Он встал сам. Без слов, не оглядываясь. Подошёл к трибуне для свидетелей, положил ладонь на кристалл правды — гравированный осколок древней печати.
— Клянусь говорить только правду, — выдавил он.
Если выяснится, что свидетель солгал — ему отрежут язык и бросят в тюрьму на десять лет. Сурово? Да. Но страх в этом зале — лучшая гарантия честности. Потому что кристалл это лишь фальшивка. Никакого отношения к магии. Просто для красочного слова, будто он способен указать на ложь. Но нет, это просто кристалл, об этом я узнал от Рейн.
Я смотрел прямо на него. Варис стоял как человек, который уже подписал приговор себе, но надеется отсрочить его как можно дольше.
— Вы, уважаемый академик, знакомы с генералом. Расскажите суду, как именно вы познакомились и что выполняли по его личным приказам. Я-то знаю. Но думаю, всем собравшимся будет интересно услышать это из ваших уст, — сказал я, не отрывая взгляда от его лица.
Последняя фраза была нарочно острой, с нажимом. Я дал понять, что если он попробует юлить — Алиса раскроет всё.
И он понял это.
Варис закопает генерала сам.
— Десять лет назад, может, чуть больше… — Варис говорил медленно. — Тогда я только начал путь в академической среде. Ещё не был признан, многие считали мои интересы… непрактичными. Мне хотелось понять, как кристаллы воздействуют на живые организмы. На людей.
Он выпрямился, подняв взгляд к судейской трибуне.
— Генерал Люмьер сам нашёл меня. Это было после выхода моей статьи — теоретической, сухой, но с потенциалом. Он пришёл не как военный, а как… покровитель. Задал вопросы, выслушал. А потом предложил заняться этим глубже. С практикой. С его поддержкой.
По залу прошёл лёгкий ропот. Велвис, как и ожидалось, тут же ударил молоточком по камню. Он не терпел шума. Его глаза метнулись по рядам так, будто он лично пригвоздил каждого к спинке скамьи. Тишина восстановилась.
Я бросил взгляд на Люмьера. Лицо — камень. Никакой дрожи. Он смотрел, слушал, будто речь шла не о нём, а о чьей-то чужой биографии.
— Уточните, уважаемый академик, — вмешался судья Коль. — Что за «практика» была вам предложена?
— Эксперименты, — просто ответил Варис. — Мы начали тестировать свойства кристаллов на людях. На тех, кого привозили ко мне... без их согласия. Подопытные. Они не выбирали свою участь.
Шепот усилился. Судьи молчали, не останавливали. Варису позволили говорить.
— Испытуемые были из числа бедноты, бездомных… — он отвёл взгляд, — и заключённых. Генерал говорил, что у заключённых нет близких. Но когда были — им отправлялись письма. Официально: смерть от болезни, внутренний бунт, несчастный случай. На деле — они становились частью программы.
Он начал зачитывать фамилии. Я смотрел на зал — лица бледнели. Кто-то узнал. Кто-то догадывался. Потом, резко, чей-то крик:
— Это мой брат!.. Люмьер, ты ублюдок!
Мужчина вскочил с места. Судья Хоун лишь холодно бросила:
— Стража. Вывести.
Его увели, выкрикивая проклятия и обвинения, а люди начали перешёптываться. Волна сомнений покрыла зал. Реплики звучали всё громче, всё острее. Генерал впервые повёл бровью.
А Варис продолжал. Без пауз. В голосе — всё та же усталость, но и решимость. Он говорил спокойно, детально. О процедурах, о результатах, о смертности. Народ впитывал каждое слово, как яд, как проклятие — и начинал бурлить изнутри.
А я... я чувствовал, как трещит под ногами лед генерала. Ещё шаг — и он рухнет. Но только если я буду осторожен. Только если добью его точно, без лишней пощады.
Глава 11. Козырь
К моменту, когда Варис закончил свой рассказ, суду удалось установить главное: генерал Люмьер пытался воссоздать то самое явление, которое когда-то изменило меня навсегда.
Подопытных было много. Слишком много.
Суть экспериментов сводилась к одному — Варис, при поддержке лучших литейщиков и кузнецов, плавил тысячи кристаллов, соединяя даже те виды, о которых большая часть жителей королевства никогда не слышала. Это были опасные, нестабильные соединения. Он искал нечто большее, чем просто усиление. Он искал… прорыв.
Но каждый опыт заканчивался одинаково — смертью. Жестокой, мучительной. Подопытные сгорали заживо, их тела разрывались от внутреннего давления магии, разум рушился, а плоть превращалась в пепел.
Варис признался, что пытался выйти из проекта. Но было уже поздно. Люмьер дал понять, что если он уйдёт, то утонет вместе с ним. Или будет утоплен.
— Свидетель, — заговорил один из представителей генерала. — Есть ли у вас прямые доказательства? Одних слов недостаточно.
— Есть. — Варис кивнул. — У меня с собой переписка с генералом. В те периоды, когда он не мог лично посещать лабораторию, мы общались через доверенных лиц. Вот письма, где он давал указания, вносил коррективы. Всё это — его слова.
Он протянул охраннику пухлую стопку пожелтевших листов. Тот быстро передал бумаги судьям. Они принялись внимательно изучать каждую страницу. Прошло несколько минут в полной тишине — слышен был лишь шелест бумаги да скрип пера.
