– Вот именно! – завопила Пирита. – Понятия не имею!
Ледяной дракончик свирепо фыркнул.
– Она просто не пускает тебя в свои мысли! Магии в ней полно, я же чувствую. – В самом деле, прижав небесную к земле, он ещё сильнее ощущал неприятную вибрацию, от которой мутило. Его злобный взгляд, брошенный на дракониху, остановился на золотой цепочке вокруг шеи.
– Что у тебя там? – Он показал на кожаный футляр. – Зачарованный амулет, чтобы скрывать мысли? Ну-ка, дай сюда!
– Не смей! – заревела Пирита. Она внезапно вскочила на лапы и стряхнула ледяного прямо на угли костра.
Холод с воем вскочил, тряся обожжёнными лапами. Сквозь поднявшийся дым и пепел он увидел, как песчаный дракончик, задрав хвост по-скорпионьи, наскакивает на небесную, которая, свирепо оскалив клыки, бьёт его крыльями и отмахивается когтями. Лапы взрослой драконихи были длиннее, и Вихрю приходилось туго – он с трудом уклонялся от ударов.
Шипя от боли, пронизывающей всё тело, Холод бросился на подмогу, но тут же обернулся, услышав за спиной отчаянный визг радужной.
Из зарослей внезапно появился чёрный дракон и сразу бросился на Кинкажу. Ударил её в грудь, а затем отшвырнул мощным взмахом хвоста. Маленькая радужная с жутким хрустом врезалась в ствол дерева и сползла на землю. Чешуя её стала тускнеть, покрываясь смертельной белизной.
– Кинкажу! – выкрикнула ночная.
Чёрный дракон развернулся, наступая на неё. Луна яростно заревела и выдохнула сноп обжигающего пламени прямо ему в морду. Противник отшатнулся, зажимая глаза, и она прыгнула вперёд, целясь в крылья и горло всеми четырьмя когтистыми лапами. Он пытался её сдержать, но шею его уже рассекла длинная кровавая рана, а нос и пасть вспучились пузырями ожогов. Тем не менее ночной был крупнее и сильнее, и в конце концов отбросил Луну от себя.
Ледяной дракончик не раздумывал… хотя, наверное, был момент, когда разум советовал заняться Пиритой, пока та не улизнула. Ведь небесная была единственным ключом к спасению брата. Однако сердце побороло рассудок, и вот уже ночной покатился по земле, так и не успев вонзить когти в горло упавшей Луне.
Блестящая бело-голубая и матовая чёрная чешуя смешались в яростной схватке двоих, от могучего рёва тряслись ветви деревьев. Слышался стук и лязг – когти и зубы ледяного натыкались на цепочки, железные коробочки и футляры, которыми был увешан противник.
Нырнув под струю огня, прошедшую над самым ухом, Холод ощутил наконец, как шипит в глотке убийственная ледяная пена, извернулся и выплеснул её, целясь ночному в глаза. В последний миг тот успел зажмуриться, но искрящаяся морозная корка расползлась по морде и шее, намертво запечатывая сомкнутые веки и трескаясь на оставленных Луной ожогах.
От страшного болезненного вопля заложило уши. Ночной дракон оттолкнул Холода и прыгнул в воздух, расправляя изорванные крылья. Некоторое время было видно, как он слепо трепыхается в небе, пытаясь выровнять полёт, а затем изодранная чёрная чешуя скрылась в грозовых тучах.
Крупные капли уже шлёпались на разбросанные угли костра, шипя, словно рассерженный дракон, но прохладная влага немного успокоила боль в обгоревших лапах. Холод устало перевёл дух и побрёл к Луне, которая склонилась над застывшей под деревом радужной.
– Кинкажу, очнись! – шептала она в слезах, осторожно ощупывая побелевшую чешую, потом отвернулась и всхлипнула: – Я совсем её не слышу, совсем!
– Ничего, её просто оглушило, – бодро произнёс Холод, но про себя горестно вздохнул. Изломанное тельце, казалось, упало с большой высоты на камни.
– Нет, ну какой мерзавец! – причитала ночная. – Мог ведь напасть на любого из нас, а выбрал самую маленькую! Как подло, как стыдно! – Она уложила разбросанные крылья Кинкажу и нежно разгладила.
– Наверное, боялся яда, – хмыкнул дракончик. – Пурпур небось ему все уши прожужжала, как это страшно.
Луна с сомнением покачала головой, не отводя глаз от застывшей бледной мордочки радужной.
Только теперь Холод вспомнил о том, что должно было занимать его мысли в первую очередь. Он повернулся к другой стороне поляны, где Вихрь стоял над поверженной небесной, нацелив хвост с отравленным шипом ей в сердце.
Ледяной дракончик, хромая, приблизился и молча взглянул в глаза предательницы.
Песчаный озабоченно нахмурился.
– Тот ночной может вернуться в любой момент вместе с Пурпур! Надо скорее убираться отсюда.
Холод кивнул и потянулся к золотой цепочке с футляром на шее у Пириты.
– Нет! – истерически завизжала она. – Пожалуйста, не надо! Мне нельзя его снимать, никогда! Я умру, в нём вся моя жизнь… ну пожалуйста! Не на…
Он грубо дёрнул за цепочку, потом ещё и ещё раз, пока та не лопнула.
Небесная отчаянно вскрикнула. Кожаный мешочек, почти невесомый, легко хрустнул в когтях у Холода, словно пригоршня снега. Дракончик хотел открыть его и посмотреть, но тут с Пиритой стало твориться что-то непонятное.
