– Но почему? – прохрипел он, но притормозил.
Изловчившись, я выбралась из-под него, молниеносно вскочила на ноги и, поправив трусы и юбку, кинулась к двери.
– Почему нет? – с недоумением повторил Тим. – Я же видел, что ты хочешь.
Перед тем как открыть дверь, я на секунду замерла.
– А кто тебе сказал, что я хочу Гудвина?
Глава 31
Тим выскочил за мной на кухню.
– Алиса, прости. Все не так.
Мой телефон лежал на столе там, где я его и оставила, рядом стояла открытая бутылка шампанского, тюльпаны заполняли всю раковину и умопомрачительно пахли свежей зеленью. Из дальней комнаты доносились громкие голоса парней.
– Я домой.
– Это не обязательно. Я поторопился. Извини.
– Наоборот. Ты опоздал! – Схватив бутылку, я глотнула из горлышка. – Я ухожу.
– Ну куда ты пойдешь одна? Обожди, я предупрежу Матвея и провожу тебя.
Рощин исчез в коридоре.
Когда все по-настоящему, точно знаешь, кто тебе нравится и как. История про Гудвина меня, конечно, тронула, однако ее оказалось недостаточно, как и тех чувств, которые Тим во мне пробуждал. Он вполне подходил для поцелуев в парке, но, пожалуй, на этом все. И провожать ему меня не стоило, потому что я должна буду что-то объяснять, а как – я не знала.
Тихонько отперев замок входной двери, я выскользнула на лестничную клетку и побежала по ступенькам вниз. Пока спускалась, набрала Мартова, но его телефон по-прежнему не отвечал. Зато Ершов был онлайн.
«Ты дома?» – написала я ему, остановившись в пролете между первым и вторым этажом. «Допустим», – ответил он сразу же. «Можешь прийти за мной к Матвею?» – «Нет». – «Тогда я сама к тебе сейчас приду». – «Не понял». – «А что тут непонятного? Приду, и все». – «Вообще-то я живу не один». – «Но спуститься к подъезду ты хоть сможешь?» – «Ты совсем с головой поссорилась, Серова?» – «Да». «Жди».
Я поняла, какая я идиотка, только когда, крепко зажав в руке телефон, бежала по длинному подземному переходу, а с противоположной стороны появились двое неприятного вида мужчин в спортивных костюмах. Они громко переговаривались и очевидно были пьяны.
Ситуация хуже не придумаешь. Девочка в школьном платье и белых гольфах совершенно одна в час ночи в пустом переходе. Сердце ухнуло вниз. Мысли заметались. Нужно было совершенно потерять голову, чтобы отправиться гулять по району в такое время. Но от снизошедшего на меня озарения и шампанского, кроме любви, я ни о чем больше думать не могла. Сердце сжималось и норовило выскочить, щеки пылали, в ушах шумело.
Ершов перезвонил через пять минут после того, как я, покинув квартиру Матвея, уже бежала к шоссе.
– Ты серьезно собралась ко мне? – Голос был тихий, но встревоженный.
– Ага, – шумно переводя дыхание, выдохнула я, – минут через семь буду.
– Что-то случилось?
– Да.
– Не пугай меня.
– Просто жди!
Мужики приближались. Признаков явной агрессии они не проявляли и смотрели на меня скорее удивленно. Я замедлила шаг.
– Привет, девочка, – бросил один из них.
– Какая куколка, – подхватил второй. – Куда спешишь?
Сделав суровое лицо, я посмотрела на них исподлобья.
– Идем с нами! – Первый двинулся на меня. – Мы угостим тебя мороженым.
У него было серое одутловатое лицо и узенькие глазки.
– Слесарь принес домой четыре задвижки, плотник – три рубанка, а электрик – шестнадцать лампочек, – произнесла я замогильным голосом, – сколько у них получилось вместе?
– Что? – Мужик растерялся.
– Ты заблудилась? – поинтересовался его приятель, – тощий дерганый тип с сальными волосами.
– Вместе у них шесть лет строгого режима! – не сводя с них глаз, отрезала я так же отрешенно.
– Она, похоже, больная! – Первый мужик напряженно вглядывался в меня.
– С тобой разговаривает мир, – сообщила я. – Уродство появляется, только если есть прекрасное. Ненависти без любви не существует, а добро порождает зло.
Мы поравнялись, и я прижалась к стене. Сворачивая на меня головы, мужики медленно прошли мимо.
– Будьте бдительны! – для пущей убедительности добавила я.
Шлейф перегара, тянувшийся за ними, заполнил весь переход. И я вылетела из перехода с одной лишь мыслью – отдышаться, но возникшая на лестнице темная фигура заставила снова задохнуться.
Ершов стоял, широко расставив ноги и глядя на меня сверху вниз. На нем был черный плащ, волосы всклокочены, руки в карманах.
– Что случилось? – сухо спросил он, не дожидаясь, пока я поднимусь.
Я остановилась.
– Ты знаешь, что я создана для любви?
– И что это значит?
– Так Мартов сказал.
– И для чего же эта замечательная информация мне?
– Почему ты не пошел вместе со всеми в «Сто пятьсот»?
– Не хотел.
– А это правда, что у тебя есть татуировка с моим именем?
– Нет.
– Докажи!
– Прямо здесь?
– А что, слабо?
– Слабо! Давай поднимайся, будем думать, что с тобой делать. Много выпила? – спросил уже наверху.
