Он потянул меня за собой.
Мы поспешили нагнать Муирна, который беззаботно скакал по ветвям, стуча острыми когтями по стеклянной коре. Эспер перепрыгнул поваленное дерево, ствол которого еще не успел остекленеть, – изредка нам попадались такие растения, которые будто пытались противиться проклятой земле, но в конечном счете она сражала непокорных. Я перелезла сразу за Шеонной. Широкая штанина зацепилась за обломанный сук, раздался треск рвущейся ткани, и я пошатнулась, чуть не встретившись носом с землей. Арий вовремя подхватил меня под руку.
– Спасибо, – поблагодарила я, оглядев дыру на штанине.
Но вдруг раздался звонкий, почти металлический хруст, и мы замерли. Эспер встревоженно навострил уши, я ощутила запах крови, ударивший в волчий нос, и мое сердце пропустило удар.
Арий сделал осторожный шаг назад: в траве, там, где еще недавно были его ноги, лежал расколотый серебряный стебель. Я судорожно завертелась по сторонам, пока взгляд не упал на темный кустарник с белыми цветами, затаившийся в тени стеклянного дерева.
Алкора.
Я перевела испуганный взгляд на Ария. Он заметно побледнел, хоть и старался выглядеть спокойным.
– Что у вас случилось? – недоуменно окликнул нас Шейн, заметив, что мы остановились.
– Всё в порядке, – отозвался Арий и легонько подтолкнул меня в спину. – Идем, пташка.
– У тебя кровь, – уперлась я, не желая двигаться с места.
– Это всего лишь царапина, которая затянется за пару минут, – успокоил меня Арий.
Но я не поверила улыбке, что расцвела на его губах.
– Но это алкора, Кьяр говорил…
– Всё в порядке, – оборвал меня Арий. – Ее стебли давно остекленели, как и вся эта роща. Смотри, я чувствую себя прекрасно!
Не прекращая улыбаться, он расставил руки и покрутился на месте. Я с сомнением окинула его взглядом.
– Хватит тут танцевать, – усмехнувшись, вмешалась Эсса, резко дернув Ария за хаори, и он едва не потерял равновесие.
Эспер принюхался к осколкам алкоры, но не ощутил ничего, кроме легкого аромата крови брата. Мой страх поутих, и мы неспешно двинулись за друзьями.
Вскоре мы уже стояли перед каменным сооружением с плоской крышей, поддерживаемой круглыми колоннами.
– Еще одни Двери? – удивилась Эсса.
– Одни из трех, – кивнул Муирн и насмешливо добавил: – Но тебе, конечно же, позволили знать только об одних. Ты все еще уверена, что можешь доверять своим глазам в этом мире?
Эсса недовольно фыркнула, но удержалась от ответа.
– Что мы должны сделать? – я нерешительно подала голос. – Приложить Сердце к колоннам или к полу? Как пробудить Двери?
– Чего? – Муирн воззрился на меня широко распахнутыми глазами, будто на полоумную, а потом неожиданно звонко рассмеялся, прижав лапки к животу.
Я недоуменно посмотрела на друзей, ища поддержки, но они выглядели не менее растерянными.
– Вы что, серьезно? Это действительно был ваш план? – Дракончик хрюкнул от смеха и попытался успокоиться. – Даже не знаю, восхищаться вашим безумством или плакать от вашей тупости.
Эспер предупредительно рыкнул. Муирн в последний раз весело хрюкнул, закрыв нос лапками, а потом прыгнул в центр каменной плиты и шустро заработал лапками, очищая ее от сухой земли и гниющих листьев. Шеонна последовала его примеру.
– В прошлый раз Эрия испугалась за ваши ничтожные жизни, и Двери почуяли ее страх. Но сейчас ее душа спокойнее озерной глади.
– Тогда что ты нам предлагаешь? Зачем мы здесь? – грубо бросил Шейн и заозирался, будто выискивал затаившихся среди деревьев ар’сэт. Эспер тоже навострил уши.
Муирн недовольно покачал головой.
– Эти Двери открываются гораздо проще – языком Ольма.
– Язык Ольма давно мертв, мы не сможем активировать им эту штуку, – парировал Шейн.
– Штуку, – насмешливо передразнил Муирн и снисходительно пояснил, будто учитель нерадивому ученику: – Язык Ольма никогда не умирал. Просто ваши предки были слишком глупы и обидчивы. Они сами отринули магию ушедшего бога и даже не удосужились оставить о ней летописи, как полагается. Из-за них вы живете на руинах некогда великой Силы.
Дракончик поднял с земли палочку и отшвырнул ее в сторону.
– Вам повезло, что моя память гораздо лучше, чем у вас, людей.
– Почему ты нам помогаешь? – перебила его я.
Муирн вскинул уши и удивленно посмотрел на меня, будто не понимал, не послышалось ли ему.
– А разве этот вопрос не стоило задать в тот момент, когда я позвал вас за собой? – недоуменно спросил дракончик. – Теперь уже поздно, человек.
И больше не обращая на меня внимания, он вернулся к своему делу.
Сокрушенно выдохнув – Муирн был невыносим, – я присоединилась к нему и Шеонне. Вскоре рядом, поднимая облака пыли, замельтешили руки Эссы, Шейна и Ария: клочья мха разлетались в стороны и, падая, шелестели в траве, а один особо крупный кусок чуть не угодил в голову следящего за джунглями Эспера. Тамиру вовремя отскочил, сердито зарычав.
