Слишком много тайн, скажешь ты… и будешь права. За это я тоже прошу прощения, Огонёк. Я готовил тебя ко многому, но ко многому подготовить просто не успел. Пока. Скоро настанет рассвет и мы вернёмся. Пусть ты выплеснешь на меня весь свой гнев, на который имеешь полное право, а после мы поговорим… О, как о многом нам нужно поговорить, моя Аштирра. Для всех этих слов не хватит даже самого длинного свитка Книги Мёртвых. О тебе и твоей памяти. О чуде твоего рождения. О Сердце Адраста и Кадмейры, которое оказалось совсем не тем, что мы с тобой ожидали… Волей Богов в наших с тобой руках судьба династии Эмхет и будущее Таур-Дуат. И теперь мы сможем воплотить всё, что мечтали! Но прежде я должен справиться с врагом, встреча с которым тебе пока не по силам.
Моя радость и гордость, я потерял уже так много. Пусть моё желание защитить тебя, закрыть от всего покажется тебе несправедливым, но эта потеря не по силам уже мне. Я помню всё: от мига, когда молился о тебе Аусетаар, до мига, когда впервые взял тебя на руки и поймал твой взгляд – взгляд древней души, заглянувшей в этот мир вновь. Помню твои первые шаги и открытия, первые ритуалы и все твои бесконечные вопросы, твои первые успехи и неудачи и чудеса, которые ты уже сотворила. Ты освещаешь мою жизнь ярче любых откровений древних, и никого никогда я не любил сильнее – ни мою мечту о нашей земле, ни самих Богов… Я почти вижу, как ты улыбаешься на этих строках, думаешь, что Копатель не зря называл меня стариком и я, должно быть, в самом деле старею, становясь сентиментальнее. Мы с тобой успели совершить столько путешествий. Ты ведь помнишь? Пересекая порог дома, возвращаешься всегда чуточку иным. А ещё помню я и о том, как важно бывает донести нужные слова в нужный час.
Прости меня, что не успел сказать так много. Это время ещё будет у нас, верю, и очень скоро.
Прости, что не смог рассказать тебе сразу о Сердце, которое в самом деле приведёт нас к наследнику Эмхет. Я даже не смею называть его артефактом и теперь понимаю, почему Кадмейра во всех своих записях тоже никогда не называла его так… Сердцу подвластно исполнить наши желания. Вот увидишь, так всё и будет!
Теперь о том, на кого сейчас будет направлен твой гнев. Я взял с Брэмстона слово, что лишь при одном-единственном условии он расскажет тебе. Всё это время он должен был защищать тебя – и молчать. Рисковать тобой он желает едва ли больше моего. Нет, не потому что ты „такая хрупкая и не можешь за себя постоять“. Конечно можешь, мне ли не знать, Огонёк. Но некоторые ставки нельзя делать ни в одной игре, и тобой я рисковать не готов.
Я поставил его перед сложным выбором между словом, данным мне, и его преданностью тебе. Но в итоге выбор перед нами и не стоит – есть только любовь и долг…»
Брэмстона она обнаружила в кухне – он тоже знал о тайнике, где лежал ключ. Тихо потрескивала жаровня, а на столе уже лежало что-то из припасов – будущий ужин.
Менестрель стоял к ней спиной, хотя наверняка услышал её шаги. Чесем заметался между ними, чувствуя перемены в настроении и не понимая, что происходит.
Аштирра остановилась на пороге, привалившись плечом к двери, скрестила руки на груди. Хвост хлестал из стороны в сторону.
– Мне противно даже думать, что всё это время ты меня так разнообразно… отвлекал, – холодно проговорила жрица. – Прогулки по городу, лавки со сладостями, красивые бухты, представления чаще обычного… наше уединение… Какого хайту, Брэмстон?! Каждый раз, целуя меня, ты тоже думал о том, как бы угодить моему отцу?
Последние слова прозвучали особенно ядовито – Аштирра и сама запоздало поняла это, но сейчас ей было всё равно. Гнев внутри не кипел, скорее болезненно тлел, замешанный на страхе за близких. Но лучше было злиться, чем плакать, – и так уже случайно смазала пару строк письма ещё в святилище.
Брэмстон вздохнул, опёрся о стол, опустив голову.
– Выскажи всё. Нам обоим это нужно. Должен же этот разговор наконец состояться…
В его голосе была знакомая ирония с нотками горечи, но сейчас это злило ещё больше.
– Вот так просто?! Посмеёшься, как всегда? Пара шуточек здесь, пара нежных словечек там, и всё разрешится? – Подлетев к нему, Аштирра с силой ударила его кулаком в плечо. – Он отправился сражаться с культом, так и не вернув дар. Ты хоть понимаешь, что это значит?! Для него, для всех остальных… Да о чём ты вообще думал?! Какого хайту ты ничего не сказал мне, Брэмстон?! Какого… хайту…
Она всхлипнула, ударила снова и снова, повторяя бесполезные уже вопросы, перемежая их руганью. В какой-то момент на гнев просто не осталось сил. И на очередное усталое «какого хайту» Аштирра услышала простое:
– Потому что люблю тебя и боюсь потерять.
Сколько бы нежных слов ни было сказано между ними прежде, именно эти звучали впервые, прорезавшись сквозь марево страха и злости. И когда Брэмстон обнял её – Аштирра не оттолкнула его, хоть и не сумела пока обнять в ответ. Обида была ещё слишком сильна.
«…есть только любовь и долг».
– Какое условие? – хрипло спросила она.