— Уважаемый свидетель, — наконец заговорила судья Мерет Хоун. — В этих письмах нет подписи генерала. Есть фамилия, но без личной подписи это не может считаться доказательством. Чем вы подтвердите подлинность?
— Уважаемый суд, — вмешался я, — у меня с собой оригинал одного из приказов генерала, написанный его рукой. Прошу, сравните почерк. Это не требует особой экспертизы. Он идентичен.
Я передал охране тот самый приказ, найденный благодаря Рейн. У неё в убежище было всё — сотни документов, десятки имен, запечатанные тайны. Она знала, что пригодится. И она не ошиблась.
Судьи долго сравнивали почерк. И, судя по выражению их лиц, сомнений у них не осталось. Это был один и тот же человек.
— Господин Люмьер, — обратился к генералу судья Велвис. — Вам есть что сказать? Вопросы к свидетелю?
Генерал даже не сдвинулся.
— Мы с Варисом не проводили тёмных экспериментов, как он пытается внушить вам. Мы пытались понять, насколько опасны эти кристаллы. Насколько враг может использовать их против нас. Свидетель почему-то не говорит о том, сколько пользы мы извлекли. Почему вы, Варис, умолчали о наших медицинских успехах? Почему не сказали, что благодаря этим исследованиям мы смогли вылечить болезни, которые раньше лечили годами? Или совсем не лечили?
— Да, — Варис кивнул. — Были и успехи. Новые методы лечения, прорывы в медицине. Но… цена была слишком высокой. Мы жертвовали теми, кто не соглашался быть жертвой. Я не смог с этим жить. У меня всё, уважаемый суд.
— Гвардейцы, — произнёс судья Коль. — Свидетеля взять под охрану. Если подтвердится правда его слов, он будет наказан вместе с генералом.
Вариса тут же увели. Его посадили в маленькую железную клетку у стены зала. Слушать он мог, говорить — больше нет.
— Господин Люмьер, ваш свидетель, — напомнил Велвис.
— Прошу привести ученика университета, факультета правоохраны. Имя — Глен, — произнёс генерал.
Я вздрогнул. Глен? Мой бывший сосед по общежитию?
Что он мог сказать?
Глен вошёл в зал, в форменной куртке, с странным, каким-то даже радостным выражением лица. Мы встретились взглядами. Его глаза скользнули по мне с презрением, и уже в следующий миг он встал за трибуну.
— Вы знакомы с обвиняемым? — спросил генерал.
— С этим мутантом я жил в одной комнате, — спокойно ответил Глен. — Если бы меня попросили его охарактеризовать — скрытный, безэмоциональный, хитрый. Рядом с ним жил ещё один — Марк. Тот, как мы теперь знаем, предатель. А всё потому, что слушал Кая Грина. Этот человек — угроза для королевства. Все, кто попадали под влияние его речей, начинали сомневаться в законной власти, заражались его идеями. Он манипулятор, паразит и разрушитель. Он хочет сломать последний оплот человечества изнутри.
Он говорил и говорил. Поливал меня грязью с трибуны, повторяя лживые фразы, навязанные генералом. Всё было рассчитано — создать образ чудовища, изверга, врага. Сделать так, чтобы публика не просто усомнилась во мне… а возненавидела.
И у них это почти получалось.
Лица в зале начали меняться. Кто-то шептался, кто-то отворачивался, кто-то уже смотрел на меня так, будто я предал каждого из них.
И это продолжалось — до тех пор, пока судьи не вмешались.
— Довольно, — твёрдо сказал Велвис. — Мы поняли. Всё ясно.
Слишком ясно.
Но игра ещё не закончена.
— Вам есть что возразить на это, Кай Грин? — главный судья обратился ко мне.
— Боюсь, всё это лишь доводы без каких-либо доказательств, — ответил я спокойно.
— Но с этим трудно спорить, ведь вы и тот самый Марк покинули столицу. Причём последний способствовал побегу множества заключённых, — добавил судья Коль.
Мне нечем было защищаться. Эти события действительно произошли, о них знал весь город. Я не мог опровергнуть сам факт нашего бегства — мог лишь оспорить его смысл. Единственное, на чём строился выпад Глена — будто бы во всём виноват я.
Чёрт... Видимо, не выйдет играть в игру «у кого больше доказательств». Генерал выставляет меня чудовищем, и, судя по всему, у него есть достаточно свидетелей, готовых это подтвердить. Тогда и я пойду на крайность. Раз он ставит на страх — я поставлю на гниль. Покажу, что его власть построена на лжи и крови.
— Я вызываю свидетеля… Лилию Браун, — сказал я.
В зале моментально повисла тишина. Ни шороха, ни кашля — только гулкое напряжение в воздухе.
— Вы уверены? — переспросил судья Велвис.
Я молча кивнул.
Спустя меньше получаса гвардейцы завели Лилию в зал. Ей кратко объяснили, зачем её вызвали и кто это сделал.
— Думаешь, я тебе помогу? Пойми, Кай, я буду говорить честно — так, как это вижу. И так, как мне выгодно, — без тени стеснения произнесла она. Голос её был холоден, как лезвие.
Возмущённый гул прокатился по залу. Некоторые граждане явно не ожидали подобной откровенности.
— Именно поэтому ты здесь, — я выдержал паузу. — Сделаем друг другу одолжение.