Как поскорбишь от сердца об окамененном нечувствии, как поплачешь пред Господом: оно и пройдет; и сердце согреется и размягчится, и сделается способным к духовным созерцаниям и святым чувствам.
Нечувствие сердцем истины слов на молитве происходит от сердечного неверия и нечувствия своей греховности, а это в свою очередь проистекает от тайного чувства гордости. По мере чувств своих на молитве человек узнает, горд он или смирен: чем чувствительнее, пламеннее молитва, тем он смиреннее; чем бесчувственнее, тем гордее.
Если призываешь какого-либо святого с сомнением в близости его к тебе и в слышании им тебя, и сердце твое поразится теснотой, – переломи себя, или, лучше сказать, тотчас же преодолей с помощью Господа Иисуса Христа, гнездящегося в сердце клеветника (диавола), призови святого с сердечной уверенностью, что он близ тебя в Духе Святом и слышит твою молитву, и тебе сейчас станет легко.
Человек, приступая к молитве, должен смирить гордое сердце свое, отбросить от него суету земную и ввести в него веру живую и несомненную.
Когда станешь на молитву, обремененный грехами многими и одержимый отчаянием, начни молиться с упованием, духом горящим, вспомни тогда, что Сам Дух Божий способствует нам в немощах наших, ходатайствуя о нас воздыхания неизглаголанными (Рим. 8: 26). Когда ты вспомнишь с верою об этом в нас действии Духа Божия, тогда слезы умиления потекут из очей твоих и на сердце будешь ощущать мир, сладость, оправдание и радость о Духе Святе, ты будешь глаголом сердца вопиять: Авва Отче! (Гал. 4: 6).
Хорошо, например, молиться от чистого сердца, но коль скоро нет соответствия молитвы с силами (энергией), различными обстоятельствами, местом и временем, с предшествовавшим трудом, то она уже будет не добродетель. Потому апостол Петр говорит: покажите в добродетели разум (то есть не увлекайтесь одним сердцем), в разуме же воздержание, в воздержании терпение (2 Пет. 1: 5 – 6).
Бог хочет именно нашего сердца. Даждь Ми, сыне, твое сердце (Притч. 23: 26); потому что сердце – главное в человеке, жизнь его; больше – сердце наше есть самый человек. Потому кто не молится или не служит Богу сердцем, тот все равно что вовсе не молится, потому что тогда молится тело его, которое само по себе, без души – то же, что земля.
Когда маловерный и грешный человек приступает к молитве Божией, то он ощущает в сердце своем лукавство и холодность к Богу и святыни Его: сердце его бывает чуждо тому, что он произносит устами; он внутренно борется с противником и побеждается от него, если с крепкою решимостию не восстанет против лукавства и в покаянии не восплачет пред Создавшим его.
Если на молитве будем произносить слова без силы их, не чувствуя их истины сердцем, мы не получим пользы от молитвы.
Молясь, мы непременно должны взять в свою власть сердце и обратить его к Господу. Надобно, чтобы оно не было холодно, лукаво, неверно, двоедушно. Иначе что пользы от нашей молитвы, от нашего говения? Хорошо ли слышать от Господа гневный глас: приближаются ко Мне люди сии устами своими, и чтут Меня языком, сердце же их далеко отстоит от Меня (Мф. 15: 8). Итак, не будем стоять в церкви с душевным расслаблением, но да горит каждый духом своим, работая Господу. и люди не много ценят те услуги, которые мы делаем с холодностью, по привычке. а Бог хочет именно нашего сердца.
Можно ли молиться с поспешностью, не вредя своей молитве? Можно тем, которые научились внутренней молитве истым сердцем. в молитве надобно, чтобы сердце искренно желало того, чего просит; чувствовало истину того, о чем говорит, – а чистое сердце имеет это как бы в природе своей. Потому оно может молиться и с поспешностью и в то же время богоугодно, так как поспешность не вредит истине (искренности) молитвы. Но не стяжавшим сердечной молитвы, надо молиться неспешно, ожидая соответствующего отголоска в сердце каждого слова молитвы. а это не всегда скоро дается человеку, не привыкшему к молитвенному созерцанию. Поэтому редкое произношение слов молитвы для таких людей должно быть положено за непременное правило. Ожидай, пока каждое слово отдастся в сердце свойственным ему отголоском.
Наружная молитва нередко исполняется насчет внутренней, а внутренняя – насчет наружной, то есть если я молюсь устами или читаю, то многие слова не ложатся на сердце, я двоюсь, лицемерю: устами выговариваю одно, а на сердце другое; уста говорят истину, а сердечное расположение не согласуется со словами молитвы. а если я молюсь внутренне, сердцем, то, не обращая внимания на выговаривание слов, я сосредоточиваю его на содержании, на силе их, приучая сердце постепенно к истине, и вхожу в то самое расположение духа, в каком написаны молитвенные слова и таким образом приучаюсь мало-помалу молиться духом и истиной, по словам вечной Истины: поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине (Ин. 4: 24).