– Что?
– Одно-единственное условие, при котором ты мне расскажешь. Отец писал.
Менестрель помедлил, но всё же ответил:
– Для этого нам придётся дождаться Всплеска.
– Но почему? – возмутилась Аштирра, отстраняясь. – Всплески непредсказуемы!
– И всё же на каждом Всплеске я проверял его, – Брэмстон извлёк какой-то предмет из одного из своих многочисленных потайных карманов, сжал в кулаке, а когда протянул ей на ладони – девушка судорожно вздохнула.
Жреческий амулет Раштау. Личный амулет, с которым ни один жрец обычно не расставался с самого посвящения. У неё был такой же – тиет[24], серебряный узел Богини.
– Мы с твоим отцом и Эймер, которая помогала настроить амулет, договорились, – продолжал Брэмстон. – Я могу сказать наверняка, что несколько дней назад, на последнем Всплеске, Раштау был жив.
– А теперь?
– А теперь придётся подождать, – рэмеи с сожалением покачал головой.
Аштирра безвольно уронила руки. Чесем заскулил, ткнулся носом ей в ладонь.
– Я должна найти его, – заявила жрица. – Должна им помочь. Где их искать? Куда они направлялись? И что вообще произошло?.. Ну чего ты опять молчишь?! Не хочешь помогать мне – позову Альяза. У него свои счёты с культом.
– Хорошая мысль, – не стал спорить Брэмстон. – Альяз нам пригодится, если всё же отправимся за ними. Аши… Это не твой бой, как бы тяжело ни было это признавать, – рэмеи взял её за руку, переплетая их пальцы. – Ты сильная, умная, но то, что будет под силу нашим близким, тебе пока не удастся.
Аштирра выдернула руку, огрызнулась:
– Откуда тебе знать, что я могу, а что – нет?
Брэмстон чуть улыбнулся.
– Потому что я знаю тебя слишком давно. Ещё с тех пор, как спас твой хвост в стекольной лавке. Когда-то ты говорила, что хочешь вернуть мне долг, помнишь? Верни сейчас… Останься со мной и выжди.
Аштирра упрямо вскинула голову, хотела возразить, но подходящих слов не нашлось. Можно было просто выйти, хлопнув дверью, не видеть его и не слышать. А можно было всё-таки выслушать и узнать… Тяжело вздохнув, жрица села за стол. Брэмстон бережно спрятал амулет, поставил между ними кувшин вина из тех, что они привезли с собой для Раштау, и сел напротив.
– Твой отец не приходил в Сияющий – он послал Тианеру. А вот она в свою очередь встретилась с Эймер и Фельдаром – и со мной. Раштау нашёл могущественного союзника, так передала нам Нера. Ещё сказала, что большой отряд там будет совершенно бесполезен. В этот раз они и хиннан не звали. Насколько мне известно, Эймер пригласила только трёх своих доверенных учеников, а Фельдар ушёл с парой боевых товарищей.
«…в грядущей битве я далеко не беззащитен».
– Кто их могущественный союзник?
Брэмстон покачал головой.
– Об этом мне ничего неизвестно. Ещё Эймер предполагала, что Раштау нашёл способ вернуть себе дар, но то было лишь предположение.
– Как же смешно тебе было наблюдать за всеми моими поисками в свитках, когда ты уже всё знал, – Аштирра поморщилась.
– Нет, – серьёзно ответил рэмеи, накрывая её ладонь своей. – Смешно мне не было. Я восхищался тобой.
Жрица отвела взгляд, но руку не отняла.
– И куда они отправились? Где искать Предвестника?
– Их целью было сорвать некий ритуал. К этому готовился твой отец, и он точно знал, что делает. Больше я ничего не могу рассказать, Аши… Они вернутся, обязательно. А прежде мы получим знак в подтверждение.
– Толку с тебя немного, прямо сказать, – обиженно фыркнула девушка.
Рэмеи пожал плечами, откупорил кувшин.
– Зато я умею выбирать вино. Да и другие мои таланты тебе нравятся.
Аштирра вздохнула.
– Ты дал слово моему отцу, но и мне сейчас пообещай, Брэмстон. Если что-то случится – мы отправимся за ними. Ты всё расскажешь мне без утайки. И… ты же пойдёшь со мной?
– Не обещаю, что отправимся за ними, – серьёзно ответил менестрель. – Но, если придётся – конечно же, я не буду просто дежурить у котла, дожидаясь вашего возвращения.
Аштирра с благодарностью кивнула и наконец пригубила вино – пряное, с гранатовым привкусом, как ей нравилось. Удивительно, что она вообще сейчас различала вкус. Собственная беспомощность вызывала в ней даже больше злости, чем замалчивания Брэмстона. И хотя разумная её часть понимала, что ей не сравниться с верховной чародейкой и искуснейшим целителем, могучим дворфийским воином и охотницей, исследовавшей десятки опасных троп, – осознавать, что её просто спрятали, задвинули, всё же было обидно. Даже демон-хранитель, похоже, был на стороне Раштау… И некстати вспомнилось то яркое ощущение стеклянной чаши и огонька светильника.
Но как бы она ни сердилась на отца и остальных, она беспокоилась, безумно переживала за них. И, хоть и не желая в этом сознаваться, понимала, почему Брэмстон поступил так, как поступил.
Менестрель отпил вина, наклонился потрепать притихшего Чесема за ушами. Некоторое время Аштирра смотрела на них, борясь с собой, потом всё же проговорила чуть слышно: