– Эспер ведь предупреждал меня, что в следующий раз, когда я сменю облик, могу лишиться чего-то жизненно важного. Что ж, мне повезло, это был всего лишь глаз – без него я прожить смогу.
Его слова будто хрустальные колокольчики звенели в моих ушах, и сквозь их мелодию я услышала треск льда, расколовшегося в моем сердце.
Тале…
– Я думала, ты… – Мой голос дрогнул и оборвался.
– Я не умер, – улыбнулся тамиру. – Кхар позаботился обо мне, и, как только он поставил меня на лапы, я тут же отправился искать вас. Признаю, нелегкое оказалось дело. Теперь-то я, конечно, знаю, что, пока я вынюхивал вас в каждом уголке Дархэльма, вы прятались на Клаэрии. Но, думаю, я рано или поздно нашел бы вас даже там, но не вовремя угодил в лапы Охотников. – Тале склонил голову набок и внимательно посмотрел в мои глаза. – Ты, наверно, не помнишь, но я был там – на берегу…
Горло защипало от горечи. Я вглядывалась в его лицо, изучала каждую черточку и хотела о многом спросить этого волка, но единственное, что сорвалось с моих губ, было:
– Ты чувствуешь его, Тале?
– Больше нет. – Тамиру мечтательно улыбнулся. – Волки не ошиблись со своим выбором. Те, кто пожелал остаться в Чаще и боится мира за ее пределами, получили благородного правителя и храброго стража. А те, кто пожелал новой жизни, ушли и обрели свободу от королевских уз. Эспер отпустил всех, кто этого хотел, потому что он знает, какова свобода на вкус, и не желает никого ее лишать. Поэтому он отпустил и тебя.
Мои губы неожиданно задрожали, и горячие слезы обожгли глаза – я и не подозревала, как много их скопилось за эти недели.
Я спрятала лицо в ладонях.
Я плакала и не замечала, как замерли внизу гости и стихли голоса – лишь музыка продолжала аккомпанировать моей боли, – не замечала, как от толпы отделилась тонкая фигура, и не слышала легкий стук каблуков по лестнице. Но вот кто-то сел на ступеньку ниже меня. Мягкие ладони сжали мои обнаженные руки и отняли от лица.
Я вскинула взгляд и едва не задохнулась от нового прилива боли и щемящей радости.
– Терри… – тихий вздох сорвался с моих губ и утонул в очередном жалостливом всхлипе.
Лилиан сумела отыскать свою семью.
И мою тоже…
Терри вновь была рядом, словно призрачный огонек из далекого прошлого: протянешь к нему руку – и он растает под пальцами, вытолкнув из обманчивого сна. Я крепко сжала ее руки, сквозь слезы разглядывая родное лицо. Она и правда была здесь; как прежде, смотрела таким ненавистным мне беспомощным сочувствующим взглядом и боялась пошевелиться, будто загнанная в ловушку мышка. Терри не умела утешать и опасалась усилить мою скорбь своими словами, но я всегда знала – она переживала ее как свою собственную.
Когда-то я ненавидела этот ее полный жалости и страха взгляд. Но сейчас, когда тетя снова была рядом, я поняла, как нуждалась в ней и ее глазах, отражающих мою боль.
– Он ушел, Терри, – жалобно прошептала я сквозь слезы.
– Я знаю, милая, – ласково ответила она, прижавшись губами к моим дрожащим пальцам.
Я шумно всхлипнула, порывисто прильнула к тете, и она сжала меня в крепких объятиях. И мне было все равно, что вокруг собрались люди, что они видели мои слезы и смотрели с жалостью. Я плакала и чувствовала, как расплетаются тугие лозы, сжимавшие мое сердце и царапавшие душу острыми шипами.
– Он ушел… ушел… – продолжала всхлипывать я громче и громче, пока голос не сорвался на отчаянный крик.
Я плакала, а нежный голос тети согревал израненное сердце и заполнял пустоту в моей расколотой душе.
– Знаю, знаю, – тихо шептала Терри, и ее горячие слезы разбивались о мое плечо.
Ведьма, которую оставил ветер
213 год со дня Разлома
Несколькими звеньями позже
Голос ветра становился тише с каждым новым днем. Его ласковые прикосновения больше не путали волос ведьмы, он больше не перебирал ее шелковые локоны, нашептывая видения будущего. Будто утомленный бременем старец, он опустился на ее плечо и лишь изредка пытался о себе напоминать.
Им двоим было тяжело вдали от Болот, и ведьма уже тосковала по ветру, хоть всю жизнь и готовилась к этому неизбежному часу. Твердая людская земля испила слишком много ее Сил, и вскоре сиплый голос друга стихнет навсегда.
Но пока он еще пытался нашептывать ей тайны, ведьма стремилась искупить их общую вину.
Она стояла в изножье широкой кровати. Спящая на ней девушка ничуть не изменилась с их последней встречи, разве что стала чуть взрослее и храбрее – хоть зверь и покинул ее, но часть его души продолжала жить в ее сердце. Девушка выглядела спокойно – лишь изредка хмурая морщинка прорезала ее лоб, когда сны резко ныряли в прошлое, но потом вновь разглаживалась – и не замечала присутствия ведьмы. Как не замечал и спящий рядом юноша. Лунный свет, проникнувший в комнату меж тяжелых портьер, ласково касался его обнаженной спины и очерчивал неровные шрамы на лопатке, оставленные волчьими когтями, – теперь грубые рубцы были настоящими, а не воссозданными тягостными воспоминаниями.
