Брэмстон посмотрел на неё, протянул ей подвеску отца на ладони.
– Раштау жив, я знаю это точно. Они с Эймер говорили, что амулет расколется, если… – менестрель покачал головой. – Как видишь, цел.
Осторожно Аштирра коснулась подвески кончиками пальцев. Обжигающе холодный, несмотря на тепло ладони Брэмстона, амулет едва ощутимо пульсировал. И в тот миг вернулось уже знакомое ей чувство – раскалённая игла в сердце. Тиски, сдавливающие грудь, мешающие сделать вдох.
«Не нужно заглядывать глубже. Поспеши!» – в голосе демона звучала уже не просьба – приказ.
Аштирра судорожно вздохнула, когда её словно клинком отсекло от этой боли. Брэмстон сжал её плечи, с тревогой глядя в глаза.
– Что с тобой?
– Секкаир, – хрипло проговорила девушка. Глаза менестреля изумлённо расширились – он знал. – Они ведь отправились в Секкаир, да? Расскажи мне, Брэмстон.
– Я дал слово твоему отцу, – жёстко напомнил рэмеи.
– Ты говорил, что в Сияющий приезжала только Нера, она и собрала остальных, – Аштирра нахмурилась. – Когда же он успел взять с тебя слово и передать амулет?
Брэмстон вздохнул, так и не убрав ладони с её плеч.
– Ещё раньше. В последний раз, когда мы навещали его в Обители. Он готовился к чему-то важному всё это время. Но о Секкаир я услышал уже от Неры. Не хотел знать детали. Не хотел, чтобы мне пришлось… лгать тебе.
– Пожалуйста, помоги мне…
– Я не знаю, как и от кого ты узнала про это место, – Брэмстон покачал головой, – но я не поведу тебя к осквернённому источнику, где даже магия не действует так, как мы привыкли. Не ты одна читала путевые заметки наших предшественников. И знаешь, как они называли то, что теперь обитает в Планарных Святилищах? «Неописуемый ужас, меняющий само представление о бытии».
Жрицу пробрал холод, хотя даже в тени статуи стража было тепло – Солнечная Ладья сияла ярко. Голос менестреля звенел металлом, а его хватка стала почти болезненной. Взгляд серо-зелёных глаз оставался непреклонным – Аштирра, наверное, ещё никогда не видела его таким.
– Пожалуйста, – тихо повторила она. – Как я могу бездействовать, если…
– Ты – последняя посвящённая жрица Таэху, – отрезал Брэмстон. – Вот почему Раштау ничего не хотел тебе об этом рассказывать. Даже если ваша кровь и уцелела где-то, только ты прошла Посвящение. Только ты обладаешь знаниями, которые он передавал тебе столько лет. И я не отдам тебя культу – даже если придётся связать тебя и положить в саркофаг.
Аштирра грустно рассмеялась.
– Ты так не сделаешь… потому что любишь меня.
Взгляд Брэмстона оставался таким же неумолимым, хотя жрица знала: ему невыносимо тяжело отказывать ей.
– Но ведь и его ты любишь, – мягко добавила девушка. – Моего отца, который спас тебя когда-то и столькому научил. Показал тебе, что на самом деле значит твоё наследие, что ты – не отверженный всеми про́клятый бродяга, а сын великого народа. Все твои мечты о величии нашей земли, все твои песни о золотом веке… Этого не было бы без Раштау.
– Именно поэтому… – тихо ответил Брэмстон. – Именно поэтому я сдержу слово.
Нить связи болезненно натянулась, словно её с силой дёрнули. Отчётливый голос демона заставил Аштирру вздрогнуть:
«И я тоже давал ему слово… которое теперь вынужден нарушить, иначе всё будет зря».
Она не знала, как рассказать Брэмстону. Не знала даже, как объяснить это самой себе. Отправиться в гиблое место, потому что какой-то голос велел ей? Голос, который в равной степени мог оказаться и защитником её рода, и плодом её воображения, и порождением чьей-то злой воли.
«Скажи, что тебе было видение в храме Аусетаар», – подсказал демон почти снисходительно.
– Даже ты не говоришь мне, что именно случилось, – возразила Аштирра и запоздало поняла, что произнесла это вслух.
Брэмстон прикрыл глаза – решение явно давалось ему мучительно.
– Тогда, у гробницы Кадмейры, культ проиграл, потеряв слишком многое, – сказал рэмеи наконец. – Теперь они решили призвать какую-то тварь из иных пространств, которой поклоняются. Раштау собрал остальных, чтобы сразиться с Предвестником и сорвать ритуал. Но Секкаир – само по себе опасное место, он предупреждал, чтобы мы не шли за ним. А я обещал, что никогда не поставлю тебя под угрозу.
«Да, Раштау не стал бы просить вас о помощи. И потому я прошу за него».
Аштирра колебалась, потом подняла взгляд. Она знала, что сейчас использует несправедливый приём. «Я поставил его перед сложным выбором между словом, данным мне, и его преданностью тебе», – писал отец.
– Мне ведь ты тоже обещал, Брэмстон. Я должна отправиться в Секкаир вслед за видением, посланным мне Богиней. Ни один жрец не отринет голос своего Божества. Возможно, отец оказался в ловушке. Я не прощу себе, если даже не попытаюсь… И ты не пытайся меня остановить. Даже если свяжешь и закроешь – найду способ выбраться. Лучше помоги мне. Ты ведь говорил, что не оставишь меня, – она пыталась говорить твёрдо, но под конец в голос всё равно прокрались нотки мольбы.
