Эшгроув помотал головой.
– Мы останемся здесь.
– В палатке?
– Это хоть какое-то укрытие. Может, если мы не будем высовываться, эти уроды нас не заметят.
Сэм оглядел палатку и заметил сложенные штабелем носилки – старомодные, из ткани, натянутой на деревянные шесты.
– Если уложим раненых по двое, сможем унести всех, пока есть шанс. Иначе… – Он сглотнул, ощущая горечь в горле и животе. – Иначе всем конец.
Янки посмотрел Сэму в глаза. Он выглядел изможденным и перепуганным, но, как и Эшгроув, горел желанием выжить.
– Предположим, мы отсюда выйдем, – сказал он. – Но Эш прав, мы окружены. И куда нам податься?
Сэм открыл было рот, но понял, что ответить нечего.
– Я знаю место.
Все трое обернулись. На пороге палатки, вцепившись в брезентовую створку, стояла Сара Рафферти. Измученная, с синяками под глазами, похожая на жертву халтурщика-гримера из морга, но живая, руки-ноги на месте. На душе у Сэма стало чуть легче, и он подумал, что, возможно, этим ранним утром не все так безнадежно.
– Сара? – произнес он. – Ты…
– Жива.
– Сара? – переспросил Эшгроув, вглядываясь в нее. – Постой, Таннер… Ты что, девчонка?
Сара отмахнулась.
– Я знаю, куда можно пойти.
Глава 30
Иуда Искариот бродил по склону холма.
Сначала он собирался въехать на белом коне, но потом решил, что это чересчур пафосно даже для него. Самим своим появлением здесь он уже испытывал судьбу и поэтому чувствовал себя неуютно. Время и опыт научили его осторожности.
После долгих сомнений и колебаний Иуда надел генеральский мундир, прицепил к поясу абордажную саблю[106] и стремительно вышел из дубовой рощицы, обходя поле боя по южной границе, чтобы как следует разглядеть происходящее внизу. Не то чтобы он собирался вмешаться в ход событий – этим пусть занимаются другие, – но ему хотелось насладиться бесконечно занимательным спектаклем человеческих страданий.
Это зрелище никогда не устареет – так же, как и казни на кресте и порнография.
Он прибыл еще до рассвета, когда уже гремела канонада и по полю разносились ликующие крики демонов. Но настроение ничуть не улучшилось. Известие о том, что случилось с его Собирателем в подвале церкви пятидесятников, разумеется, уже дошло до него, и оставило чувство горечи, и вновь пробудило беспокойство и хандру, изводившие его последние две тысячи лет.
Он всегда был самым капризным из двенадцати учеников и, даже став демоном, не изменился.
А тут еще петля пропала.
Конечно, оставались и другие петли, штук пять или шесть, разбросанные по миру, от Бангкока до Бербанка[107], попавшие в руки частных коллекционеров и оккультистов, которые даже не представляли, каким сокровищем обладают. И все шло к тому, что петель станет больше, когда неугомонное человечество разгадает секрет седьмого узла и сплетет собственную судьбу, как покорная овечка.
Но пока одной стало меньше.
Потерять за одну ночь и петлю, и Собирателя, проиграв низшему демону вроде Макклейна, – для Искариота это было унизительным поражением. Оставалось только надеяться, что побоище, которое устроил этот болван…
– Иуда?
Он резко остановился, не ожидая услышать свое имя. Оглянувшись, он увидел человека в измятом костюме и плаще. Похоже, он тоже не сомкнул глаз этой ночью. Узнав его, Иуда улыбнулся.
– Кастиил, – искренне обрадовался он. – Как поживаешь, друг мой?
Кастиил пристально смотрел на него.
– Я повсюду тебя искал.
Иуда снова перевел взгляд на поле битвы.
– Всегда приятно посмотреть, как муравьи копошатся в своем муравейнике, не правда ли? – Не дождавшись ответа, Иуда взглянул на Кастиила и слегка нахмурился. – Ты же не думаешь, что вот это все из-за меня?
– Это из-за твоей петли.
– У меня ее украли! – Иуда выглядел скорее обиженным, чем рассерженным. – Макклейн и его подручные подстерегли моего Собирателя и выкрали петлю. Хуже того, он сделал это руками твоих друзей.
– И все-таки петля была твоя, значит, тебе и отвечать.
Иуда замотал головой, вскидывая руки.
– Я бы столько не прожил, если бы вмешивался в каждую мелкую заварушку.
– Это не мелкая заварушка, – возразил Кастиил. – Ты видишь, что происходит, и наверняка знаешь, что стоит на кону.
– Повторяю, это не мои проблемы.
– Тебя это даже не беспокоит?
Иуда нахмурился.
– Конечно, беспокоит. Ты же меня знаешь. Я всегда беспокоюсь. – Он отвлекся, чтобы посмотреть, как эскадрон демонов обстреливает палатку. Оттуда выбежали несколько реконструкторов, и демоны добили их выстрелами в спину. Иуда расслышал колючий, ядовитый смех демонов. – Но, признайся, когда видишь такое… Что тут можно поделать? – Он снова повернулся к ангелу: – А ты зачем здесь? – На лице Иуды медленно проступало нечто вроде озарения. – Что тебе от меня нужно, Кастиил?
– Да я, собственно, по другому делу…
– Не пытайся быть деликатным. У тебя это никогда не получалось.
