимися совсем рядом. Но Нера хорошо всё рассчитала, и древние камни, пережившие изменения Катастрофы, пока что держались, образуя островки безопасности.
Отряд поднялся по широкой стене с полуобвалившейся лестницей, некогда ведшей в обсерваторию на вершине храма. Впереди лежал один из самых сложных участков. Тропа обрывалась перед открытым пространством. К следующему надёжному участку – храмовой террасе – протянулся гигантский поваленный обелиск из чёрного гранита. Точно узкий нисходящий мост. Лежавший под углом гладко отшлифованный камень, испещрённый иероглифами, не предназначался для ходьбы. И хотя обелиск был огромен, его ширина была всего в один неполный шаг.
Аштирра посмотрела вниз – падать было невысоко. Там обломками белого битого камня скалился песок, обманчиво спокойный, словно гладь священного озера. Лишь изредка то тут, то там поднимались крохотные вихри, словно от порывов ветра… которого не было.
– Скоро передохнём, – ободряюще сказала Нера и первой ступила на поваленный обелиск.
Так же легко, как до этого по обломкам, рэмеи пробежала вниз, прыгнула на округлое основание колонны и помахала им рукой. Раштау пропустил вперёд Эймер и двинулся следом за ней, страхуя. Но чародейка в этом, похоже, не нуждалась. Она скользила по обелиску, и казалось, подошвы её изящных расшитых сапожек вовсе не касались камня. Вскоре Раштау и Эймер присоединились к Нере в галерее.
– Твой черёд, сестрёнка! – улыбнулся Альяз, кивнув Аштирре.
Она с улыбкой кивнула, ступила на чёрный гранит…
В следующий миг раздались крики – она даже не успела понять, за спиной или с террасы впереди. Тёмная тень преградила жрице путь, и обелиск содрогнулся от мощного удара.
Глава семнадцатаяСтражи
Чужие крики звенели где-то далеко, словно из иной реальности, – возгласы за спиной, зов отца. Мгновение растянулось, выкристаллизовываясь в вечность. В древности такая встреча была божественным знаком. Теперь – знаком неминуемой смерти.
На узком каменном «мосту» перед ней стоял один из самых редких и опасных хищников Каэмит. Зверь был крупным – в холке ей по грудь. Длинные уши навострены, щупальца вдоль хребта хищно вздыблены. Верхняя губа чуть подрагивала, обнажая острые иглы клыков в несколько рядов.
А со дна горящих изумрудных глаз на Аштирру взирало Нечто, обдававшее её холодным дыханием самого сердца некрополя. Мудрость древних, непостижимый разум, затуманенный гневом.
Жрица замерла, не решаясь ни потянуться за оружием, ни отступить, ни даже вздохнуть чуть громче. Инстинктивный страх сжал её позвоночник, но то был страх плоти, от которого она научилась отделять себя. Сознание оставалось ясным. Отводить взгляд было нельзя. Отец всегда говорил: покажешь слабость, повернёшься спиной, – и…
Из горла зверя вырвался клокочущий рык. Щупальца на спине лениво шевельнулись, нацеленные на жертву.
Откуда-то изнутри поднялись слова гимна, чествующего псоглавого Ануи, вырвались хрупким шёпотом:
«Я – Тот, кто стоит на страже. Я – Тот, кто зовом пустыни обращает в бегство осквернителей гробниц…»
В изумрудных глазах хищника промелькнуло узнавание. Припав для прыжка, он медлил.
Застывший миг рассыпался осколками, расколотый звоном стрелы.
– Беги, сестра!
– Не стреляй!
Голоса Альяза и Раштау слились в один.
Железный наконечник чиркнул по чёрному граниту между ними. Гимн прервался. Шакал опомнился, визгливо рявкнул, щёлкнув челюстями.
Инстинктивно Аштирра вскинула руки, зная, что уже не спасётся. Мельком она успела увидеть, что хищник не один. Другой чёрный шакал, точно огромная ящерица, стремительно карабкался по стене храма над отцом, Эймер и Нерой. Третий, не боясь искажений, выскочил откуда-то из развалин прямо на песок под обелиском.
Всё случилось одновременно. Зверь прыгнул, но за доли мгновения чьи-то руки подхватили Аштирру, рывком потянули назад. Жрица повалилась на землю, прижатая к камням весом чужого тела. Брэмстон зарычал от боли, но не выпустил её, заслоняя собой.
Воздух выбило из лёгких, и в глазах потемнело. Придя в себя, Аштирра дёрнулась.
– Брэмстон!
– Цел… – хрипло прошептал он, неловко откатившись на бок.
Жрице не нужно было смотреть взором целителя, чтобы понять: он солгал.
Аштирра резко села, огляделась. Альяз и Ришнис, защищая их, пытались отогнать одного из шакалов. Лязгая челюстями, тот делал броски, которые были не под силу обычным псовым. Ришнис держал зверя на расстоянии копья – пока ещё успешно. Альяз одну за другой выпускал стрелы.
Ещё двое кочевников сражались со вторым зверем, оттесняя его к обвалившейся галерее. Шакал, взлаивая, отступал, клацал зубами. Извернувшись, он вцепился в древко копья одного из хиннан и перекусил надвое. Следопыт охнул, но его товарищ успел прийти на помощь – рубанул скимитаром, рассекая лоснящуюся обсидиановую шкуру. Зверь тонко взвыл, попятился и вдруг совсем не по-собачьи вскарабкался на полуразрушенный парапет и стремительно скрылся. Только следы тёмной, почти чёрной крови остались на камнях.