Напротив двери сидела женщина в брючном костюме лимонного цвета. К лацкану была прикреплена брошь, показавшаяся Рамиилу смутно знакомой.
– Добрый день, – сказала она, – хотите принять участие в нашем разговоре?
Узиил улыбнулся. Своей телесной оболочкой он избрал педиатра по фамилии Пирс – высокорослого, плотно сложенного афроамериканца, использовавшего свой звучный глубокий голос, чтобы убедить пациентов, что боль сейчас пройдет.
– Нет, спасибо, – сказал он. – Мы просто послушаем, если не возражаете.
– Милости просим, – кивнула женщина.
И тут Рамиил узнал брошь, вернее, вделанный в нее камень.
Таких камней существовало только четыре, и три из них были надежно спрятаны в одной из церквей Кордовы. Рамиил сам их туда поместил в четвертом веке, и если бы созданная им система защиты была за последующие тысячу семьсот лет взломана, ему бы тут же стало об этом известно.
Камни были огранены по заказу епископа Кордовы Гигина в 381 году, когда по его навету был казнен монах-отшельник Присциллиан. Присциллиану стало известно, что Гигин водит знакомство с демонами, и тогда епископ, с помощью темных сил, убедил папу Дамаса I предать Присциллиана анафеме.
Камни понадобились Гигину для того, чтобы даже от ангелов скрыть его заключенную в телесную оболочку демоническую сущность. Рамиилу поручили завладеть камнями. Ему удалось отыскать три и изгнать демона, отвратившего Гигина от Бога. По злой иронии судьбы Гигина запомнили как набожного христианина, избавившего церковь от ереси, а Присциллиана – как одного из первых еретиков.
Четвертый камень Рамиил так и не нашел.
И вот сейчас, оказавшись в комнате номер 105 выставочного центра «Москон», Рамиил не испытывал никаких сомнений. Он не даст демонам ни шанса на победу. И в то же время не позволит понять, что их разоблачили.
Не говоря ни слова, он нанес удар.
Женщина в брючном костюме рухнула на пол.
Ангелы дружно повернулись к нему – что это с ним, с ума, что ли, сошел? И только тут Рамиил заговорил.
– На ней недостающий камень Гигина!
Священник вскочил на ноги.
– Эй, что вы тут делаете?
Стоявший рядом с ним мужчина в черном костюме и бордовом шелковом галстуке ударил священника тыльной стороной руки:
– Замолчи! – прорычал он.
В воздух полетели стулья. Рамиил уклонился от того, который летел ему в голову, и стул, ударившись о стену, упал на пол.
– Центр, – заговорил демон с брошью, вставая на ноги. Вернее, с пола поднималась его телесная оболочка. – Нам тут попался один святоша, он знает про старинный камень.
Рамиил бросился на дьяволицу, схватил ее, швырнул через всю комнату и, сам пролетев по инерции несколько шагов, склонился над ней, качая головой.
– Старинный? Только демон может считать какие-то тысячу семьсот лет древностью. – В его взгляде читалось презрение. – Все вы – жалкие ничтожества.
– Бла-бла-бла. – Дьяволица медленно поднялась на ноги, и глаза ее стали угольно-черными. – Засунь камешек себе под крыло да протри как следует, святоша.
Внезапно она нанесла Рамиилу сокрушительный удар, ангел отлетел в сторону и ударился о стол. Он быстро огляделся. Узиил сжимал руками голову одного из демонов. Изо рта, глаз, носа, ушей его телесной оболочки валил, исчезая без следа, черный дым, он извивался и кричал от боли.
Демон с брошью вновь бросился на Рамиила. Рамиил использовал инерцию броска, что позволило пробить тонкую перегородку, отделяющую комнату 105 от выставочного зала. Ударившись о голый бетон, Рамиил перевернулся, вскочил на ноги и оказался лицом к лицу с демоном.
– И это все, на что ты способна? – Его голос эхом разнесся по пустому, как пещера, залу.
Усмехаясь, дьяволица тоже поднялась на ноги.
– Не волнуйся, это только разминка.
Она сунула руку в карман брюк и вытащила нож. Точно такой, как у Кастиила, подумал Рамиил, но позволить демону пустить его в ход он не собирался. Рамиил перехватил нож, не встретив при этом, как ни странно, почти никакого сопротивления.
И тут он обнаружил, что не может поднять руки. И удержаться на ногах. Колени подгибались, кости, казалось, рассыпались в прах.
В глазах помутилось, но все же, прищурившись, он увидел, как лицо принявшей человеческий облик дьяволицы расплывается в злобной усмешке.
– Ну как, святоша, не слишком жарко? Видишь ли, я увлеклась коллекционированием. Побрякушка Гигина – это так, мелочь, у меня и моих друзей…
Закончить фразу ей не удалось, на голову ей легла тяжелая ладонь.
– Нет! Нет! О-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о…
Изо рта у нее повалил дым, и мгновение спустя дьяволица замертво упала на бетонный пол, хотя эхо ее стонов еще звучало в пустом зале.
Рамиил увидел, что его спас Узиил. Его нетрудно было узнать по внушительному росту того, в чье тело он вселился. Но жизнь все равно медленно вытекала из Рамиила. Нож выпал из его рук.
