— Патруль — Верхнему. Вижу темный «Форд». Останавливается у приемного покоя. В салоне только водитель, — ожила вдруг в кармане пилюгинского пальто рация. — Выходит. Высокий мужчина. Темный костюм, темное пальто. В руке «дипломат». Идет к приемному покою. Какие указания, Верхний? Пилюгин поднес передатчик к губам:
— Пропустите его и будьте начеку. Как понял?
— Понял тебя, Верхний. Пилюгин повернулся к девушке, приложил палец к губам, показывая: «Ни звука». Достал из кобуры пистолет, передернул затвор.
— Это он, — прошептал Пилюгин.
— Почему вы не вызвали подмогу? — спросила девушка. Черт, подумал капитан. Надо же было этой б… очнуться. Не могла она в шоке еще пару часиков поваляться? Что теперь делать? Ведь трепанет, что он убил Газеева в отсутствие непосредственной угрозы для жизни. А может быть, ее тоже? Того. Психопат убил очередную жертву, но был застрелен сотрудником МУРа в момент совершения преступления. Наверное, так и придется поступить, если не произойдет какой-нибудь приятной случайности. А если он не пойдет сюда, а решит переждать у лифтов? Ребята засветятся, он скроется. Кто знает, что ему стукнет в голову после всего этого и где его придется тогда искать. Пилюгин прислушался, понизил голос до сдавленного шепота:
— Похоже, это он. Сделайте вид, что спите. Девушка повернула голову и прикрыла глаза.
В общем, пройти через охрану оказалось гораздо проще, чем Миша ожидал. Сто «баксов» и компанейское:
— Командир, ну ты войди в мое положение-то. Невесту только что сюда привезли. Какая-то сволочь ножом порезала, а я даже толком не знаю, как она, что с ней. Может быть, нужно чего. Лекарства, из продуктов что-то. Да я наверх даже не пойду, ты мне с врачом дай поговорить. В результате всех этих уговоров, подкрепленных зелеными хрустящими купюрами, Миша добрался до двенадцатого этажа. Молодой парень, врач, сопровождавший его, указал на торцевую дверь в дальнем конце коридора.
— Вашу невесту определили в отдельную палату. Можете заглянуть, но не думаю, что лишние волнения пойдут девушке на пользу. К тому же она вряд ли способна разговаривать.
— Да мне бы хоть одним глазком. Я же через три часа улетаю. Вернусь только через две недели. И, главное, отменить-то поездку теперь уже нельзя. Врач покачал головой. Он, видимо, не принимал подобных отговорок. Нельзя? Все можно, когда необходимо. А вот необходимо или нет, каждый уже решает сам. В силу совести и глубины чувства. Присутствие близкого человека иногда помогает получше любых лекарств.
— Зайдите. Только ненадолго.
— Хорошо. Миша направился к палате. Он надеялся, что Виктор уже приехал. Конечно, Пилюгин не станет таскаться по всей больнице в ожидании его, Миши, приезда. Наверняка будет ждать в палате. Он подошел к нужной двери, нажал на стальную, отполированную до блеска чужими ладонями ручку и шагнул в палату. Комнатка освещалась только уличным фонарем. Свет бил в потолок, рассеивался, почти не разгоняя вязкий полумрак. После ярко освещенного коридора Миша почти ничего не видел. Оглянулся с порога. Врач ни разу не посмотрел в сторону палаты. Стоял у поста медсестры, навалившись на стойку локтем, в позе вальяжного повесы, говорил что-то негромко, посмеивался обольстительно. Миша прикрыл за собой дверь. В полумраке он разглядел лежащую на больничной койке девушку. Услышал ее ровное, спокойное дыхание. Миша сунул руку за пазуху, сделал еще шаг к кровати и в этот момент услышал справа громкое:
— Патруль — Верхнему. Подъехала черная «Волга». В салоне водитель и двое пассажиров. Выбираются из салона. Бегут к приемному покою. Какие указания, Верхний?..
— Патруль, задержи обоих. Здесь я справлюсь. Ситуация под контролем.
— Понял тебя, Верхний, — сказал в микрофон капитан-спецназовец и жестом показал своим: «Пошли». Волин и Саша бежали к приемному покою, когда из-за гранитного пандуса, поднимавшегося справа от входа, появились две фигуры с автоматами в руках. Еще двое вынырнули откуда-то слева. Ни Саша, ни Волин так и не поняли, где они прятались. Место было открытым. В спину им уставился еще один ствол. Капитан-спецназовец поднялся из-за багажника «Волги». Волин и Саша оказались на открытом, простреливаемом с трех сторон месте.
— Стоять! — крикнул один из спецназовцев. — Руки за голову! Двое побежали вперед, пока их товарищи держали пару на мушке. Саша первым понял, что произошло, и остановился. Следом за ним остановился и Волин. Оба подняли руки.
— Руки на затылок! — приказал все тот же голос. Двое подбежали к задержанным, толкнули их к стене.
— Руки на стену, ноги на ширину плеч!
— Не стреляйте! Мы — представители прокуратуры. Удостоверение во внутреннем кармане пиджака! В Сашином крике не было испуга, только здравый смысл. Кто может сказать с уверенностью, что именно не понравится этим парням в следующий момент? Что вызовет у них подозрения? Нажмут на курок и нашпигуют свинцом так, что в морге примут за погремушку.
