Аштирра подняла голову, встречаясь взглядом с отцом.
– Но это… это же всё меняет.
– Эта кровь сильная, как наша. Она будет отыскивать себе путь в любом смешении, проявляться так или иначе, – продолжал Раштау, ведя кончиком когтя по записям. – Тем более кровь наследника самого Джедера из прямой ветви. Поначалу я полагал, что Кадмейра не единожды упоминала имя Владыки, просто чтобы подчеркнуть легитимность своей власти. Но нет. Она не намекает ни на своё дальнее родство, ни на брак, а ведёт речь о вещах вполне конкретных. В том числе упоминает и о восстании против Забытого Императора. А подтверждение этому я нашёл уже в наших Архивах… потому что тогда Таэху, наши с тобой предки, отошли от своих заветов и бросили вызов династии Эмхет. Теперь я знаю, кто вёл их, – он обвёл выделенное имя и титулы, прочитал вслух то, что Аштирра сумела разобрать в его расшифровке сама: – Первый Клинок Таур-Дуат, Верховный Военачальник, сын Владыки Обеих Земель… Алазаарос Эмхет.
Аштирру вдруг охватило такое волнение, что она едва владела собой. Было ли это связано с легендами или с её общим состоянием, она не понимала, но именно в эти мгновения казалось, словно сама её суть силится вырваться изнутри. Голос отца и даже собственный отдавались в разуме рокочущим эхом, и кровь болезненно пульсировала в висках.
– Со смерти Кадмейры минул не один век. Где же нам искать потомков Владыки Джедера? Потомков царевича… Алазаароса?
Она попробовала это имя на вкус, странно знакомое, хотя прежде и не встречавшееся ей ни в одном из текстов. И хотелось повторять его снова и снова, словно это могло поднять последнего Эмхет из его безымянной гробницы.
Сама мысль о том, что легендарных Владык Таур-Дуат можно вернуть, заставляла сердце биться быстрее. Герои древности, о которых она только читала и слышала из рассказов отца. Наследники Божества, способные исцелить эту землю и даже вернуть воды в иссохшее русло Великой Реки Апет!
Раштау поднял следующий свиток, стряхнул с него налипшие песчинки.
– Летописцы и хранители знаний – да что уж, даже сами его современники – много спорили о причинах убийства Адраста Ирея Кайсара его собственными союзниками. Как и всякого могущественного лидера, кто-то его обожал, кто-то ненавидел, а некоторые боялись настолько, что предпочли предать, нежели позволить воцариться над Амраном и Таур-Дуат вместе с Кадмейрой. Но сама царица… сохранила недостающий, очень важный фрагмент этой истории.
– Связанный с династией Ваэссира?
– Да. Кадмейра говорила об артефакте, который называла Сердцем. Артефакт этот, по её уверениям, приведёт нас к наследнику Эмхет, как когда-то привёл её и Адраста.
Адраст Ирей Кассар. Сила его духа и блеск его разума не нуждались ни в каких артефактах, и слава его была заслужена. Величайший полководец, талантливый политик родом из народа Амрана, собравший под своими знамёнами немало людей. Ему покорились даже далёкие земли, прежде принадлежавшие Данваэннону, одичавшие после Катастрофы.
Кадмейра из рода Пталмеса. Управительница сепата, объединившая вокруг себя враждующие вельможные роды рэмеи, ставшая владычицей угасающего царства и матерью рэмейского народа. Она искала знание и Силу Эмхет, чтобы исцелить землю, которой правила не менее мудро, чем предки самого Алазаароса.
Сердце, долгое время утерянное, было преподнесено Адрасту как военный трофей теми, кто не знал цены артефакта. Так начался их общий путь.
Алазаарос берёг своего Хранителя, защищая на поле брани и в залах сената среди хитросплетений интриг. С Адрастом и Кадмейрой он разделил всё, чем владел, – открывал им свою Силу и утерянные знания древних, научил, как объединить два государства и два народа. И пусть свобода была отнята у него навсегда, рядом с правящей четой он почти что жил по-настоящему. Впервые стремления и помыслы Хранителя были едины с его собственными. Для Таур-Дуат оставалась надежда, а перед амранцами и рэмеи лежало удивительное будущее.
Увы, замыслам Адраста и Кадмейры не суждено было сбыться. И даже Сердце не защитило правителя от убийства, подстроенного ближайшими сторонниками. Великий полководец не успел возглавить новую Империю. А его царица, оклеветанная, оборвала нить своей жизни прежде, чем её успели обвинить в чужом предательстве и позорно казнить на потеху толпе.
По-своему Алазаарос оплакивал Адраста и Кадмейру, ставших ему не просто единомышленниками, но друзьями. Эту скорбь он надёжно запечатал внутри, скрыл от неё – той, которая, без всяких сомнений, была повинна в случившемся. У него ведь почти не осталось ничего своего, а слабость и вовсе была непозволительна.
Он не сомневался, что хайтова шваль приложила к этому руку, хотя в то время её культ был ещё не так велик. Пустила ядовитые слухи, как хорошо умела, нашептала сладких обещаний, и тайна перестала быть таковой. Желая обрести полулегендарное могущество Адраста, предатели охотились за артефактом. Кайсара убили даже не ради трона – ради Сердца, которое он не успел передать Кадмейре…
Но тогда ни сама хайту, ни те, кто стал её глазами и руками, не знали главного. В том было спасение Алазаароса, которым он был обязан старому врагу Анату, вмешавшемуся в ритуал.
Артефакт нельзя было украсть или снять с остывающего тела – только найти или передать добровольно.
Глава двадцать восьмаяДоговор
– Древние тексты всегда иносказательны, полны загадок. Да ты и сама знаешь, ведь сколько ты их переводила и переписывала. Часть смыслов утеряна даже для нас, увы.
Аштирра кивнула, склонившись над столом с записями вместе с Раштау. Тренировочная площадка была не самым подходящим местом для таких разговоров, и они с отцом перешли в Архив.
– Поначалу послание Кадмейры показалось мне почти сказочным. О том, что наследник всегда возвращается в свои земли, где божественный Сокол впервые обрёл воплощение. О том, что она как наяву слышала голос героя древности, призвавшего для неё Восемь Стражей. Всё это напоминало ритуальные тексты, прославлявшие её деяния, гласившие, что сами Эмхет благословляли её правление. Таких из её эпохи осталось немало, созданных, чтобы укрепить её право на трон в глазах народа, объединить его. Вот только… Ануират ведь и правда служили ей в жизни и в смерти.
Аштирра невольно затаила дыхание. Впервые они подобрались так близко к этой теме. Раньше Раштау не желал даже упоминать о том, что и какой ценой совершил в некрополе.
Легенду о Восьми стражах Императора отец рассказывал ей не раз ещё в детстве. Она наизусть помнила каждое слово и каждую интонацию его голоса, оживлявшего золотой век их народа.
«Ваэссир, первый из Эмхет, божественный Владыка Таур-Дуат, спустился на землю, чтобы навсегда остаться среди тех, кого он любил и защищал. Для того пришлось ему прервать своё существование, дарованное Амном народу нэферу, и претерпеть Великое Преображение, ибо Закон не позволял могучим обитателям иных планов бытия вторгаться на план земной, дабы не внести разрушения в Ткань Мироздания.
Сама земля Таур-Дуат пела в золотом сиянии Ладьи Амна, когда Владыка Ваэссир Эмхет сошёл на неё, чтобы мудро и справедливо править возлюбленным своим народом рэмеи. Но после Великого Преображения Ваэссир стал более уязвим для своих врагов, коих было, увы, немало.
Тогда отец его, Ануи, Владыка и Защитник Мёртвых, призвал самых верных своих жрецов и говорил с ними о таинствах перерождения. После Он вложил в них искру своего божественного естества, дав их плоти силу, в которой каждый из них превосходил рэмеи, человека или эльфа. Как воины они не знали себе равных. Клинки и даже колдовство уязвляли их куда слабее, чем других живущих. Нарекли их Ануират – Отмеченные Ануи, – и помимо привычного лика имели они тот, что отражал Силу покровительствовавшего им Божества. Говорят, что и души их были изменены печатью Стража Порога, но эту тайну Ануират хранили надежнее всех прочих.
Первые Ануират пришли к Ваэссиру, и склонились перед Ним, и молвили, что Псоглавый Бог обязал их охранять Владыку при жизни и после смерти. Ваэссир выбрал Восьмерых – по числу божественной тайны гармонии и вечности, и стали они Его стражами, Живыми Клинками Ануи. А когда пришло время Ваэссиру переродиться в следующем своем потомке, были выбраны новые Живые Клинки. И так было для каждого следующего Владыки Таур-Дуат. Прежние стражи уходили вместе с умершим и охраняли его последнюю обитель, как до того – самого Владыку при жизни. Таким образом, непосвящённый не мог посягнуть на тайны рода Эмхет и уж тем более – на ритуал призыва Силы Ваэссира, который до́лжно было проводить лишь наследнику по праву крови и духа.
Род же Ануират отныне рос и множился, пока крепок был союз их с родом Эмхет и пока сыновья их охраняли потомков Ваэссира, правящих их возлюбленной землёй».
– Ануират служили только Эмхет и никому больше – таков древний договор. А род Пталмеса… – она вопросительно посмотрела на отца.
– Никогда не состоял в родстве с императорским, потому и выжил, – кивнул Раштау. – Этот вопрос я изучил дополнительно, хотя и так был уверен. Даже сама Кадмейра нигде не намекала ни на общую кровь, ни на возможный брак с кем-то из наследников. Но дело не только в договоре с династией.
Жрец разложил перед Аштиррой несколько свитков с символическими изображениями Ануират в их необычном обличье. Жрица всю жизнь прожила в Каэмит и успела повидать самых разных тварей, в обилии обитавших в этих песках после Катастрофы. Но встреча со стражами Кадмейры впечатлила её даже больше целого отряда мертвецов, поднятого Предвестником. Плечо чуть заныло в том месте, где мёртвая рука сжимала её, таща через погребальный зал. Аштирра помнила и потусторонний холод, и мерцание зеленоватых огней в глазницах, и вой, от которого стыла кровь.
– Когда-то в песках мне довелось встретиться с одним существом, – продолжил Раштау. – После я видел и других, но именно та, первая встреча запечатлелась в моей памяти. Я помню неутолимую жгучую алчбу в его безумном взгляде, гнавшую его вперёд, как огненный хлыст Сатеха. От этой странной жажды даже мне стало жутко. Кочевники боятся их, считают проклятыми. Говорят даже, будто