Склонившись, ведьма мягко смахнула русый локон с лица девушки, и та распахнула глаза – в них не было ни удивления, ни страха.
– Это сон? – только и спросила девушка, сев на кровати.
– Нет. – Ведьма покачала головой. – Твои сны слишком опасны для меня. Это место находится на границе грез и яви. – Она обвела рукой комнату, залитую потусторонним серым светом, из-за которого стены и мебель, казалось, сияли изнутри. – Оно не просуществует слишком долго.
– Зачем вы пришли? – В голосе девушки слышалась усталость, за которой скрывалось нечто опасное.
– Я…
– Неужели мы не до конца отыграли свои роли в вашей с шинда игре? Чего вы еще от нас хотите?
– Я пришла, чтобы подарить тебе то, в чем ты сейчас так отчаянно нуждаешься, – попыталась смягчить ее гнев женщина, но девушка лишь недоверчиво прыснула.
Под ее острым взором ведьма пересекла комнату и замерла у низкого кофейного столика, заваленного ворохом мятых бумаг, поверх которых лежала карта Гехейна. Она была старой и куда подробнее даже той, что висела в императорском дворце. Ее составил опытный и бесстрашный моряк, не единожды бросавший вызов Беспокойному морю: соленые воды оставили свой след на размытых контурах Дархэльма, а мертвый Джарэм пытались изобразить так часто, что проклятие, нависшее над городом, прожгло в холсте неровную дыру. Но внимание ведьмы привлекли усеявшие материк темно-бурые пятна – кровь, пролитая во время ритуала ищущими свою семью лиирит.
– Ты попусту питаешь этот холст своей кровью, – задумчиво произнесла ведьма. – Так у тебя ничего не выйдет, ведь эта карта лишь фрагмент огромного мира, а то, что ты ищешь, находится за ее пределами. Там, за горизонтом, которого никогда не достигали корабли, есть и другие земли, которые, как и Дархэльм, несколько веков прожили в заточении Беспокойного моря.
Ярость в глазах девушки сменилась интересом. Ежась от потустороннего холода, она подошла ближе и остановилась рядом с ведьмой.
– Значит, я должна искать за морем? Но где именно?
– Просто доверься ветру, и он покажет путь. – Ведьма улыбнулась, но девушка сердито нахмурилась в ответ.
– Однажды я уже доверилась. Вам. – Ее губы сжались в жесткую линию.
– Я больше не стану толкать тебя на путь, которого ты не желаешь. Я больше никого у тебя не отниму, – пообещала ведьма, опустив голову. – Наша с тобой история завершена – ты подарила людям еще одну жизнь.
– Но какой ценой?
– Это меньшее, что Гехейн мог утратить во Тьме.
– Меньшее? – Девушка зло усмехнулась и пристально посмотрела ведьме в глаза. – Я утратила часть своей души, спасая чужой мир, который я все еще считаю недостойным моих жертв. Эспер был моим миром, а не Гехейн. Если бы я только знала…
– То ты бы сбежала вместе со своими волками и предала Гехейн огню. – Ведьма кивнула. – И в этом огне сгорела бы семья, которую ты ищешь и можешь обрести вновь.
Девушка сжала кулаки, и ведьма порывисто накрыла ее плечи своими руками.
– Прости меня, Алесса, и прими мой прощальный дар, – взмолилась она. – Ты вновь обретешь себя, и твое сердце перестанет кровоточить, когда синие паруса «Ксантии» наполнятся морским ветром.
Злость в глазах девушки медленно уступала место усталости, и вскоре ее плечи расслабленно поникли.
– А что будет потом? – спросила она.
Ведьма не спешила отвечать, хоть и знала, что девушка уже достаточно сильна, чтобы вынести тяжесть ее слов и грядущего будущего.
– Ты спасла этот мир, но ему еще предстоит пережить трудные времена, – все же тихо ответила она. – Эрия успокоила морские воды, и кораблям предстоит испытать их милосердие на прочность. И тогда жители Дархэльма поймут, что они не единственные в этом мире и там, за морем, тоже есть люди. Много людей. Однажды берега вспыхнут от войн – страны столкнутся, ибо каждая возжелает безграничной власти над Гехейном. Но пройдут годы, прежде чем смута окутает мир, и куда раньше настанет время мрака: вскоре Слезы Эрии погаснут, Дархэльм лишится накопленной в них Силы, и воздух пропитается страхом перед неизвестностью. Конечно, когда-нибудь люди найдут новые ключи к Силе, которые будут куда могущественнее осколков, и ты даже им в этом поможешь. Ведь эта Сила понадобится тебе самой, чтобы противостоять забытому другу, который будет бороться против заслуженного места волков в людском обществе.
– И стоил ли подобный мир спасения и отданной за него цены? – тихо спросила девушка.
Ведьма взглянула на спящего юношу – черные с проседью локоны рассыпались по темной подушке, – и девушка проследила за ее взглядом.
– Стоил ли твой мир спасения? Ты ведь уже давно знаешь ответ…
Глава 20
Моряки, не единожды бросавшие вызов Беспокойному морю, трепетали перед его спокойствием. Вечерами из дальних кают до меня долетали их тревожные шепотки, пугливо предвещающие скорую бурю. Мужчины не верили в обманчивый сон морских вод и ждали часа, когда разъяренный ветер вновь вспенит волны и те разверзнутся под кормой необъятной пастью.