— Пожалуйста, подождите, пока я войду в квартиру.
— Ладно, — озадаченно ответила женщина. Маринка выскочила из кабины, на ходу доставая ключи. Ниже этажом странный мужчина снова засмеялся. Так же тихо, как и раньше, но гораздо веселее. Его явно забавляло происходящее. Маринка поспешно открыла дверь в квартиру, влетела в темную прихожую и заперлась на все замки. Только после этого она перевела дух. Задышала часто, как будто у нее с шеи сняли удавку. Протянув руку, Маринка включила телеглазок. На крохотном экранчике возникло знакомое изображение лестничной клетки. Пару секунд ничего не происходило, а затем Маринка увидела мужчину. Он поднялся на площадку, остановился у дверей квартиры и негромко пробормотал:
— Тук, тук, тук. Ваша мама пришла… Если бы не микрофон переговорного устройства, усиливающий голос, Маринка не смогла бы понять ни единого слова. Лицо мужчины скрывал козырек кепки-бейсболки. Видны были лишь подбородок и губы. Мужчина повернул голову, словно прислушивался к происходящему в квартире, затем улыбнулся и сказал чуть громче:
— Тук, тук, тук… Кто-нибудь дома? Тук, тук, тук… Маринка на цыпочках попятилась от двери, оказавшись в комнате, рванулась к телефону, оглянулась в поисках газеты. На столике нет, на кресле тоже нет… Бах! В сознании вспышкой промелькнула картинка из сегодняшнего утра: пепельница на столе, а в пепельнице тлеет недокуренная кем-то «Прима». Конечно, он забрал газету. Этот… кто он?.. унес ее с собой. Маринка заметалась на грани паники. Вызвать милицию? Поможет ли ей милиция? Все придется объяснять с самого начала. Она сжимала трубку в пальцах с такой силой, что ногти и суставы стали мертвенно-белыми. Прошло не меньше минуты, прежде чем она сообразила: если Мишка никуда не звонил, то номер должен был остаться в памяти аппарата. Маринка нажала клавишу «повторный набор».
— Тук, тук, тук… — доносилось из прихожей. — Открывайте, пришел большой злой волк. Тук, тук, тук… В трубке запищал длинный гудок. Маринка невольно перешла в спальню — самую дальнюю комнату от входной двери. Еще один гудок. Третий. И вдруг что-то щелкнуло и мужской голос сказал:
— Волин. Маринка облизнула пересохшие губы:
— Это я.
— Кто «я»? — не понял мужчина. — Представьтесь, пожалуйста.
— Марина Рибанэ.
— Кто? В трубке повисло напряженное молчание.
Волин вошел в кабинет, снял пальто. Лева последовал его примеру, стянул куртку, плюхнулся на стул посреди комнаты, зевнул, прикрывая рот рукой, сообщил смущенно:
— Устал я что-то сегодня.
— Ничего удивительного. Весь день на ногах.
— Вы тоже весь день. И ничего, бодро выглядите, — заметил оперативник. «Я еще и ночь не спал», — хотел сказать Волин, но не сказал. Какая разница? Все уже закончилось. По идее им бы сейчас следовало расползтись по домам, принять душ, поужинать и завалиться на боковую. Но… Надо еще подготовить бумаги к передаче. Пусть смежники «дожимают» Газеева, пусть ищут доказательства его вины. У Волина теперь другие дела, не имеющие отношения к маньяку-убийце. Как будто это так легко. Щелкнул переключателем в голове — и сразу занялся другим делом, а предыдущее тебя уже вроде как и не должно волновать. Ты уже выпал из обоймы, исчез для тех, кто пришел за тобой.
— Что теперь делать? — спросил Лева. — Надо что-то думать.
— Относительно чего думать, Лева?
— Ну как… относительно дела. Волин посмотрел на часы. Шесть тридцать с небольшим хвостиком.
— Лева, для нас ровно через пять с половиной часов никакого дела уже не будет. Дальше начнется превышение служебных полномочий. Административная статья.
— Это-то я знаю, — отмахнулся Лева. — И чем мы станем прикрываться?
— Ничем. Волин принялся раскладывать бумаги по стопкам. Аккуратно, одну к одной. Документы следует содержать в порядке.
— Как это ничем?
— Очень просто, Лева. Сейчас ты пойдешь домой, поешь-поспишь, а завтра с самого утра выйдешь на работу в своем отделении и забудешь всю эту историю, как страшный сон.
— Аркадий Николаевич… — Лева неуверенно улыбнулся, словно не зная, как ему реагировать на слова Волина. — Вы шутите, да?
— Какие уж тут шутки, Лева. Никаких шуток. Я предельно серьезен. Волин достал из несгораемого шкафа дело, откинул крышку папки, принялся подшивать справки, бумаги, документы. Отмечать номера постановлений об экспертизах. Когда имеешь дело с таким парнем, как Газеев-старший, нужно, чтобы все сияло кристальной чистотой. Иначе ушлые адвокаты сожрут тебя вместе с потрохами и не поморщатся.
— И что же, вот так все и бросить? На полпути?
— Почему на полпути-то, Лева? Газеева-старшего мы взяли? Взяли. Можно сказать, с поличным. Доказательства против него имеются. Не самые сильные, конечно, но все лучше, чем вообще никаких. Остальное — дело смежников. Пусть поработают. Лева серьезнел на глазах. Сперва лицо его стало просто скучным, затем хмурым, а вскоре уже напоминало море перед штормом.
— Значит, все, да? — спросил оперативник. — Забросили и забыли?
