Как только я выскальзывала за дверь, ноги сами вели меня на священную поляну. Я не могла противиться зову этого места, будто нас связывало нечто даже более крепкое, чем узы, переплетавшие наши с Эспером души. Тамиру жалобно прижимал уши, но не останавливал меня. Он шел рядом в облике крупного пса, чтобы я могла опереться, если тело вновь подведет или земля выпьет из ног последние силы.
Придя на Иль’рав, я садилась на траву перед входом в пещеру и закрывала глаза, откинувшись спиной на гладкий, согретый солнцем валун. Только здесь мне по-настоящему было хорошо. Из зияющей черной пасти поднимался прохладный ветерок. Он ласково прикасался к лицу – будто материнские ладони прижимались к щекам, – и его дыхание ненадолго возвращало меня к жизни. Мне нестерпимо хотелось войти под тяжелые каменные своды, спуститься и прижаться лбом к холодному монолиту. Интересно, он уже налился кровью или все так же пронизан алой сетью в прозрачной бирюзе? Я с трудом сдерживала себя, не позволяя приближаться к пещере. Я чувствовала: если войду во тьму, то уже не найду силы вернуться к солнечному свету.
Вот и сейчас я сидела все там же, но золотые лучи уже не искрили в бутонах пышной глицинии – они растаяли, уступив место мягким сумеркам. Амевы на поляне не засыпали никогда: днем они просто блекли и терялись среди бабочек, пестрыми тучами клубившихся вокруг цветов, а с приходом темноты наливались ярким светом и скапливались у входа в пещеру. Ее дыхание влекло насекомых, но каждый раз, пытаясь поднырнуть под своды, они бились о незримый барьер. Их свет слепил, поэтому я предпочла наблюдать за троицей юрких духов: они играли у кромки воды, гоняя по воздуху опавший листик. Усатая рыбка поднырнула под ним, хлопнув хвостом, подбросила, и листик оказался пойман острыми беличьими зубками. Но внезапно она выронила добычу, и духи кинулись врассыпную.
Из кустов выскочил белый дракончик.
Муирн ворвался в жужжащее облако, распугав амев, и ловко приземлился на траву, сжимая в передних лапах трепыхающееся насекомое.
– Проклятые падальщики! Ненавижу! – Дракончик яростно полоснул когтями изумрудное крыло, отрывая его. – Вы не получите ее душу!
Раньше меня бы это напугало, но сейчас в моей душе не осталось места для эмоций: ее затапливала безграничная тоска, которая лишь усиливалась и норовила выплеснуться солеными слезами при взгляде на тьму, затянувшую зев пещеры.
Свет дрожащей в предсмертных судорогах амевы отразился от бирюзовых кристаллов на шее Хранителя, нанизанных на серебряную цепочку, и рассыпался по траве горстью ярких бликов. Муирн утробно зарычал, но вдруг навострил уши и вонзился в меня взглядом, словно видел впервые.
– Человек! – удивленно, но в то же время весело воскликнул он.
Отбросив потухшую амеву, дракончик запрыгнул на камень и оказался на уровне моего лица.
– Плохо выглядишь, человек, – бесстрастно заметил он.
Эспер недовольно рыкнул. Я не нашлась с ответом.
Муирн не сводил с меня изучающего взгляда, а потом, вдруг о чем-то вспомнив, приосанился, стянул с шеи золотой шнурок с белым камешком и протянул мне.
– Это тебе, – произнес дракончик и покачал лапой, – бери, пока я не передумал.
Я изумленно протянула руку, и Муирн опустил в нее свой подарок. Как только белый камешек коснулся ладони, на отполированной до блеска поверхности вспыхнул и тут же погас витиеватый узор, отдаленно похожий на ключ.
– Что это? – удивилась я.
– То, что вы, люди, называете переводчиком, – пояснил Хранитель. – Зачаровывать Слезы я не умею, но вот пару рун все еще помню. Давай помогу.
Муирн сел на задние лапки и проворно повязал золотой шнурок на мое запястье.
– Однако не забывай, что это всего лишь камень, который может потеряться в любой момент, – наставлял он, – поэтому не переставай учить язык своих друзей.
Я задумчиво покрутила рукой, рассматривая браслет, – руна тускло светилась, когда на нее падал свет вновь вернувшихся амев.
– Ты меня понимаешь? – спросил Эспер.
Его рокочущий голос приятно ласкал слух, и сердце радостно застучало в груди. Тамиру довольно заурчал.
– Спасибо, – поблагодарила я Муирна и пригляделась к бусинам на его шее: теперь я поняла, что они мне напоминали. – Это же браслет Ария?
– Это? – переспросил дракончик. Он стянул украшение через голову, что получилось у него не сразу – серебряная цепочка зацепилась за короткие рожки, – и вытянул лапу. – Оалиив принесла его мне, чтобы я очистил кристаллы от людской магии.
– И ты очистил? – уточнила я, уже догадываясь, каким будет ответ.
– Людская магия в этих Слезах очень… интересная на вкус и не только… – задумчиво произнес Хранитель и возбужденно подпрыгнул. – О, а еще! Погоди-погоди!
Он продел вытянутую лапу в браслет, которым вполне мог подпоясаться, а вторую лапку сжал в кулак, поочередно освобождая пальцы, будто что-то отсчитывая. На счет пять одна из бусин засветилась мягким бирюзовым светом. Дракончик оскалился в счастливой улыбке и весело застучал хвостом по камню.
