— И вы, конечно, ничего странного в этом не углядели, — с фантастическим сарказмом пульнул Пилюгин.
— Нет, — Каляев быстро-быстро затряс головой. — Нет-нет, ничего. Это со всеми происходит. У одних чуть-чуть раньше, у других чуть-чуть позже. Я подумал, что у этой девочки большое будущее. Она так резко переменилась.
— И вы не почувствовали, что это запись?
— Нет. Голос звучал очень чисто. Очень. И к тому же голоса были слишком похожи. Слишком. То есть в процессе разговора голос у этой девочки, кандидатки, немного менялся и даже не один раз. Эмоциональное напряжение, разрядка. Здесь много факторов. Я и не почувствовал подвоха. Подумал, что она просто «поймала» нужный тон.
— Кому вы звонили перед тем, как отвести убитую в «кабинет»? — выпалил вдруг Пилюгин. — Отвечать быстро!
— Н-никому, — пробормотал Каляев, бледнея еще сильнее. — Я… Никому не звонил.
— А вот операторы вашей АТС утверждают, что вы кому-то звонили.
— Нет-нет, — директор даже всплеснул руками. — Они что-то путают.
— Как же вы объясните, что убийце стало известно о новой «кандидатке»?
— Толстяк ничего не знает, — прошептал Волин Леве, и тот кивнул, соглашаясь.
— Я не… не знаю, — от волнения Сергей Сергеевич начал даже заикаться. — Сна… ачала мне позвонила сменщица Рибанэ и сказала, что угодила под машину, потом позвонили из фирмы по установке…
— Это нам известно, — нарочито грубо оборвал его Пилюгин.
— Дальше. Волин наклонился к Леве, шепнул на ухо:
— Сходи, позвони в ГАИ. Узнай, что там с этой сменщицей.
— Хорошо, — оперативник выскользнул в коридор.
— По… том позвонила Марина. Рибанэ, — продолжал Каляев.
— Сказала, что зайдет за до… кументами, и все. Больше никто мне не звонил. И я никому. Тоже. Может быть, эта девушка… Может быть, она са…ма кому-нибудь говорила, что… собирается.
— Говорила! — рявкнул Пилюгин. — Говорила! Мне! И вот этому товарищу! — он указал на Волина. — Девушка, о которой вы нам тут рассказываете, — наша сотрудница!
— Ой! — Каляев схватился за сердце. — Ой. Ой, Господи. Ой, боже мой.
— Он ничего не знает, — сказал Волин.
— Да вижу уже, — оскалился Пилюгин. — Но ведь откуда-то этот тип узнал о том, что Лера пришла наниматься на работу. Черт! Будь оно все проклято! — капитан потер ладонью глаза, поднял взгляд на Волина. — Слушай, Аркадий Николаевич, переоформи на меня часть бумаг. До вечера. Ладно?
— Оформлю, — пообещал Волин.
— Придется перед начальством отвечать, какого хрена я вообще полез в эту задницу. А так — поступила оперативная информация… Ну и так далее. Черт, — Пилюгин повернулся к окну, за которым гудел Арбат. — Мне же теперь с Леркиными родителями придется разговаривать. Что я им скажу? Она ведь даже не оперативница была… В кабинет вошел Лева, доложил негромко:
— Сегодня утром, по дороге на работу, сменщица Рибанэ была сбита машиной. По показаниям свидетелей — темным «Фордом». Волин взглянул на Пилюгина:
— Вот так. Уже утром он четко знает, что кабинет будет свободен и очередную девушку поместят именно туда. Даже если его ловят, он всегда может сказать, что пришел поискать свою подругу Марину.
— Постой, но тогда выходит, что он точно знал, в какой день мы «зашлем казачка»?
— Выходит, что так.
— Откуда?
— Да кто его знает? Или он стопроцентно контролирует наши действия, или…
— Или что?
— Или у него есть осведомитель среди твоих парней.
— Ты с ума сошел? — возмутился Пилюгин. — За своих парней я ручаюсь, как за себя.
— Тогда контролирует, но хотел бы я знать как.
— Ладно, — Пилюгин поднялся. — Пока там ребята с пленкой разбираются, пойду побеседую с Газеевым.
— Надеюсь, мы можем поприсутствовать? — угрюмо спросил Лева.
— Ребята, я лучше сам, — поморщился Пилюгин. — Как-никак — он мой бывший шеф. Вдруг удастся его разговорить. Заодно выясним, откуда ему известно о «казачке».
— Ну смотри, — покачал головой Волин. — Смотри. Ты его знаешь, тебе виднее. Пилюгин поднялся, медленно, словно пребывая в прострации, одернул пиджак и только после этого вышел. Волин прошел к креслу, присел напротив Каляева, спросил спокойно, без нажима:
— Сергей Сергеевич, а что, Михаил Газеев часто заходил?
— Сю… сюда? — снова сглотнул толстяк.
— Да вы не нервничайте. Лучше подумайте хорошенько. Вспомните. Часто ли навещал вас Михаил Газеев?
— Ну… Миша, он… иногда приходил. Ин-ногда уходил. Не очень часто… но заходил. Бывало.
— Так. А по вечерам он вас навещал когда-нибудь? Толстяк надул щеки и запыхтел, словно ответ застрял у него во рту.
— Приходил. По… вечерам.
— И ночная смена к этому времени уже заступала, да?
— Да. Заступала. Волин доверительно наклонился вперед, положил локти на колени, сцепил пальцы рук в кулак.
— А сотрудницами, работающими в ночную смену, Михаил интересовался? Каляев подумал, попыхтел, мелко потряс головой:
— Ну… нет. Ни разу не интересовался. Никогда.