Встретиться с некой неописуемой жуткой неизвестностью было страшно, но гораздо больше пугало неведение о судьбе близких.
Рэмеи оскалился, отстраняясь. С чувством выругался, посмотрел на амулет Раштау в руке.
– Говорил ты мне, старик, что все мои беды от женщин… Почему я хвостом чую, что очень об этом пожалею? Клянусь Богами, лучше бы я просто управлял таверной и играл по вечерам портовые песни!
Аштирра шагнула к нему и крепко обняла, уткнувшись в плечо.
Жрица сложила снадобья и амулеты. Проверила необходимое для вылазок снаряжение. Отыскала в отцовских архивах – благо их она знала как линии на своей ладони – подробную карту караванных троп с отмеченными на них колодцами. За необходимые припасы отвечал уже Брэмстон, рассчитав количество дней их путешествия. Они были готовы, насколько это возможно, но что на самом деле ждало их в Секкаир – никто не мог предсказать.
Все эти сборы не заняли много времени, и, как только спал дневной зной, они уже выдвинулись в ближайшее становище хиннан, лежавшее по пути. Аштирра не хотела тратить время и просить кочевников выделить им отряд, но знала точно, что названый брат пойдёт с ней куда угодно. Альяз был прекрасным воином и следопытом, умевшим обходить искажения. К тому же он просил помочь ему отомстить Предвестнику, забравшему у него отца. Главное, чтобы брат оказался на месте, не отбыл в оазис Уадж или ещё по какому делу. Ждать его они уже не смогли бы – любая задержка была непозволительной роскошью.
«Раштау одержал великую победу, но сейчас ты нужна ему».
Снова и снова Аштирра вспоминала эти слова, пытаясь сопоставить с обрывочным рассказом Брэмстона. Какую тварь пытались вызвать культисты? А отец, стало быть, загнал её туда, откуда она явилась? Но сейчас, возможно, оказался в ловушке Секкаир…
Менестрель держался непривычно тихо, мрачно глядя на простирающиеся впереди пески и красноватые скалы. День был ясным, и вдалеке в белёсой дымке виднелись очертания Планарных Святилищ – других, не того, к которому лежал их путь.
– Хотела бы я знать, какого отец нашёл союзника, – проговорила Аштирра, нарушив уже начинавшее тяготить молчание. Она чувствовала некоторую вину перед возлюбленным за то, что воспользовалась его отношением к себе. – А о Сердце он тебе рассказывал?
– О каком ещё сердце? – с деланым безразличием уточнил Брэмстон, но жрица видела: ему интересно. Такая уж у него была природа – пытливый ум, живая любознательность.
– Об артефакте Кадмейры, который поможет нам найти наследников Эмхет.
Чтобы как-то загладить вину – и чтобы между ними уже не оставалось недосказанности, – Аштирра рассказала Брэмстону о том, что сама успела узнать от Раштау.
– В письме отец упоминал, что нашёл Сердце, – девушка вздохнула. – А я ещё надеялась узнать обо всём первой… – Её вдруг осенила догадка. Она резко повернулась к менестрелю, едва не выпав из седла своего верблюда. – Послушай! А что, если всё случилось именно так, как нужно? Вдруг отец не просто нашёл Сердце, но уже успел выйти на кого-то из Эмхет? Вдруг это и есть тот загадочный могущественный союзник, о котором упоминала Нера? Тогда ведь всё складывается!
– Даже не знаю, во что мне поверить сложнее, – с сомнением протянул Брэмстон, – в артефакт, исполняющий любые желания, или в возрождение героев наших легенд.
– Но хотелось бы верить, правда? – Аштирра чуть улыбнулась, неуверенно протянула ему руку.
Помедлив, менестрель коснулся её пальцев.
– Если «неописуемый ужас», обитающий в недрах Секкаир, реален, пусть уж лучше и что-то более приятное окажется не менее настоящим.
Похоже, Богиня в самом деле была благосклонна к решению обоих рэмеи, потому что Альяз оказался в становище.
– Как давно ты не приходила! Ты уж прости, сестра, вот ведь позор, – сокрушался он, проводив Аштирру и Брэмстона в свой шатёр. Чесем уже умчался играть с другими сау. – У меня мало угощений к столу для такого события. На охоту отправлюсь сразу же, на заре. Никто не скажет, что Альяз недостойно встречает самых желанных гостей!
– Не надо на охоту, брат, – Аштирра благодарно обняла его. – Никто не усомнится в твоём гостеприимстве. Но сейчас у нас есть дело важнее, чем даже долгожданные семейные беседы.
С грустью она окинула взглядом внутреннее убранство шатра – ковры и полотна, любимую кочевниками яркую посуду. Всё здесь было так же, как при Ришнисе. И отчётливо она вспомнила, сколько раз гостила здесь и как тепло её принимали. Промелькнула мысль, что, возможно, она пришла зря. Ришнис хотел, чтобы его сын выжил, чтобы был счастлив, но Альяз думал лишь о мести. Аштирра помнила, что в культуре хиннан кровная месть была понятием священным. Она глубоко и теперь уже точно навсегда оскорбила бы брата, не рассказав ему о своих планах после той его просьбы о помощи.
За ужином из лепёшек и сыра, сладостей и традиционного отвара из травяного сбора Аштирра коротко рассказала о ритуале, который готовил культ. О том, что Раштау хотел остановить их, но что-то задержало его – возможно, приключилась беда. Едва Альяз услышал о Предвестнике, в его глазах вспыхнул такой огонь, что ни о каких древних ужасах он уже и не слушал.