– Только не копирование текстов о погребальных трапезах!
– Зря, зря. Поднатореешь в этом – сможешь сама себе Книгу Мёртвых[21] написать. Ладно, иди приготовь свой наряд или Чесему хвост покрути, только не мешай мне.
Сау был явно против такого рода развлечений и умчался прочь, когда девушка со смехом побежала за ним. Наряд её уже был готов: белый драпированный калазирис жрицы, подобающие случаю золотые браслеты и оплечье с инкрустациями из цветных эмалей и карнеола, подаренные отцом. Но за неимением лучшего занятия она вернулась в спальню убедиться, что каждая складочка ложилась идеально.
Как только дневной зной хоть немного пошёл на убыль, Аштирра кликнула Чесема и направилась вместе с ним к пограничным стелам, чтобы встретить долгожданных гостей. Первыми, скорее всего, прибудут кто-то из хиннан – кочевники чтили свою долгую дружбу с родом Таэху и всегда приносили подарки ко дням воплощения Раштау и Аштирры.
Издалека она заприметила верблюда и всадника в светлых одеждах. Рядом кружили сау, и Чесем устремился им навстречу обнюхаться и напомнить, чья тут территория. У пограничных стел, в нескольких десятках шагов от Аштирры, верблюд остановился, припал на колени, и кочевник спрыгнул на песок. Его лицо было скрыто шемагом.
Обычно гостем праздника непременно становился Ришнис. Сейчас жрица вспомнила даже не торжества, а то, как охотник приехал сюда просить за сына, отравленного кхайтани оазиса Уадж. И снова сердце кольнуло печалью. Больше Ришнис не придёт отужинать с ними у одного костра, не будет смеяться с отцом, обсуждая какие-то новости.
Сложив ладони в особом жесте, хиннан чинно поклонился. Аштирра чуть поклонилась в ответ, первая проговорила традиционные приветствия:
– Пусть Мать Каэмит глядит на твои следы с милосердием, а гнев песков обойдёт тебя.
Гость опустил руки, помедлил, а потом решительно направился к жрице. Остановившись почти вплотную, он сдёрнул шемаг. Аштирра приоткрыла рот от удивления, не решаясь заговорить. Кончик хвоста у неё нервно подёргивался, выдавая волнение.
– Я сам добыл для тебя подарки – редкие целебные травы из оазиса Уадж, где кхайтани плетут свои сети и роняют семена. Помнишь, ты спасла меня от таких. А часть трав я выменял на красивый самородок в приисках. Если продеть шнур, можно носить на удачу, – Альяз смутился, склонил голову. – Прости, сестра. Я обязан тебе жизнью дважды, а сам едва не разорвал узы, которые мой отец лично благословлял…
Он ещё заканчивал фразу, когда Аштирра крепко обняла его, с облегчением вздохнула, уткнувшись в плечо.
– Хорошо, что ты пришёл, – просто сказала она.
– Не прогонишь?
– Глупый ты человек, брат, – девушка беззлобно щёлкнула его по лбу, как в детстве. – Я так тебе рада. Вот это и правда настоящий подарок!
Альяз улыбнулся, хотя теперь в его улыбке поубавилось мальчишеского озорства, а вокруг агатовых, как у отца, глаз залегли морщинки.
– Признавайся, тебя старейшины послали или сам вызвался?
– Конечно же сам! – возмутился он, уязвлённый её предположением. – И подарки тебе пошёл добывать без чьих-либо наставлений. У меня ж голова не верблюжьим дерьмом набита.
Девушка рассмеялась, даже не скрывая облегчение и радость.
А потом, чуть подавшись вперёд, Альяз проговорил тихо, серьёзно:
– Враг у нас один. Помоги мне ему отомстить.
Аштирра не сомневалась, что их с Предвестником пути ещё пересекутся, что бы там отец ни говорил. Но теперь она сумеет дать отпор, как подобает.
– Помогу.
Глава двадцать девятаяПосвящение
– Этой ночью будет Всплеск. Безусловно хороший знак для Посвящения, тем более в вашем храме. В Месте Силы… Да не вертись ты, а то один глаз накрашу ярче другого, – строго осекла Эймер, орудуя тонкой кисточкой. – У меня, конечно, достаёт практики рэмейского макияжа, но ведь сегодня я пытаюсь сделать не просто красавицу – царицу.
Аштирра послушно замерла. Тианера тем временем втирала ей в волосы ароматные масла, а перед этим они все вместе вплели в косы золотые бусины. А ещё чародейка привезла ей новое платье из почти невесомой мерцающей ткани. Если бы чистый жемчуг можно было расплести на нити и соткать в полотно – оно получилось бы таким. Присобранное в широкие бретели золотыми накладками, украшенное сложными плиссировками, оно буквально струилось по фигуре Аштирры. Два лёгких отреза ткани, крепившиеся к плечам и над локтями, напоминали крылья Аусетаар с древних изображений. Девушка то и дело дотрагивалась кончиками пальцев до платья, оправляя его на себе, таким приятным на ощупь и невероятно красивым оно было. Эймер всё продумала, отдавая дань рэмейской традиции, – в этом наряде жрица Таэху могла пройти Посвящение.
