ог бестия не сможет нести своего проклятого господина по земле, а Скарнхравну без этого никак не обойтись, так что придется ему заменить коня. Правда, вернувшись к Миркъяртану за новым скакуном, он обязательно расскажет своему господину, кто на самом деле владеет драконьим сердцем, а это обстоятельство сильно беспокоило Брана…
Когда он взбирался в седло, в расщелине шевельнулась какая-то тень, украдкой, беззвучно пробираясь к нему. Бран стремительно развернул Факси, срывая с пояса топор, оружие, которое было куда больше ему привычно, нежели меч.
— Кто там? Назови свое имя, или, клянусь Рибху, этот топор оставит тебе недурную отметину! — прорычал Бран как можно грознее, замахнувшись топором для броска. Он столько времени упражнялся тайно с обычным топором, что без труда мог бы попасть в любую цель.
Тень остановилась.
— Это всего лишь я, Кольссинир, твой хозяин, если мне будет позволено так пошутить, — раздраженно отозвался маг. — Я вернулся, чтобы попытаться тебя спасти или, по крайней мере, забрать твои бренные останки, а вместо того мне предстало зрелище, которому нет равных — ничтожный раб взывает ко власти возвышенных Рибху и гасит огненный взгляд Скарнхравна, точно свечку. Та небольшая вещица, которую ты держал в руке, а потом спрятал в медальон под рубашкой, и есть драконье сердце, некогда принадлежавшее Дирстиггу?
Бран убрал топор и направил Факси к расщелине.
— Сомневаюсь, Кольссинир, что кто-нибудь поверит твоему рассказу, — осторожно заметил он. — Что может простой раб знать о Рибху, и как могло бы попасть к нему драконье сердце?
— Сердце находилось в Гледмалборге — это последнее, что о нем известно. А твой маленький приятель сознался, что был там, так что один из вас вполне мог найти сердце среди развалин и припрятать его. Скорее всего, вы трое — вовсе не рабы и никогда ими не были.
— О нет, — сказал Бран, — я — настоящий раб и родился рабом. Может, ты считаешь меня глупым и трусливым, как теленок, но если ты попытаешься отнять у меня вещицу, которую ты так неосмотрительно заметил — Рибху обойдутся с тобой куда хуже, чем я обошелся со Скарнхравном.
— Скажите пожалуйста! Может, в конце концов, мне все это только почудилось! — обидчиво воскликнул Кольссинир. — Я не стану задавать тебе вопросов, покуда ты соглашаешься помочь мне провести караван до Микльборга. Пока что моя тревога за судьбу Микльборга перевешивает даже жгучее любопытство, которое вызывают у меня ты, твои приятели и драконье сердце. Лучший способ кого-то узнать — это отправиться с ним в путешествие, и я уже составил свое мнение кое о чем, но придержу его, пока мы не доберемся до Микльборга. Ну а после Микльборга мы все присядем рядком и ответим друг другу на кое-какие любопытные вопросы, идет?
— Идет, — охотно согласился Бран. После Микльборга он рассчитывал расстаться с Кольссиниром и как можно скорее.
Не считая стычки со Скарнхравном, следующие четыре дня они ехали на север без особых происшествий. Не обошлось, конечно, без заблудившейся лошади и беспокойств по поводу троллей, но с этими проблемами Кольссинир легко справлялся. Пропавших лошадей он выследил с помощью магии и заодно развлек себя устройством новых и весьма изобретательных ловушек для троллей. Он загонял до полного измождения и лошадей, и всадников, да и себя самого, и каждое новое препятствие на пути одолевал так, словно перед ним был его личный враг.
В горный форт Микльборг путники въехали как герои.
Воины тесно окружили их: одни выспрашивали о новостях, другие расхватывали коней и уносили припасы для подсчета и дележки.
— Просто чудо, что вы перебрались через Гибельные Горы, — объявил военачальник Микльборга. — С тех пор, как пал Ведьмин Курган, тролли, драуги и доккальвы отрезали нас от всего мира. Должно быть, Рибху прокладывали вам путь и берегли вас, иначе вы бы нипочем сюда не добрались.
— Рибху зрят выше нас, — сурово заметил Кольссинир. — Если нас и защищала их Сила, то отнюдь не случайно. Микльборг не должен пасть
Они пробыли в Микльборге три дня и начали собираться в обратный путь. Кольссинир был в ударе: он с важным видом расхаживал по форту, рассылал небольшие отряды самых лучших и ловких стрелков выслеживать укрытия доккальвов, и показывал магам Микльборга, как устраивать такие ловушки, которые уж наверное вселят в сердца врагов непреодолимый ужас. Военачальник форта уговаривал Кольссинира остаться, но тот с сожалением отказался, объяснив, что должен исполнять обязательства перед другими горными фортами, которым угрожает натиск доккальвов. Всех коней, кроме четырех, он оставил Микльборгу — щедрый дар от ландборгского полководца, который и не подозревал о собственной щедрости.
Обратное путешествие началось налегке; даже старина Факси рысил, не отставая от прочих коней, и его широкие копыта деловито стучали по камням. Еще до полудня Кольссинир объявил нежданный привал, чтобы дать отдохнуть коням и съесть остатки от завтрака. Бран помог Кольссиниру развести небольшой костерок, чтобы вскипятить горшок воды для чая. Маг вполголоса напевал и, разглядывая карты, был как будто в замечательном настроении.