– Видела? Оно светится! – с восторгом воскликнул он. – Люди научились таким чудесам!
– Оно отмеряет время, – подсказал Эспер.
Муирн изумленно навострил уши, поднял браслет на уровень своих глаз и тихо зашептал:
– Один, два, три… Ух ты!
Я наблюдала за ним, испытывая смешанные чувства. Меня одновременно забавлял его детский восторг от такой простой, как мне уже казалось, вещи, и в то же время в глубине души скребло недоумение. Как ар’сэт доверили Эрию такому существу?
– Муирн, – обратилась я к Хранителю, и он вскинул голову, тут же забыв о Слезах, – почему ар’сэт сами не отняли у меня Сердце? Зачем был нужен весь этот ритуал со спуском в пещеру?
– Это не ритуал, – небрежно махнул лапой дракончик, и браслет чуть не соскользнул в траву, – просто ар’сэт не могут к нему прикасаться, пока их кровь сияет иным светом. Сердце выпьет их, как выпивает Слезы. К тому же Эрия доверяет мне – я никогда не причиню ей зла.
Кристалл вновь засветился – в третий и последний раз, напоминая об уходящем часе. Уже поздно, пора было возвращаться в деревню. Я поднялась: тело подчинялось с неохотой, мышцы будто окаменели. Но стоило выпрямиться, как голова неожиданно закружилась, и я медленно опустилась обратно, схватившись за ближайшую ветку. Эспер уткнулся носом в мое плечо, подбадривая.
Когда мир прекратил вращаться, я увидела перед собой Муирна: он перескочил на камень поближе, браслет вновь висел на его шее. Хранитель склонил голову набок, в его глазах читалось безмерное сожаление – я даже не подозревала, что он способен испытывать подобные чувства.
– Бедное дитя. – Его голос звучал приглушенно. – Ты не умираешь сейчас – ты умерла давным-давно. Твое сердце остановилось. Оно разучилось биться, и лишь Эрия все это время напоминала ему, как жить. – Муирн прижал горячие лапки к моим щекам, и от его последующих слов меня пробрала дрожь: – Тот, кто сотворил это с вами обеими, очень тебя любил.
Муирн заправил непослушную прядь мне за ухо. Я удивленно смотрела на него, не в силах принять смысл сказанных слов.
– Ты не помнишь… – пробормотал Хранитель. – Наверное, ты была слишком мала, чтобы хоть что-то понимать.
Взгляд Муирна скользнул мимо меня, будто проник в очень далекое, недоступное мне прошлое. А потом вдруг дракончик моргнул, изумленно уставился на меня и стремительно шмыгнул в густую листву, скрывшись из виду.
Глава 11
Полночи я не могла уснуть, ворочаясь на кровати, которая теперь казалась жесткой. Слова Муирна, будто стая галдящих ворон, непрестанно шумели в голове и становились лишь громче, стоило сомкнуть глаза. Сколько бы я ни пыталась, я не могла в них поверить.
Мое сердце было мертво? А что же тогда сейчас в моей груди – с каждым днем все тише, но бьется? Я не помнила смерти, о которой говорил Хранитель. Но не помнила и жизни без алого кристалла на шее.
В конце концов Эспер не выдержал – громким мысленным рыком прогнал кричащих птиц, и я погрузилась в спокойный сон.
Утром нас неожиданно навестила Аарлая: я не видела ее с того дня, как отдала Сердце Хранителю, поэтому очень удивилась визиту. Как и прежде, ар’сэт была немногословна. Она справилась о моем здоровье, а после без лишних объяснений увела меня с Шеонной на Иль’рав, где нас ждала Саа’рсэт.
Скрестив ноги и закрыв глаза, Мудрая сидела на плоском камне. За ее спиной высились белоснежные колонны, похожие на ребра исполинского зверя, а меж ними к небу тянулось стройное дерево, густая крона которого бросала на нее тень. Неподалеку крутились любопытные духи: они вытягивали к ней морды, свесившись с ветвей, прятались в высокой траве или за мшистыми камнями. Бессмертные бестелесные создания опасались тревожить покой Саа’рсэт, но вот кого они совершенно не боялись, так это Муирна.
Хранитель сидел на вытянутом сером камне, испещренном давно погасшими рунами и опасно клонящемся к земле, и жадно набивал пасть сочными ягодами. Шебутные духи то и дело норовили украсть хоть одну сиреневую ягодку из деревянной миски, которую дракончик прятал под скрученным спиралью хвостом, – и недовольное ворчание зверя их забавляло. Маленькая полупрозрачная мышка обвила хвостом его рог и свесилась к уху, отвлекая внимание, но Муирн сердито сбил ее лапой.
– Я обещала избавить тебя от Силы, что питается твоими страхами, – медленно произнесла Саа’рсэт, когда я подошла ближе. – И я думаю, твоя подруга тоже не откажется от моей помощи. – Она посмотрела на удивленную Шеонну. – Муирн сказал, что твоя кровь тоже запятнана родством с другим миром.
Услышав свое имя, дракончик навострил уши и обернулся. Воспользовавшись моментом, дух шестилапой куницы выхватил из миски ягоду и, довольный собой, умчался прочь.
– Но я не хочу избавляться от этой Силы, – наконец совладав с потрясением, ответила Шеонна. – Я хочу научиться ее контролировать.
– Хорошо, – кивнула Мудрая. – Я повешу замок на двери твоей Силы: она не сможет вырваться без твоего позволения, но тебе понадобится время, чтобы научиться ее отпирать.