Кастиил вздохнул.
– Я ищу Его.
– Все еще ищешь?
– Ищу.
– Понять не могу зачем… – Иуда осекся. – Постой. Ты же не думаешь, что я?.. – Он с любопытством уставился на Кастиила, приоткрыв рот. Легкое недоумение переросло в искреннее возмущение, и краска сошла с его лица. На мгновение показалось, что он сейчас взорвется от злости.
Но вдруг Иуда расхохотался.
– О… боже!.. – Согнувшись пополам и хватаясь за живот, он хохотал, пока из глаз не брызнули слезы. – Ох, мой дорогой Кастиил, прости, я… Я увидел тебя здесь и просто подумал, что ты… но оказывается, ты… О господи… – Он снова захохотал. – Видел бы ты свое лицо. Вот умора! – Он наконец отдышался и похлопал ангела по плечу. – Спасибо тебе, – утирая слезы и шмыгая носом, повторял он. – Правда, мне этого не хватало.
Кастиил стоял не шелохнувшись.
– Разве не ты преломил хлеб с Его сыном?
– О, да. – Иуда посмотрел в небо, очевидно, погрузившись в воспоминания. – Да, было дело. Мы преломили хлеб, и я преклонил колени у его ног. И мы говорили о многом. – Он тряхнул головой, в голосе вдруг зазвучал металл, а глаза почернели. На лице не осталось и следа веселья. – Но теперь я служу другому хозяину.
Кастиил отшатнулся.
– Извини. Мучительные воспоминания. – Иуда шагнул к ангелу и смахнул невидимую ворсинку с его плеча. – Иди. Ступай к ним. Будь со своими людьми.
Со своими людьми.
Кастиил повернулся и с неохотой посмотрел на истерзанное поле, утопающее в дыму. Зрелище напомнило ему картины Иеронима Босха[108], ожившие в документальном фильме Кена Бернса[109]. Демоны – всадники и пешие – окружили оставшиеся палатки и рассредоточились по парковке. Они громили полицейские машины, били стекла, раскачивали машины зрителей, жгли все подряд.
Прибыло подкрепление – еще с десяток машин, и военные, укрывшись за ними, начали обстреливать атакующих. Один из демонов заставил лошадь перепрыгнуть через полицейскую машину и, взмахнув саблей, словно играющий на гитаре Пит Таунсенд[110], отсек руку полицейскому, оказавшемуся внизу. Под копытами крошились мигалки, осыпая асфальт снопом искр. Покалеченный коп с ужасом смотрел на обрубок, в который превратилась его рука.
– Я пришел поговорить с тобой, – сказал Кастиил.
– Сожалею, что ты напрасно проделал такое путешествие. – В голосе Иуды звучало сочувствие.
– Это было не напрасно, если я сумею помочь, – возразил ангел. – И я помогу. Но сначала я хочу знать, расскажешь ли ты мне все, что тебе известно. Ты должен рассказать все, что знаешь.
– Я понимаю, тебе тяжело это слышать, – ответил Иуда, – но, зная о Нем то, что знаю я, могу с уверенностью сказать: ты должен быть благодарен за свое неведение. Поверь, это счастье, что ты ничего не знаешь.
Кастиил смотрел на него и не мог угадать, шутит демон или нет. В любом случае Иуда был прав: надо спускаться вниз, и поскорее, пока еще есть что спасать.
– Кастиил! – окликнул его Иуда, снова отправляясь в путь. – Приятно было повидаться. Не пропадай.
Глава 31
Дин не мог бы сказать наверняка, когда именно они начали проигрывать битву. Но, когда он увидел первую волну демонов, которые наводнили парковку и с убийственной точностью принялись уничтожать полицейских и реконструкторов, в исходе побоища уже не оставалось никаких сомнений.
Прямо перед ним корчился от смеха Макклейн, распластанный на асфальте.
– Нравится? – Шериф Дэниелс смотрела в изуродованное лицо демона. – Хочешь еще, бездушная тварь?
Макклейн не мог говорить, он лишь кудахтал, кривя разорванный кровавый рот в безумной усмешке. Зубов почти не осталось, редкие гнилые корешки торчали в разные стороны, словно могильные камни после торнадо. Горящие черные глаза метались из стороны в сторону, но избегали смотреть на шерифа Дэниелс, которая снова склонилась над ним, приближая запястье к его лицу.
Дин взглянул на сантерийскую татуировку: петлю из цифр с меньшим кругом внутри. От нее исходило странное сияние, как будто сами линии нагревались изнутри. Дин вспомнил выкрашенные краской на основе радия светящиеся циферблаты старомодных наручных часов. Говорили, что они вызывают рак…
– Эй, шериф, что… – попытался спросить он.
– Тихо! – шикнула Дэниелс, не отрываясь от Макклейна. – Повторяю вопрос. Где петля?
Макклейн ухмыльнулся еще шире и заскрежетал пеньками зубов, задвигал желваками.
– Разрезал. Разрубил на куски. Развеял на все четыре стороны.
– Лжешь. – Наклонившись ниже, она оттянула демону левое веко, полностью открыв черный глаз. – Подержи его, – обратилась она к Дину. – Прижми к земле.
– Что? – удивленно переспросил Дин. – Теперь мы лучшие друзья?