— Ты же слышал, капитан Пилюгин обязался лично информировать нас о ходе следствия.
— И это все, что вы можете мне сказать? Лева поднялся со стула, сунул руки в карманы джинсов. Сейчас он напоминал не Пушкина, а воробья перед дракой.
— Лева, — напряженно спросил Волин, поднимая взгляд на оперативника, — что ты от меня хочешь? Чтобы я подписал разрешение на дальнейшее проведение следствия нашей группой? Я не могу этого сделать. Подобные вопросы не в моей компетенции. Думаешь, мне хочется бросать все? Не хочется. Ни капельки. Мне сейчас ничуть не легче, чем тебе. Так что ты из меня жилы-то тянешь?
— Вы можете пойти к «Главному» и поговорить с ним, — запальчиво воскликнул Лева. — Это наше дело!
— Лева, данный вопрос мы уже обсуждали. «Главный» даже бровью не поведет! Он, кстати, хотел забрать у нас дело еще сегодня днем! Над ним свое начальство имеется! И приказ о передаче дела уже подписан! Если мы хотя бы пальцем шевельнем в этом направлении после полуночи, с нас головы поснимают! Поэтому успокойся и прекрати зря себя накачивать. Лева набрал полную грудь воздуха, подержал его, выдохнул и, опустившись на стул, сказал:
— Скотство.
— Не стану спорить, — спокойно заметил Волин.
— Как все мерзко.
— Есть маленько. — На столе ожил телефон. Закурлыкал неуместно-игриво. Следователь снял трубку. — Волин.
— Это я, — прорвался сквозь расстояние дрожащий женский голос.
— Кто «я»? Представьтесь, пожалуйста.
— Марина Рибанэ.
— Кто? Сникший Лева поднял голову, внимательно посмотрел на сделавшего страшные глаза Волина и шевельнул бровями: «Кто»? Волин схватил лист, ручку, торопливо написал. Лева подсел поближе, придвинулся ухом к трубке.
— Он здесь.
— Кто?
— Боря.
— Мы взяли его в здании «777», — возразил Волин, чувствуя, как ему становится нехорошо. — «Боря» — Газеев-старший. В данный момент с него снимают показания на Петровке.
— Говорю вам, он только что был здесь! У дверей квартиры! Я видела его.
— Вы видели его лицо?
— Нет, но он подходил к двери квартиры и говорил что-то вроде: «Пришел злой волк…»
— Постойте, Марина, этого не может быть. Мне доподлинно известно, что Боря сейчас сидит в камере предварительного заключения на Петровке и дает показания. Он никак не мог прийти к вам.
— Он здесь! — панически закричала девушка. — И он хочет убить меня!
— Стоп. — Волин показал Леве: «Одевайся». — Успокойтесь. Скажите лучше, он вам звонил сегодня?
— Нет.
— Боря убил сегодня двух девушек. В любом случае, по его плану до вас остается еще одна жертва. Причем, насколько я понял, он должен был позвонить вам и сообщить количество оставшихся жертв.
— Боря не звонил. В голосе девушки начал зарождаться ураган истерики. Мощной, сметающей все эмоциональные барьеры, уносящий с собой разум.
— Так, дайте мне ваш адрес. Наш сотрудник подъедет через полчаса, а пока я позвоню в местное отделение милиции, чтобы прислали наряд осмотреть подъезд. Не волнуйтесь и не впадайте в панику.
— А как я узнаю вашего сотрудника?
— Зовут его Лева. Фамилия — Зоненфельд. Похож на Пушкина. Не ошибетесь.
— Хорошо. Я буду ждать его. Только пусть он приезжает скорее. Мне очень страшно.
— Так быстро, как только сможет. Маринка продиктовала адрес. Волин записал его в ежедневнике, выдрал лист и передал Леве.
— Как доберешься, сразу позвони.
— Хорошо. Волин посмотрел на него, поморщился:
— Ты выглядешь, как рысак-пятилеток перед дерби. — Лева, и правда, разрумянился, воспрял духом. — Вот тебе бланк протокола. Сними с этой Рибанэ показания. Зафиксируй по всем правилам. И жди звонка.
— Думаете, он позвонит?
— Раньше звонил, позвонит и теперь. Я сейчас свяжусь с «Центральной», попрошу их взять на контроль ее телефон. Как только этот тип наберет номер, мы его засечем. А дальше — дело техники.
— Хорошо.
— И поторопись, а то у девушки истерика случится.
— Я пулей! — Лева выбежал за дверь. А Волин набрал номер Пилюгина. Ему не пришлось долго ждать.
— А-а-а, Аркадий Николаевич, — радушно протянул капитан. Для человека, скорбящего о смерти погибшего товарища, у него был подозрительно веселый голос. — У меня для вас уже есть хорошие новости.
— Вы сняли показания с Газеева?
— Разумеется, разумеется, — пыл Пилюгина поутух. — Но… тут ничего утешительного сказать не могу. Ничего утешительного. Газеев утверждает, что не входил в комнату, где сидела «подсадка». И в машине он тоже не был. Рядом стоял, но в салон не садился. Отпечатков его пальцев в комнате нет. В салоне «четверки» отпечатки имеются, но, по словам экспертов, все они далеко не первой свежести. Приехал адвокат Михаила Петровича. Связались с вышестоящим начальством. Короче, поступило непосредственное указание с самого верха: Газеева отпустить под подписку о невыезде.
— Что? — Волин не поверил своим ушам. — Вы его отпустили?