— Разберемся, — буркнули у него за спиной, ощупывая одежду, вынимая из кобуры оружие, а из внутренних карманов — удостоверения. Пока их держали под прицелом, подошел капитан. Дюжий спецназовец протянул ему удостоверения задержанных. Тот внимательно изучил их, повернувшись к фонарю. Сказал негромко:
— Можете опустить руки. — Когда Волин и Саша повернулись, отдал им «корочки» и оружие, козырнул: — Извините, товарищи. Произошло недоразумение. Вас приняли не за тех.
— Да за тех, за тех, — проворчал Саша. — Кто вас сюда поставил, парни?
— Капитан Пилюгин. Оперативный отдел МУРа.
— Он наверху?
— Так точно.
— А парень на «Форде» давно приехал?
— Минут пять-семь.
— Пошли за нами, ребята, — скомандовал Саша.
— У нас прямой приказ: блокировать выходы из больницы.
— Кто отдал этот приказ? — громко и властно спросил Волин.
— Пилюгин? Ваш Пилюгин сегодня, после двойного убийства, отпустил этого маньяка на все четыре стороны под подписку о невыезде! Благодаря чему этот психопат убил еще одного человека, нашего коллегу, оперативника из отделения милиции. Почему Пилюгин не взял никого из вас наверх? — Спецназовцы молчали. — Пошли с нами! Ответственность за дальнейшие действия группы я беру на себя как руководитель следственной группы.
— С двенадцати часов ночи дело находится под контролем Петровки и горпрокуратуры, — возразил капитан. — Вы уже не руководите следственной группой. Волин демонстративно перевел стрелки наручных часов на час назад.
— Без десяти двенадцать. У кого есть часы?
— Я свои дома забыл, — хмуро отреагировал капитан-спецназовец и кивнул своим парням. — Вперед, парни! Группа ворвалась в приемный покой, побежала по гулкому коридору к лифтам. Охранники шарахались в стороны. Медбратья и врачи жались к стенам.
— Где лифт? — гаркнул один из спецназовцев на ходу.
— Там, — медбрат указал направление. Группа затопотала к лифтовой площадке. Шаги гулко разбивались о стены коридора. Через пять минут все семеро ввалились в просторную лифтовую кабину.
— Этаж? — спросил, задыхаясь, Волин. Не в том он уже все-таки возрасте, да и кабинетная подготовка давала о себе знать. Отягощала. — Какой этаж?
— Двенадцатый, — ответил ровно капитан-спецназовец. Саша нажал нужную кнопку, и кабина быстро пошла вверх.
— У этого типа «огнестрельное» имеется?
— Нет, — покачал головой Саша, не сводя взгляда со светящегося табло, на котором, отмеряя этажи, полз тусклый желтый огонек. — Он пользуется только ножом.
— Тогда возьмем без шума и пыли, — улыбнулся тускло капитан. — Но на всякий случай держитесь за нами, мужики. Не лезьте вперед. Лады?
— Лады, — ответил Саша и, когда капитан отвернулся, переложил пистолет из кобуры в карман пальто. Кабина остановилась, створки раскатились в стороны. Спецназовцы выбежали из лифта первыми. Стараясь не шуметь, они выскочили с лифтовой площадки к медицинскому посту. Врач и медсестра встревоженно обернулись. Капитан приложил палец к губам, спросил медсестру:
— Девушка с ножевыми порезами?
— В тридцать четвертом боксе. Прямо по коридору, в конце.
— Мужчина с «дипломатом»?
— Только что прошел. Спецназовцы побежали по коридору, держа оружие на изготовку. В мягких кроссовках они двигались почти бесшумно. Саша и Волин бежали на метр позади. На всякий случай Волин тоже достал оружие. Группа покрыла две трети расстояния, когда дверь палаты распахнулась. На пороге стоял Пилюгин. В одной руке он держал пистолет, другой зажимал разрез на горле. По пальцам у него текла кровь, рубашка, пиджак и пальто тоже были залиты бурым. Несколько секунд Пилюгин слепо смотрел на приближающихся спецназовцев, затем пошатнулся и рухнул лицом вперед, плашмя, звучно ударившись головой об пол. В палате что-то загрохотало, опрокинулось. Протяжно и страшно закричала женщина.
— Михаил Газеев!!! — закричал во всю силу легких Волин. — Выходите с поднятыми руками. Считаем до трех!!! Потом открываем огонь на поражение!!! Раз!!! Спецназовцы продолжали продвигаться вперед, короткими перебежками, выцеливая пустой, темный проем.
— Два!!! В палате что-то снова опрокинулось. Зазвенели какие-то железки, затарахтели по полу ножки кровати. Следом раздался истошный крик:
— Не стреляйте, я выхожу! Михаил показался в дверях. Лицо его было мертвенно-бледным, но без следа страха или паники. Его костюм, пальто, руки, вся фигура перепачкана в крови.
— Брось нож, — внушительно крикнул Саша.
— У меня нет оружия, — так же громко сказал Михаил и поднял руки высоко над головой. — Я сдаюсь! Двое спецназовцев подбежали к нему, прижали всем телом к стене, быстро и ловко обшарили одежду.
— Он чист, — крикнул один. Саша проверил карманы Мишиного пальто.
— Смотрите-ка, Аркадий Николаевич, — позвал он, демонстрируя пачку «Примы» и недобро глядя Михаилу в глаза. — Моршанские.
— Наденьте на него наручники. А сигареты отправим на анализ. Михаилу завернули руки за спину, защелкнули на запястьях хромированные «браслеты». Капитан опустился на колено рядом с Пилюгиным, перевернул его на спину, взглянул на рану.