Вшестером мы за считаные минуты очистили пол, испещренный мертвыми рунами. Муирн запрыгал вокруг них, касаясь лапами определенных символов – со стороны, казалось, совершенно случайных, – и они ненадолго тускло озаряли каменное сооружение.
– Так, если память не подводит, то ближайшие Двери находятся в Акхэлле, – задумчиво пробормотал он.
– Нет! – мы с Шеонной одновременно вскрикнули.
Подруга пояснила:
– Мы не можем через них вернуться: Двери погребены под водой.
– Тогда назовите мне любой город, который еще стоит на своем месте. – Дракончик нетерпеливо замахал лапой, призывая поторопиться.
– Лаарэн, – предложил Арий.
Муирн что-то забормотал. Его лапки шустро перебирали руны. По воле существа письмена двигались и меняли форму, словно больше не были прикованы к холодному неподвижному камню, а плыли по его поверхности, как по воде.
Вдруг Двери содрогнулись, мы отскочили за пределы каменного круга. Перед нами разверзлась черная вихрящаяся дыра – по другую ее сторону шелестел ветер и доносился тихий плеск воды.
– Что встали? Прыгайте! – фыркнул Муирн. – Или вам нужна помощь даже в этом?
Мы не шелохнулись. На лицах друзей читалось одинаковое сомнение, и я полностью разделяла их страх. Действительно ли мы могли доверять Муирну? Вдруг все это было лишь уловкой, а открывшаяся Дверь приведет нас прямиком на острые глефы ар’сэт?
– Что видишь? – тихо спросил Арий, наклонившись к Эссе.
Она задумчиво сощурилась, а потом, не обронив ни слова, решительно шагнула в черную пропасть. С той стороны донесся шум, будто что-то тяжелое покатилось по земле, и тихая ругань девушки.
– Всё в порядке, – крикнула Эсса, когда поток ее гнева иссяк.
Шеонна в то же мгновение шагнула в Дверь, следом за ней прыгнул Шейн.
Я повернулась к Арию, он замер на краю и выжидающе следил за моими движениями.
В моей груди вдруг растеклось приятное тепло, будто кто-то разжег камин в промерзшем доме, за стенами которого бушевала извечная стужа. Сердце Эрии вновь берегло меня и наполняло силами, Эспер нежно касался души, и больше меж нами не было всепоглощающей морозной тьмы, а в шаге призывно подрагивали Двери, ведущие к свободе и уже ставшей для меня родной земле. Я снова ощутила себя счастливой, как в то самое утро в доме Омьенов, когда представляла себя частью чужой семьи и еще не знала о Призраках, рыщущих во снах в поисках Сердца.
Широко улыбнувшись, отбросив все страхи и сомнения, я протянула Арию руку:
– Ты еще хочешь научиться летать?
Тамиру улыбнулся и сжал мою ладонь, сквозь повязку ласково проведя пальцем по бугристому шраму, – в этот раз я не ощутила ничего, кроме покалывающего волнения.
– С тобой, пташка, я обретаю крылья, – промурлыкал Арий.
Я вздрогнула от его слов – щеки вспыхнули он внезапного смущения – и попыталась отдернуть руку, но Арий не позволил. Крепко сжав мою ладонь, он потянул меня в Дверь.
Это не было похоже на прошлый прыжок. Мир словно сделал кульбит: мы прыгнули в круг, подогнув ноги и приготовившись к жесткому приземлению, но неожиданно твердая земля ударила вовсе не в ступни, а в спину, вышибив воздух из легких. Ослепленная болью, я выпустила руку Ария. Тамиру приземлился рядом, ругнувшись.
Я перекатилась на бок, и на то место, где я только что лежала, кубарем скатился Эспер. Превозмогая боль – я содрала кожу на локтях и, казалось, разом ушибла все тело, – я огляделась и наконец поняла, почему приземление вышло неожиданно жестким. Каменная конструкция Двери была разрушена: вокруг нас ощетинились разбитые основания колонн, крыша сооружения, в которой вихрился проход, лежала на земле боком, опершись на груду камней. Круг стремительно стягивался, и перед тем, как он схлопнулся, из него вылетел белый дракончик. Приземление Муирна оказалось гораздо мягче моего – зверь врезался в мой живот, вышибив воздух, который я с таким трудом вновь набрала полной грудью. В придачу ко всему он оцарапал мои ноги, пытаясь подняться на лапы. Я застонала и возмущенно столкнула его на землю.
Дракончик наконец вскочил, отряхнулся от налипшей грязи и победоносно выпятил грудь.
– Уж в этот раз я прослежу, чтобы она нашла покой.
Проход закрылся, и нас окутала промозглая ночь. Она липла к земле будто мокрый, истоптанный до вязкой слякоти снег – ступать по такому до дрожи гадко, и невольно хочется ускорить шаг, чтобы как можно быстрее добраться до теплого очага и протянуть озябшие ноги к огню. Вот только в этот раз бежать было некуда: глаза слепила тьма, скрывшая даже бледные огоньки звезд, и, казалось, за ее пределами ничего не существовало.
Мы не понимали, куда завела нас Дверь. Она вернула нас в Дархэльм или же открыла проход в мир извечного холода и мрака, что вскоре выпьет тепло из наших тел, которые затем сгниют в пустоте?
Успокаивал лишь ветер, изредка скачущий по скрипящим ветвям и подсказывающий, что за покровом ночи от наших глаз все же прятался полный жизни мир: с трех сторон нас обступил лес, где-то в глубине сердито ухала сова, когда ветер ворошил ее перья, впереди плескалась вода, а за спиной лежали одинокие и позабытые руины Двери.