Сама чародейка тоже нарядилась к празднику, облачившись в новую парадную мантию, голубую с серебром, выгодно контрастировавшую с её иссиня-чёрными, как у большинства рэмеи, волосами и тёмной кожей. Яркие топазы в цвет мантии мерцали, притягивая взгляд, в причудливой сетчатой оправе серёг и ожерелья. Аштирра подумала, что они очень похожи на кусочки льда из иллюзий, которые Эймер ткала для неё в детстве. Только в то время ей бы ужасно захотелось попробовать эти восхитительные камни на вкус – вдруг это на самом деле заколдованные леденцы?
Даже Тианера сегодня изменила привычному удобному наряду и облачилась в тонкую бирюзовую тунику, охваченную золочёным расшитым поясом. В ушах покачивались крупные золотые кольца, а на тонких запястьях позвякивала целая связка тонких обручей-браслетов. Смотрелось броско, но охотнице очень шло. Изумрудные глаза, подведённые по рэмейской моде, сияли как драгоценные камни. Нужно будет сказать, чтоб одевалась и красилась так почаще. Кто б сейчас посмел назвать её воровкой из трущоб? Впрочем, давно уже никто и не смел.
Эймер тем временем нанесла последние штрихи, пройдясь уже другой кисточкой по губам жрицы. Окинув придирчивым взглядом свою работу, она кивнула.
– Уже можно смотреть? – улыбнулась Аштирра, едва в силах усидеть на месте от нетерпения.
– Ну давай, покажись! – велела Тианера, как раз закончив с её волосами.
Девушка поднялась, развела руки, и импровизированные крылья с тихим шелестом опали на взмахе. Платье окутывало её, словно ласковые потоки воды. Волосы тяжёлой волной ниспадали за спину, и бусины мелодично позвякивали при каждом движении.
– Ого-о-о-о! – восхищённо протянула Нера. Показалось или бойкая охотница украдкой смахнула слезинку? – Какая же ты… хайту побери… такая…
Эймер закатила глаза, беззлобно поддела:
– За неимением в лексиконе нашей подруги приличных слов, подобающих случаю, скажу я, – она тепло улыбнулась. – Ты прекрасна, как дочь Владычицы Серебряной Ладьи, Аштирра Таэху. Как царица Таур-Дуат, о которой многие поколения восхищённых менестрелей слагали бы песни.
Смутившись, жрица заглянула в зеркало – то самое, увитое серебряными ветвями, подаренное отцом, доставшееся ей после неприятного приключения в Сияющем. Молодая женщина, смотревшая на неё из полированной глубины, была ей знакома и незнакома одновременно – величественная и прекрасная, сияющая в своём древнем наследии. Каждый штрих макияжа подчёркивал точёные черты и глубокую синеву глаз. Каждая искусная складка платья выгодно обрисовывала фигуру, словно на каноничных изображениях в храме или гробнице.
– Это что, я? – прошептала она и сама рассмеялась нелепости своего вопроса.
Эймер и Нера закивали, любуясь ею. Улыбаясь, Аштирра снова повернулась к зеркалу, поправила браслеты на хвосте и запястьях.
– Уже такая взрослая, – вздохнула Нера. – Поверить не могу. А ведь ещё вчера бегала по храму, спотыкаясь о собственный хвост, и могла заблудиться среди колонн.
– А теперь возвращает людей из мёртвых и разгадывает тайны древних, – Эймер положила ладони на плечи девушки, ласково сжала. – Мы все очень тобой гордимся. Твой отец буквально сияет, даже когда просто смотрит на тебя или говорит о тебе. И все предки Таэху взирают на тебя из чертогов Ануи с восхищением.
– И моя мать?
Сейчас уже на сердце не было ни печали, ни тяжести – всё отболело. Но в такой день нельзя было не вспомнить.
В отражении она увидела, как переглянулись Эймер и Нера. Чародейка заговорила первой:
– Безусловно. Но… будь она жива, восхищалась бы тобой не меньше, чем Раштау.
– Будь она жива, она бы уже нашла меня, – возразила Аштирра. – Или не ушла бы от нас изначально. Не надо меня щадить. Я всё понимаю. Когда-то я очень хотела о ней узнать, изводила вас вопросами, а вы так ничего и не рассказали. Теперь-то уж точно можно не сгущать тени. И, если честно… легче смириться с тем, что твой родитель погиб и просто не смог быть с тобой, чем знать, что тебя бросили.
Нера вздохнула.
– А знаешь, я с тобой согласна. Мне тоже легче было бы думать так. Ну я-то про свою мать знаю точно, что она померла ещё при родах. А отец… Не все такие, как твой. От некоторых – одно название, поучаствовали когда-то в процессе, и на том спасибо.
Эймер выразительно кашлянула.
– У тебя есть мы, – улыбнулась Аштирра. – А у меня – вы, и это главное.
С этими словами девушка обняла обеих, благодаря Богов за своих близких. В их любви у неё причин сомневаться не было, и она никогда не чувствовала себя одинокой.
Все необходимые приготовления были завершены, и Аштирра вступила в святилище, очищенная и обновлённая. Её сердце было открыто зову Богини.
Двери за ней с тихим скрипом закрылись, отсекая от мира обыденного и привычного. Здесь же было пространство божеств и духов.
Золотистый свет наполнял храм. Многочисленные светильники были расставлены так искусно, что колонны словно мерцали изнутри, а рельефы оживали в игре теней. Драпировки и свежие цветы из оазиса украшали алтарь и наос, а в воздухе витал пряный аромат благовоний, настраивающий сознание на нужный лад. Даже не верилось, что всё это в столь краткий срок сделал один рэмеи, а не община жрецов.