— Ага, — задумчиво протянул Волин. — И что же, совсем никогда не интересовался?
— С-совсем.
— Ладно. А скажите, когда-нибудь вы выпивали вместе? Здесь, в кабинете? — Каляев посмотрел на Волина, на Леву, снова на Волина, словно не знал, как реагировать, и ждал подсказки. Тайного знака. — Ну же, Сергей Сергеевич. Может быть, после работы, расслабиться, по рюмочке, а?
— Было. Раз или два. Я точно н-не помню.
— И что же? Не случалось, что вы брали лишку-то «на грудь»? — Каляев вдруг покраснел. — Сергей Сергеевич, не надо ничего скрывать. Со всеми может случиться.
— Один раз. Засиделись. А закуски тут… сами видите, — толстяк смутился еще больше. — Ну я и уснул. От усталости, должно быть.
— Понятно, — Волин и Лева переглянулись. В этот момент в дверь постучали. — Входите. Дверь приоткрылась, в кабинет заглянул молоденький лейтенант.
— А где Виктор Павлович? — растерялся он.
— Пилюгин-то? Беседует с подозреваемым, — ответил Волин. — Что у тебя?
— Так… э… — лейтенант растерялся, заморгал часто.
— Давай, рассказывай. Дело официально все еще веду я, — подбодрил его Волин.
— Тут сотрудница одна. Говорит, она узнала голос на записи.
— Пригласи ее. Лейтенант обернулся, четким гранитным тоном «пригласил»:
— Заходите, гражданочка. «Гражданочка» оказалась миниатюрной женщиной лет сорока. Она остановилась на пороге, замявшись, поглядывая на усиленно потеющего Каляева.
— Заходите, — Волин указал на кресло. — Присаживайтесь.
— Спасибо, — голос у женщины оказался необычным, высоким, мальчишеским.
— Лейтенант, приведите двух понятых, — попросил Лева. — И доставьте сюда диктофон.
— А диктофон со мной, — лейтенант отдал крохотный магнитофончик Леве. — Понятых я сейчас приведу. Лейтенант выскочил в коридор, затопотал каблуками по линолеуму. В тишине его шаги прозвучали как пулеметная очередь. А уже через минуту в директорский кабинет вошли двое понятых: парень и девушка.
— Проходите, товарищи, не стесняйтесь, — Волин быстро заполнял бланк протокола. — Много времени это не займет. А вы, лейтенант, пока сделайте вот что: опросите сотрудников. Возможно, кто-то захочет что-нибудь нам рассказать. Ну там, слышали шум, может быть, крики, шаги. Этих проводите сюда. У остальных перепишите паспортные данные и отпустите. Всех, кроме Рибанэ. С ней я хочу еще побеседовать.
— Так точно, — лейтенант козырнул и выскочил за дверь.
— Как вас зовут? — Волин посмотрел на женщину-подростка. Та назвала имя, фамилию, отчество. — Обязан предупредить вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний.
— Да-да, я знаю, — кивнула женщина.
— Вот и отлично. Теперь, пожалуйста, ответьте на несколько моих вопросов.
— Конечно, спрашивайте.
— Послушайте внимательно запись. — Волин подал знак Леве, тот нажал клавишу воспроизведения. В комнате возник томный женский голос. Каляев не соврал. Если бы Волин не знал, что пленку записывал посторонний, убийца, он бы легко ошибся. Лева остановил магнитофон. — Эта пленка была оставлена убийцей на месте происшествия. Скажите, вы узнали голос, записанный на кассете?
— Да, узнала.
— Чей это голос?
— Моей сменщицы.
— Понятые, вам хорошо слышно? — Те закивали дружно. — Назовите имя и фамилию сменщицы, пожалуйста.
— Ее зовут Алла. Фамилия — Ладожская. Только она, по-моему, сейчас болеет. В дверь снова постучали, и давешний лейтенант, просунув голову в щель, бодро доложил:
— Товарищ следователь, все сделано. Паспортные данные переписываются. Свидетелей не нашлось.
— Я так и думал.
— Только что звонили с Петровки, просили передать товарищу капитану или вам: по данной ориентировке на Курском вокзале задержан… — он заглянул в бумажку. — Владимир Андреевич… то ли Баев, то ли Беев. Я толком не расслышал.
— Баев, — кивнул Волин. — Отлично, отлично. Перезвони им, скажи, пусть попробуют снять с него показания, выяснить, почему он пытался сбежать. А то ведь оправится после задержания — замолчит, как партизан.
— Хорошо, товарищ следователь. Сейчас перезвоню.
— А Рибанэ привел? Ободренный было лейтенант снова смутился:
— Никак нет.
— Почему?
— Так нету ее, товарищ следователь. И никто не видел. Волин почувствовал, как у него противно зазвенело в ушах.
Пилюгин вошел в кабинет, плотно прикрыл за собой дверь. Миша сидел в кресле и играл цепочкой от наручников. На ногах вместо туфель — казенные резиновые сапоги. Хмель давно уже слетел, и теперь был он напряженным и злым. Пилюгин закурил, прошелся по комнате. Миша поднял на него взгляд, раздраженно спросил:
— Ну и?.. Что ты мне хочешь сказать?
— Пять убийств, — вздохнул Пилюгин, останавливаясь и поворачиваясь к Мише. — Три доказать вряд ли удастся, но по сегодняшним двум вопросов у суда не возникнет. Кровь на туфле, а здесь и вовсе взяли с поличным.
— Какая кровь? — изумился Миша. — Где «здесь»?