Молитва принужденная развивает ханжество, делает не способным ни к какому занятию, требующему размышления, и делает человека вялым ко всему, даже к исполнению должностей своих. Это должно убедить всех, таким образом молящихся, исправить свою молитву. Молиться должно охотно, с энергией от сердца. Не от скорби, не от нужды молись Богу, – доброхотно дающего любит Бог.
Помните, что ни одно слово даром не пропадет в молитве, если от сердца говорится: каждое слово Господь слышит и каждое слово у Него на весах. Нам кажется иногда, будто наши слова только воздух бьют напрасно, раздаются как глас вопиющего в пустыне. Нет. Нужно помнить, что Господь на молитве понимает нас, если можно так сказать, то есть наши слова – точно так, как себя понимают совершенные молитвенники, ибо человек есть образ Божий. Господь отвечает на каждое желание сердца, выраженное в словах или невыраженное.
Кто поспешно, без сердечного понимания и сочувствия, читает молитвы, побеждаемый своей ленивой и сонной плотью, тот служит не Богу, а плоти своей, самолюбию своему и ругается Господу своим невниманием, безучастием своего сердца в молитве, ибо Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны покланяться в духе и истине (Ин. 4: 24) – нелицемерно.
Молясь, старайся всемерно о том, чтобы чувствовать сердцем истину и силу молитвы, питайся ими, как нетленной пищей, напояй ими, как росою, сердце свое, согревайся, как благодатным огнем.
Слова молитвы соответствуют лекарственным составам или специям, имеющим каждая свою силу и вместе составляющим целебный для тела прием. Как аптекари берегут силу ароматичных составов лекарственных, держа их крепко закупоренными в стеклянницах или в другом каком сосуде, так и мы должны хранить крепко силу каждого слова в своем сердце, как в сосуде, и не иначе произносить его, как с соответственной ему силой.
Все приступающие работать Господу в молитве научитесь быть подобно Ему кроткими, смиренными и истинными сердцем; не имейте лукавства в душе, двоедушия, не будьте хладны, постарайтесь иметь Дух Его, ибо кто Духа Христова не имеет, тот и не Его, – и Господь подобного Себе и сродного ищет в нас, к чему могла бы привиться благодать Его.
Сердце наше ежедневно умирает духовной смертью. Теплая слезная молитва есть оживление его, начинающееся дыхание его. Если не молиться ежедневно с теплотой духовной, то легко скоро умереть духовно.
Причащение: жизнь после смерти
Господи! Благодарю Тя, яко совершил еси и ныне со мною во время литургии по молитве моей чудо воскрешения от мертвых и оживотворения умершей грехом души моей; благодарю Тебя наипаче, яко даровал еси мне Божественную, чудную жизнь Твою в причащении животворящих Твоих Таин; Тело и Кровь Твоя Божественная были как огнь животворящий в устах моих и в сердце моем – как мир, как свет, свобода, сила, пространство, дерзновение.
Мир и избыток жизни сердца после причащения есть величайший, неоценимый дар Господа Иисуса Христа, превосходящий все дары, относящиеся к телу и вместе взятые. Без душевного мира – при тесноте и мучении сердца – человек не может пользоваться никакими благами, ни вещественными, ни духовными, для него тогда не существует наслаждений, происходящих от чувства истины, добра и красоты, потому что подавлено и убито самое средоточие его жизни – сердце, или внутренний человек.
Благодарю Тебя, Господи, за преестественное оживотворение моего грешного и немощного естества Божественными и животворящими Твоими Тайнами: О, ощутил я, непотребный, Твое Божество, когда вкусил небесных, животворящих и страшных Твоих Тайн! Жизнь Твоя проникла во все составы, во утробу, в сердце – терние всех прегрешений было попалено; душа очищена, помышления освящены; мир чудный водворился во всем существе. Слава о сем Господу!
Благодарю Господа, как в тихой пристани укрывающего меня в храме Своем от бурь житейских и защищающего, сохраняющего, спасающего, милующего, очищающего, освящающего, просвещающего, урывающего и обновляющего пречистыми и животворящими Своими Тайнами. Только ради их – мирен, здоров, безопасен и славен.
Пища и питие мира сего есть тлен, тягота, теснота, болезнь; только истинный хлеб – Тело Христово и истинное питие – Кровь Христова – жизнь моя, мир мой, свобода моя, пространство мое, сила моя, здравие души и тела.