Жёлто-оранжевая чешуя небесной драконихи стремительно облезала. Во всяком случае, так показалось вначале. Она будто таяла и тут же отрастала опять, но уже другая, совсем бледная. Морда вытянулась, гребень ощетинился длинными острыми шипами, и такие же вытянулись на конце хвоста, который стал длинным и тонким, словно кнут.
Вихрь испуганно вскрикнул, отскакивая в сторону.
Дракон, который только что был Пиритой, выгнул спину, расправил длинные белые крылья и широко раскрыл глаза – синие, как небо над ледяными просторами севера. Прочистил горло, окинул взглядом поляну с деревьями вокруг, потом оторопело уставился на драконят.
– Холод? – неуверенно выдавил он хриплым дрожащим голосом.
Тот молчал, не в силах вымолвить ни слова. Лапы его словно приросли к земле, крылья дрожали.
– Во имя всех змей! – поражённо выдохнул песчаный. – Это что… так ты и есть…
Вместо Пириты на лесной поляне стоял Град.
Глава 16
– Град, это ты? – прошептал Холод. – Но как? Ты… ты же был той небесной! Как ты…
– Куда делся тронный зал? – Град снова оглянулся, откашлялся. Голос его окреп. – Где королева Пурпур? А ты… какой ты большой – ты что, кита съел? – Он вдруг пошатнулся и заморгал. – Погоди, мы же ищем королеву… Ой, почему моя чешуя такая белая? – Поднёс лапы к глазам и в ужасе отдёрнул, словно хотел отбросить от себя. – Что вы со мной сделали? Почему я такая холодная? – Белый дракон тряхнул брата за плечи. – Кто я?
– Ты мой брат, – твёрдо произнёс Холод. Тут уж никаких сомнений, а с последствиями злого колдовства можно разобраться и позже! Он крепко обнял Града, прижимая к груди. – Надо скорее выбираться отсюда, пока Пурпур тебя не нашла.
– Королева Пурпур! – поправил старший ледяной. – Она никогда меня не обидит, и я буду ей верна до… – Он в ужасе скривился. – Что я говорю? Холод, что со мной?
– Ничего страшного, – усмехнулся младший, – всё наладится, а пока надо лететь!
Вихрь уже стоял на той стороне поляны и что-то говорил Луне. Она подхватила на лапы несчастную, с поникшей головой, Кинкажу и стала взваливать песчаному на спину, сама едва не падая: обвисший хвост радужной тянул набок, а крылья болтались и мешали видеть. Холод дёрнулся помогать, но Град всё не отпускал его.
– Ты настоящий или мне кажешься? – волновался он. – А вот это вот всё – оно на самом деле?
– Принимай всё как есть, – торопливо бросил Холод. – Времени совсем нет. Поможем нашим друзьям и улетаем!
– Друзьям? – удивлённо переспросил старший ледяной, рассматривая троих чужаков в тусклом свете догорающего костра. – Но… там же ночная!
Холод на миг сжался от чувства вины, которое тут же сменилось стыдом. Луна столько сделала, чтобы помочь им обоим!
– Ночная на нашей стороне, – смущённо объяснил он, – без её помощи я бы тебя не спас… Град, пусти!
Он освободился от объятий и бросился на другой конец поляны, где едва успел поддержать Кинкажу, которая уже соскальзывала с плеч песчаного. Вихрь зажмурился и скрипнул зубами от тяжести, едва держась на лапах. Унести в одиночку радужную, хоть и маленькую, было песчаному не по силам – хоть и жилистый, он и сам ростом не отличался.
Даже подняться в воздух не сможет, подумал ледяной дракончик, а уж тем более лететь. А если погоня? Сам он был пошире в плечах, но ненамного крупнее Вихря.
Что же делать, не оставлять же раненую здесь! Холод невольно поразился, что не может о таком даже помыслить. Он не бросил бы Кинкажу даже ради брата, шокированный взгляд которого продолжал сверлить спину. Где это видано, чтобы благородный ледяной спасал чужаков!
– Глина бы сюда, – безнадёжно вздохнула Луна, бережно кладя голову радужной себе на плечо.
Ледяной дракончик покосился на Града. Тот бы, наверное, справился, но… Брат ещё не совсем пришёл в себя, и потом, кто для него радужные? Да и для Пириты, кстати. Можно ли доверить ему раненую?
А если попробовать вместе? Холод подпрыгнул, помогая себе крыльями, и сорвал с деревьев густой полог из переплетённых ветвей и лиан, защищавший стоянку от дождя. Расправил на земле и одобрительно кивнул: должно выдержать.
Луна поняла без слов, и вместе они перетащили Кинкажу на примитивные носилки. Уложили поудобнее, обернув лапы хвостом и поправив крылья. Всё это время раненая не подавала признаков жизни, хотя Холоду на миг показалось, что он различает слабое биение сердца.
Он подобрал кожаный мешочек, сорванный у Пириты с шеи, и положил рядом с Кинкажу, хорошенько примотав цепочкой к ветке. Не нести же амулет на себе после того, что его колдовство сделало с Градом! Рассмотреть, что там внутри, можно и потом.
Вихрь уже взялся за одну сторону носилок. Холод шагнул к другой, но Луна его опередила.
– Я сама, – шепнула она, крепко вцепившись в сплетение ветвей и кивая Вихрю. – Тебе надо присматривать за братом.
Песчаный и ночная с натугой поднялись в воздух. Вначале получалось плохо, носилки раскачивались и кренились, но подоспевший Холод поддержал край, и вскоре, работая крыльями в такт, они уже летели среди туч, сыпавших ливнем всё сильнее.