– Избавься от него, сделай с ним что-нибудь, Узиил, скорее, иначе…
Узиил нахмурился, глядя, как ангел карающий забирает Рамиила. На его глазах умирал Тайлер Магоуэн, и вместе с ним вселившийся в него ангел.
Рамиил всегда нравился Узиилу. У него было доброе сердце, даже по высоким ангельским стандартам, и он был хорошим воином небесного воинства.
Хотя сам Вседержитель в последнее время редко давал о себе знать…
Как и большинство высокопоставленных ангелов, Узиил устал от своей работы. Устал наставлять человечество, которое не желало и не ценило помощь ангелов. После долгих столетий войн, чумы, тирании, греха Апокалипсис представлялся им чем-то вроде избавления.
Раньше ему казалось, что двадцатый век с его ужасными войнами, с геноцидом в разных точках земного шара – наихудшее из всех времен. Но потом наступил двадцать первый век. Безумцы убивали друг друга тысячами, и тоже повсюду, и Узиил понял, что лучше уже не будет. Так что, когда Захария предложил ему план, как положить конец жизни на Земле (чем быстрее, тем лучше), Узиил был готов и сразу согласился.
Единственное, что ему не нравилось в этом плане, – то, что придется обманывать собратьев-ангелов. Особенно когда понадобилось извлечь из небытия Дорагона Кокоро. Ангелы были уверены, что это будет просто освобождение пленного духа, после чего он превратится в мощное оружие в руках люциферова воинства.
Но лишь немногие понимали, насколько силен будет проклятый самурай, оказавшись не в тех руках. При столь хрупком равновесии сил его роль может стать решающей. Захария это знал и убедил Узиила заключить с ним союз.
Когда прозвучал сигнал к наступлению, никто из ангелов не посмел ослушаться. Да и с какой стати? У их лидера была твердо выстроенная система подчинения, и возражения тут не одобрялись. Все знали, что любое сомнение будет считаться изменой. И в памяти всех был жив пример Кастиила.
И Уриила.
И Люцифера.
Ангелы играли с огнем. Участие Рамиила оказалось величайшей удачей, потому что Узиил никогда бы не узнал Камень Гигина. Увы, сам Рамиил заплатил за это огромную цену, но, благодаря Узиилу, Иофиилу и Садафиилу, погибли и шестеро из семи демонов. Ускользнуть удалось только одному.
А еще жертва, принесенная Рамиилом, подтвердила очень важную истину – то, о чем Узиил догадывался уже давно.
Отец бросил их. Они остались одни.
Он махнул рукой, и нож исчез. Отныне у него уже никогда не появится двойника.
Затем Узиил забрал брошь. Он доставит ее в Кордову, где хранятся остальные три камня. Рамиил наверняка одобрил бы это решение.
Оставив трупы на попечение живых людей – теперь это их дело, не ангельское, – Узиил вернулся в комнату 105, где его ожидали уцелевшие ангелы.
И война продолжилась.
Глава 25
Маркус Уоллес умирал.
Инфаркт настиг его внезапно. Ну, так они и случаются внезапно – самые непредсказуемые из убийц. Маркуса всегда смешили сообщения о «внезапном сердечном приступе». Как будто бывают другие.
Он сидел у себя в кабинете и раскладывал бумаги, когда заболела левая рука. Затем стало трудно дышать, навалилась усталость, он почувствовал слабость во всех членах, начались судороги.
Он не помнил, как оказался на полу.
В кабинет вбежала новая секретарша, чье имя он никак не мог запомнить, и, вскрикнув от страха, схватила телефонную трубку и набрала 911.
Потом у него, видно, начались галлюцинации: ему показалось, что секретарша склонилась над ним и злобно улыбнулась.
Он очнулся в реанимационной палате медицинского центра «Алта Бейтс Саммит» на Эшби-авеню. Вокруг стояли врач и пятеро медсестер, твердивших, как ему повезло, что он остался в живых.
С тех пор как его приняли в штат Беркли, университетской медицинской страховки было более чем достаточно, чтобы оплатить пребывание в четырехместной палате, где сейчас были заняты только три койки.
Вокруг него круглосуточно суетились сестры, измеряли давление, брали анализы, меняли капельницу, переворачивали, чтобы не было пролежней. Но на вопросы Маркуса они не отвечали, отделываясь банальностями вроде тех, что он услышал, очнувшись в реанимации.
Маркусу скоро должно было исполниться семьдесят лет, и он уже давно привык, что доктора – народ неразговорчивый. Вечные «это только профилактика», «не хотелось бы делать поспешных выводов» и «пока трудно сказать»…
В конце концов появился врач. У него была знакомая азиатская внешность, короткая стрижка, пухлые щеки.
– Привет, мистер Уоллес, я доктор…
– Такаши Ивамура.
Доктор улыбнулся и потянулся за медицинской картой, висевшей в ногах кровати.
– А я-то надеялся, профессор, что вы меня не запомнили.
Маркус засмеялся, и это тут же отозвалось острой болью в груди.
– Да нет, я… ох!
Улыбка исчезла с лица Ивамуры.
– Осторожнее, профессор!
Маркус отмахнулся.
– Да нет, все в порядке, просто не смог удержаться от смеха, – сказал он, отдышавшись. – Рад видеть вас, Хаш! Сколько времени прошло с тех пор, как вы чуть не ушли с моего семинара по фольклору. Вас все еще зовут Хашем?