– Нет, но мне много и не надо.
– Все ясно! – Несколько секунд он колебался, оглядывая меня без привычной усмешки и иронии в глазах, словно в голове у него происходил сложный математический процесс.
Но я уже пришла и была полна решимости. Нырнув под расстегнутый плащ, обхватила его и прижалась щекой к груди.
– Классные хвосты! – Кеша смягчился. – Скажи честно, чего тебе надо?
– Хочу целоваться с тобой всю ночь.
– Ты уверена?
– Абсолютно.
– А как же Рощин?
– Он мне не подходит.
– Что так?
– Я хочу с тобой.
– Что со мной?
– Все.
Я подняла голову, лицо его менялось на глазах: губы расползлись в кривой усмешке, взгляд сделался циничным и одновременно игривым.
– Что ж, хорошо. Все так все. Тогда идем ко мне.
Как только подъездная дверь за нами захлопнулась, он резко прижал меня к стене, впихнул ногу между моими коленями и обнял меня за шею.
– Чего бы ты там ни болтала про меня, сейчас не имеет значения. Сейчас – это сейчас. Даю последний шанс передумать.
– Ты забываешь, что я замечаю больше, чем другие. – Я улыбнулась. – Интуитивная динамика в действии.
– Интуитивной динамики не существует.
– Ты говорил.
От него пахло зубной пастой и мылом, но поцелуй был наполнен вкусом горячего жасминового чая.
Стараясь не звенеть ключами, он отпер дверь, и мы прошли в его комнату.
Горела настольная лампа. Кровать была разобрана, на стуле гора вещей. Собрав в охапку, Кеша скинул их на пол и перенес стул к двери, подперев спинкой ручку так, чтобы невозможно было войти.
– Все пройдет по моим правилам, – негромко объявил он, усаживая меня на этот же стул. – Снимай платье, но гольфы оставь. И волосы распусти. Это главное.
Я не пошевелилась.
– Зачем ты так?
– А чего ты ждала? Что я буду ползать у твоих ног, захлебываясь слезами счастья оттого, что ты снизошла до меня? – Быстрым движением он стянул футболку и картинно отшвырнул ее в сторону.
– Не понимаю, почему ты злишься? Я же выбрала тебя.
– Выбрала меня! – Он презрительно фыркнул. – Все-таки сколько же в тебе высокомерия, Алиса.
– Неправда!
– Тише! – Раскрыв на столе ноутбук, он запустил какое-то кино и, подойдя ко мне, навис, скрестив руки на груди. – Значит, танец со мной тебя не устраивает, а вот так завалиться посреди ночи – в порядке вещей.
– У меня непонятное чувство, – сказала я.
Вдохновенное романтическое возбуждение сменилось нервной дрожью. Все шло не так, как я себе навоображала, но, несмотря на разгорающийся конфликт, неприятия, как это случилось с Тимом, не было.
– У меня непонятное чувство, – испытывая его терпение, повторила я, подбирая подходящие слова. – Не знаю, как его правильно назвать… Доверие? Да, наверное.
– Доверие? Ко мне? – Ершов отшатнулся, как если бы я сказала гадость. – Давай только без этого, ладно? И вообще, ты собираешься раздеваться или нет?
– Мне самой кажется это странным, но странности в моей жизни – обычное дело, так что остается просто принимать их как факт. Если честно, знаешь, зачем я еще пришла? Есть кое-что, что можешь объяснить мне только ты. Нам с Мартовым удалось поговорить с тем самым попрошайкой из метро, о котором я рассказывала, помнишь? Так вот, он сказал…
– Если ты сейчас же не замолчишь, мне придется заткнуть тебе рот, – перебил Ершов и огляделся, словно подыскивая, с помощью чего можно это осуществить.
Я встала и сделала шаг к нему.
– А еще я узнала, кто такой Гудвин.
Теплый свет настольной лампы разливался по его голому животу и груди, но лицо оставалось в тени.
– Я тебя сразу спросил, зачем ты идешь ко мне. И если бы ты сказала, что хочешь поговорить, я тебя сюда не привел бы. Но ты сказала «все». – Протянув руку, он сначала стащил с меня один бант, затем другой. Распушил волосы и зарылся в них лицом, а потом, подхватив на руки, отнес на кровать.
То, что произошло дальше, я назвала бы бесконечно долгим падением с небоскреба: страх столкновения с землей и восторг полета. Дух захватывало, сердце готово было разорваться. Тело превратилось в оголенный нерв, вспыхивающий разрядами от малейшего прикосновения.
– Хочу тебя предупредить, – набравшись смелости, прошептала я, – у меня это впервые.
– В смысле? – Ершов резко приподнялся на руках.
– В прямом! – Я закрыла глаза ладонью, потому что обсуждать такое было неловко.
– Ты меня опять дуришь?
– Нет.
«В этот раз все было как полается», – произнес голос в кино.
Я открыла глаза. Ершов сидел на краю кровати, обхватив голову.
– Поклянись, что это правда.
– Клянусь.
С протяжным стоном он откинулся на спину, закрылся локтем и лежал так около минуты. Я просто ждала.
– Я тебя люблю, – наконец сказал Кеша, – по-настоящему.
И снова замолчал. Меньше всего я рассчитывала на подобное признание от Ершова.
– Что же в таком случае тебя расстроило?