Альяз пошёл первым, сунув один из скимитаров в ножны, чтобы свободной рукой держаться за стену. Аштирра двинулась следом, стараясь не обращать внимания на хруст и скрежет, глянула через плечо. Брэмстон ободряюще улыбнулся ей и, прежде чем начать спуск, обернулся к Ануират.
– Не хочу никого торопить, но нас ждут дела! – крикнул он.
Ответом ему было рявканье вожака.
Они преодолели первую лестницу, оказавшись на площадке, которую использовали древние мастера и жрецы, отдышались. За спиной зиял один из многочисленных проходов, пронизывающих Секкаир, но путь вёл не туда.
Девушка коротко посмотрела вниз и тут же об этом пожалела. Тьма стала ближе, живая, трепещущая, ждущая. Словно вода о борта ладьи, многоликий шёпот плескался на границах восприятия, подтачивая решимость.
Ануират поползли по лестнице вслед за отрядом. Аштирра сомневалась, что псоглавые послушали менестреля, – их вёл приказ Эмхет. Когти царапали по камню. Зловещее эхо подхватило и этот звук, разбивая, играя, пока не стало казаться, будто скрежет разносится сразу отовсюду.
Альяз впереди выругался, указал на один из тёмных провалов тоннелей в стене.
– Боги, что это?
Аштирра вскинула голову, присмотрелась. Скрежет в самом деле доносился не только со стороны лестницы. Из темноты им навстречу ползла какая-то тварь, похожая на большого паука или скорпиона. Факел кочевника высветил её – ещё одно переломанное чудовище. Грудная клетка человека была выворочена так, что рёбра торчали наружу. Сплавленный воедино с уродливым бесом, он полз, цепляясь за выступы в кладке. Его движения были жуткими, гротескными, и притом он не издавал ни звука, в отличие от чудовища в коридоре.
– Пригнись! – крикнула Аштирра Альязу, перехватывая хлыст.
Кочевник приник к стене. Хлыст щёлкнул, сбивая тварь в трепещущую темноту внизу. Звук падения потонул где-то далеко.
Ануират подвывали, тыча когтями в темноту. Альяз, сунув второй скимитар в ножны, а факел – между плит, уже доставал из колчана лук и поспешно натягивал тетиву. Брэмстон крутил между пальцами метательный нож, мрачно оглядывая шахту над ними. Скрежет не стих – по стенам, скалясь в безмолвном мучительном крике, ползли другие порождения Секкаир.
Содрогаясь от отвращения, Аштирра смотала хлыст, примеряясь для нового удара. Свистнула стрела Альяза – одна, другая. Потеряв равновесие, ещё одна тварь рухнула вниз, но уцепилась за уступ лестницы под ногами кочевника. Охотник с силой припечатал ступнёй изогнутые пальцы, заканчивая начатое. На вершине лестницы, судя по рыку псоглавых, уже завязался бой.
Другое чудовище, осмелев, прыгнуло на площадку перед Аштиррой, но Брэмстон оказался быстрее. Скользнув вперёд, он заслонил жрицу собой, нанёс несколько резких ударов саблей. Тварь попятилась, перекатилась, поднимаясь на одну из пар своих конечностей. Искажённое лицо зависло боком, скалясь гротескной маской. Менестрель, на миг опешив, сделал выпад. Аштирра вжалась в стену, чтобы не мешать ему, отступила к следующему пролёту лестницы.
В следующий миг плиты за ней вдруг пришли в движение. Не успев даже вскрикнуть, она провалилась куда-то сквозь стену, потеряла равновесие, рухнув спиной на каменный пол. Факел отлетел в сторону, но не погас. Последнее, что она успела увидеть, – испуганное лицо Брэмстона, обернувшегося к ней, и прыгнувшую на него тварь. Крик «Аши!» потонул в скрежете смыкающихся камней – словно задвинулась тяжёлая крышка саркофага. Аштирра взвилась на ноги, устремилась к стене, но та снова стала гладкой.
Стараясь не поддаваться страху, девушка ощупывала плиты, вспоминая всё, чему её учили отец и Тианера. Где-то должен был быть скрытый механизм, который она случайно привела в движение, но… Запоздало пришла мысль, что, возможно, дело было не в механизмах. Наследник Ваэссира предупреждал, что пространство пирамиды постоянно меняется.
Она едва не подпрыгнула от неожиданности, когда плиты за спиной пришли в движение, складываясь в ступени. Подхватила дрожащей рукой отлетевший факел и хлыст. Шепчущая темнота дрогнула, отступая. За границей света не было ничего.
– Ты… ты здесь? – тихо позвала Аштирра, касаясь нити. Собственный голос показался ей тихим и до отвратительного жалобным.
«Не бойся. Я выведу тебя».
Она всхлипнула от облегчения, но уже в следующий момент взяла себя в руки. Оттолкнулась от стены, попыталась оглядеть место, в котором оказалась. Страх за спутников был даже сильнее, чем за саму себя, хотя всё перекрывал животный ужас, порождённый Секкаир. Он парализовывал волю, мешая мыслить ясно, но Аштирра отказывалась считать себя беспомощной жертвой. Она выберется отсюда, потому что нужна отцу, нужна своим близким.
Небольшой зал вокруг уже не был безликим. Стены, выложенные бирюзовыми изразцами, порталы проходов, покрытые искусно нанесёнными иероглифическими надписями… Жаль, времени прочесть и расшифровать не было. Если Аштирра правильно понимала, она оказалась на пути к нижнему святилищу, к самому сердцу Секкаир.