— Мы потратим на возвращение в Ландборг половину того времени, которое отняло у нас путешествие с караваном, — объявил он. — Если, конечно, позволят обстоятельства. — Кольссинир недоверчиво покосился на старого Факси, который за его спиной вовсю щипал траву. Затем он многозначительно поглядел на Брана.
Бран поспешно вскочил, бормоча под нос что-то о необходимости нести стражу, и взобрался на вершину утеса, куда Кольссинир со своими вопросами не мог за ним последовать. Скоро наверх к нему поднялась Ингвольд и присела рядом на гребне почти отвесного склона.
— Пора нам двигаться на север, Бран, — прошептала она.
— Если уж он все равно знает о сердце, то у меня есть замечательный план.
Бран еще прежде рассказал ей о своем поединке со Скарнхравном, и она согласилась, что поступил он верно, особенно когда искалечил драугова коня, хотя все же прибавила, что окажись она на месте Брана, скорее срубила бы голову самому Скарнхравну.
— От него не так-то легко удрать, — заметил Бран, имея в виду хитроумные ловушки и западни Кольссинира.
— А мы и не будем удирать, — улыбнулась Ингвольд. — Мы возьмем его с собой. Такой сильный маг нам пригодится. Мы похитим его, вот и все.
Бран воззрился на нее.
— Я думаю, его и похитить нелегко, особенно против его воли. И я бы не удивился, Ингвольд, узнав, что закон сурово наказывает рабов, которые похищают своего хозяина.
— Я не рабыня, а дочь вождя, — отрезала Ингвольд, тряхнув взлохмаченной головой. — Пер тоже не раб, а ты принадлежишь ему, не Кольссиниру. Не прерывай меня, Бран. Я точно знаю, что нужно сделать, чтобы отыскать Дирстигга.
Бран качнул головой, стараясь унять дрожь.
— Тогда скажи мне, что нам следует предпринять и как ты намереваешься похитить мага, подобного Кольссиниру, который, насколько я его знаю, никогда этого не позволит сделать.
— Очень просто. Я порылась в его сумке, когда он отвлекся… не перебивай… и нашла сонный порошок. Надо только подсыпать его Кольссиниру, и когда он проснется…
— То очень разозлится, — сказал Бран, — и тем меньше захочет нас выслушать. Позволь мне сначала попробовать убедить его. Если он не согласится пойти с нами на север вместо того, чтобы тащить нас всех назад в Ландборг, тогда уж ладно, испытаем на нем этот порошок. Вообще-то, не слишком умно рыться в его сумке, если помнить о любви Кольссинира ко всякого рода ловушкам. Ингвольд пожала плечами и взглянула вниз, на тропу.
— Сейчас самое время насесть на него, — сказала она. — Пойдем, застанем его врасплох и поглядим, что он скажет.
Кольссинир ожидал их. Он знаком предложил им усаживаться и раздал кубки с обжигающим чаем.
— Вопросы, — негромко напомнил он в напряженной тиши, пристально глядя на Пера, Ингвольд и Брана.
— Я вижу, ты уже догадался, что я не раб, — высокомерно начал Пер. — Я — Пер, сын Торстена, и мой отец — влиятельный вождь в мире скиплингов. Ты ведь слыхал о Торстене Законодателе?
— Никогда в жизни, — покачал головой Кольссинир, — но положим, что ты говоришь правду, и перейдем к остальным. — Он повернулся к Брану и Ингвольд.
— Бран — мой раб, — продолжал Пер. — Мы с детских лет росли вместе, и это я отдал ему Факси, когда получил коня получше и побыстрее, так что перед тобой — не конокрады и не беглые рабы. Мы помогли тебе доставить припасы в Микльборг, а теперь хотим продолжить свой путь — на север.
Кольссинир, нахмурясь, покачал головой.
— Моя полусотня золотых марок говорит, что все вы — рабы, кем бы вы там ни были в мире скиплингов. Моя полусотня считает, что вы продали свою свободу — вернее, продал ее Скальг, да еще за приличные денежки. Не стоило вам этого допускать, если вы хотели остаться свободными.
Пер уже готов был ввязаться в горячий спор, но Бран опередил его:
— Да ведь неважно, в конце концов, рабы мы Кольссинира или нет. Главная наша забота — Ингвольд, дочь Тьодмара, и драконье сердце, ведь только они уцелели после гибели Гледмалборга.
— Верно, — согласился Кольссинир, — драконье сердце, которое ты носишь в медальоне под рубахой. Но погоди… что ты сказал? Единственный, кто уцелел — это дочь вождя? Я полагал… — он перевел взгляд на Ингвольд.
— Да, — кивнула девушка, — он имел в виду меня. Я — Ингвольд, дочь Тьодмара. Перед последним штурмом отец отдал мне сердце, и я спряталась там, где доккальвы и драуги не могли меня отыскать. Вернее, это я так думала, потому что меня схватили и доставили к Хьердис. Когда я отказалась отдать ей драконье сердце, она решила сурово меня наказать. Она наложила на меня проклятье и отправила в мир скиплингов, к старой и злой своей служанке, Катле. Когда Хьердис хотела призвать меня, чтобы узнать, продолжаю ли я упрямиться — мне приходилось превращать людей в коней и верхом на них скакать к Хьердис. И порой они погибали.
В глазах Кольссинира зажглось любопытство.