«Мы почти у цели, – шепнул наследник Ваэссира. – Следуй за мной, никуда не сворачивая…»
Аштирра снова пошла по нити. Свет бездымного факела посылал россыпь бликов, и стены, давно не видевшие ничего, кроме мрака, оживали, трепетали, словно вода. Она подумала, что, возможно, таким и был замысел древних мастеров – Воды Перерождения, сама предвечная жизнь, из которой вышло всё сущее. В одном из проходов она разглядела рельеф, изображавший древнего Владыку, совершавшего некий обряд. Ей ужасно хотелось посмотреть хоть одним глазком. Большой беды с этого не будет, ведь она по-прежнему чувствовала направление.
Жрица шагнула в небольшой боковой зал, подойдя к стене, подняла факел. Такого не видели уже много поколений её предков! Взгляд выхватывал фразы архаичного наречия.
Не удержавшись, Аштирра с трепетом коснулась стены, очертила силуэт древнего Владыки, замерший в вечном движении. Его голову украшал Венец Верхней Земли. Зеркальное изображение повторяло позу, но уже в венце Нижней. Рельефы изображали ритуал объединения Обеих Земель и подтверждения права на трон – тот самый, что, по легендам, проводили в Секкаир первые Императоры Эмхет.
Краем глаза она заметила какое-то движение, резко обернулась. Сердце заколотилось где-то у горла, но опасности, по крайней мере видимой, не было. Спохватившись, Аштирра снова коснулась нити. Почему-то та казалась более хрупкой, расщеплённой. С сожалением оторвавшись от созерцания рельефа, жрица поспешно покинула зал, выходя в первый коридор… вроде бы в тот же самый. Тихий звук собственных шагов гулко разносился по проходу.
Впереди она вдруг различила приглушённый свет. Неужели удалось найти дорогу?! Аштирра ускорила шаг, почти переходя на бег, миновала один из украшенных надписями проходов, вступая в другой зал, обширнее предыдущего.
Здесь царил полумрак, хотя девушка не различала источников приглушённого света. Колеблющиеся тени скользили вдоль стен. Одна из них отделилась от общего сонма.
Аштирра отшатнулась от неожиданности. Рэмеи в тёмных одеяниях, до этого стоявший у дальней стены, обернулся.
Девушка не поверила своим глазам, натолкнувшись на знакомое золото взгляда. И знакомый же голос произнёс:
– Мне очень жаль, жрица. Ты опоздала.
Глава сороковаяСкверна
Аштирра силилась сделать полноценный вдох и не могла. Нить рассыпалась, остался только он – наследник Ваэссира, прекрасный и ужасающий, ставший близким ей в видениях. Расширившимися глазами она смотрела на него, и даже страх и скверна Секкаир отступали в его присутствии.
– Это ты… – выдохнула она наконец. – Ты вёл меня сюда, чтобы…
«Я могу разрушить твой разум до основания, разбить саму твою суть на осколки и разметать твою память вплоть до самых давних твоих жизней…»
Его улыбка была почти сочувственной.
– Иные встречи неизбежны, а ты бежала и так уже слишком долго, жрица Таэху.
Рэмеи приблизился, неотрывно глядя на неё, остановился на расстоянии вздоха. Таким она помнила его, но не ожидала, что двое окажутся одним. Её воплощённая погибель всё это время ждала совсем рядом.
Аштирра опустила взгляд, больше не в силах смотреть на него. «Как несправедливо», – подумала она, но эта мысль потонула в бесконечном чувстве одиночества и обречённости. Никто не придёт на помощь. И самой ей нечего противопоставить Владыке Эмхет…
Она смотрела на камни и поняла вдруг, что стоит в луже крови. А когда приподняла факел, озираясь, с губ сорвался болезненный стон.
Мертвы… Они все были мертвы…
Опоздала.
Опоздала.
Опоздала.
Лицо отца казалось безмятежным даже в смерти. Застывший взгляд, рука протянута к искорёженному телу Эймер. Мёртвая чародейка чуть улыбалась, касаясь его пальцев. В стороне, у стены, в месиве собственных внутренностей лежал Фельдар, заслонявший уже погибшую Тианеру от некой неведомой угрозы.
Вздох прокатился по залу, и мрак за границами света пошёл рябью, докатившейся до её близких. Их тела дрогнули, с хрустом выворачиваясь, искажаясь, потянулись друг к другу по воле неведомой силы.
– Нет, – хрипло прошептала Аштирра. – Нет, нет, нет!
Она бросилась было к ним, но ладонь Эмхет легла на её плечо, с силой сжала, удерживая девушку на месте. Его касание парализовало, как и сковавшая её обречённость.
– Это уже не имеет значения, правда? – мягко проговорил он, заглядывая ей в глаза. – Ведь тебя… давно уже… нет.
И в тот миг она знала: это правда.
Её давно уже нет.
Выронив факел, Аштирра вскинула руки, инстинктивно заслонившись от него… и увидела, как её плоть становится хрупкой и ломкой, растворяется, рассыпается искрами. Память предков и память этой жизни таяли золотистой рассветной дымкой. Разум отчаянно цеплялся за любые опоры – осознание себя, ощущения тела, – но, не находя их, крошился на песчинки. Не оставалось ни образов, ни имён – только всепоглощающее небытие, и нигде ей более не было места…