— Только если знать пароль, — ответил мужчина.
Так-то вот. Увы, пароль Брайана знал только он сам. Что же произошло? Неужели, пребывая в умопомрачении, он на самом деле написал Эйлин письмо? Может, он сходит с ума?
Отцу Томашу понравились старые мощеные улицы и крошечные ресторанчики в районе Дублина, где жил Брайан Флинн. Томаш выпил полпинты с Джонни и его приятелем Тимом, охранником из кардиологической клиники. Затем они прогулялись по центру, обсудили завтрашнюю мессу и вернулись к Брайану, зайдя по дороге поужинать в дешевый индийский ресторан.
— Здесь чудесно, Брайан. Здесь есть все, что нужно для жизни, — восхищался Томаш.
У Брайана комок стоял в горле. Томаш говорил то, что Брайан хотел слышать. Он не называл его заслуживающим жалости неудачником. Приятели с удовольствием обсудили Россмор, каноника, Недди Нолана, новый книжный магазин Сканка и Джуди, а также последние события в “Папоротнике и вереске”.
В полночь у Брайана Флинна запищал телефон. Текст гласил: “Нет, Брайан, идти в гости уже слишком поздно. Увидимся завтра. Не вешай нос, попытайся уснуть и будь умницей, не пиши мне больше”. Далее следовала подпись: “С любовью, Эйлин”.
Брайан показал послание Томашу.
— Только, понимаешь, дело в том, что я ей не писал. — Лицо у него было грустное, как у бассета.
Они проговорили допоздна. Томаш выдвигал теорию за теорией. Может быть, доброжелательность Брайана заставила Эйлин предположить, что он испытывает к ней нечто большее? Но как объяснить электронные письма и сообщения, которые, по ее словам, присылает ей Брайан? Возможно, она прирожденный преобразователь и стремится переделать всех и каждого. Тогда понятно, почему она так свободно расхаживала по дому, комментируя и критикуя все вокруг.
Да. Но это все равно не объясняет писем.
— А что, если она сумасшедшая? — в конце концов спросил Томаш.
— Думаю, так и есть, — печально согласился Брайан.
Тяжело вздыхая, они выпили еще по кружке чая.
— Может, связаться с ее семьей? — предложил Томаш.
— Не думаю, что у них близкие отношения. Она говорит, что отец содержит ее, но больше ничего о них не рассказывает. Ни о ком.
— И живет одна?
— Кажется, да.
— Ты о ней почти ничего не знаешь, Брайан?
— Совершенно верно, Томаш. Я с ней едва знаком.
Джонни проводил кардиотренировку с группой пациентов клиники. В первом ряду стояла Китти Рейли. Она всегда настаивала, что добрым здоровьем и любыми улучшениями мы обязаны тому или иному святому лично, а когда ей нездоровилось, она порицала весь мир за пренебрежение святыми. Рядом занималась добродушная Джуди Мерфи. Она была теперь в такой хорошей форме, что практически стала ассистенткой Джонни. Джуди помогала людям вроде Лара хоть как-то укрощать свои непокорные руки и ноги. Бобби Уолш пожаловался Джонни, что готов на любые усилия, лишь бы накачать руки, поэтому Джонни запустил для него цикл на ручном тренажере. Занятие шло полным ходом, когда вошла Клара.
— Джонни, тебя срочно к телефону, — сказала она.
Джонни удивился. Кто мог звонить ему в клинику? Мобильный стоял на автоответчике, так что любое сообщение он выслушал бы позже.
— Извини, Клара, я не в курсе, кто бы это мог быть.
— Священник, отец Флинн. У него очень расстроенный голос. Поговори с ним, Джонни, я присмотрю за тренировкой.
— Отлично, пока старшины нет, можем немного расслабиться, — с облегчением сказал Лар.
— Ого! Да вы не видали меня в деле. Когда речь заходит о беговой дорожке, мне сам черт не брат, — сказала Клара Кейси. — Поверьте, вы будете молиться, чтобы Джонни поскорее вернулся.
— Привет, Брайан. Как делишки?
— Ничего хорошего, Джонни. Сегодня после польской мессы ко мне подошла эта Эйлин и сказала, что раз я пригласил ее поужинать, она купит черное в обтяжку.
— Что?!
— Платье. Думаю, она имела в виду платье.
— Я понял, что она имела в виду. Но ты ведь не приглашал ее?
— Конечно нет. Джонни, что мне делать?
— Думаю, это знак свыше. Хватит, побыл уже друидом, бросай это дело. Я бы это истолковал так.
— Джонни, я серьезно.
— Я тоже. Если ты поймал такую красивую пташку, не нарушая обетов, только представь, что начнется, когда ты освободишься.
В трубке повисла пауза.
— Прости, Брайан. Она чокнутая, вот и все.
— Да, наверное.
— Значит, нужно вести себя соответственно. Не обращай на нее внимания.
— Навряд ли стоит так обращаться с психически больными людьми.
— Навряд ли? Тогда тоже купи что-нибудь черное и в обтяжку — и вперед!
— Прости, что отвлек тебя от работы. — Голос Брайана звучал безнадежно.
— О господи, Брайан. В обед я поставлю тебе пинту и постараюсь вытрясти эту лунатичку у тебя из головы.
— Конечно. Отлично.
Отец Брайан Флинн повесил трубку. Джонни тоже нажал отбой — и встретился глазами с Аней.
— У бедного отца Брайана проблемы? — спросила она.
— Да, небольшие. — Джонни не хотел выдавать секретов друга и распускать сплетни.
— Он такой добрый человек и живет так просто. Я гладила для него рубашки и видела, что у него в квартире почти пусто.
— Аня, а мои рубашки погладишь?
— Да, но тебе придется заплатить. Работать для святого отца — это честь, а для гимнаста вроде тебя — просто работа.
— Твой английский все лучше день ото дня, Аня, — заметил Джонни.
— Ну, если бы ты жил там, где все говорят только по-польски, ты бы тоже выучил язык, — ответила Аня.
— О нет, польский я бы не выучил. Там сплошные “взы” и “зы”.
— Извините за отлучку, — сказал Джонни, входя в спортзал. Бобби до сих пор не упал, а некоторые даже работали интенсивнее.
— Как ваш друг-священник, у него все в порядке? — спросила Клара. — Кажется, он был очень расстроен.
— Разумеется, он расстроен. У него завелась ухажерка, совершенно чокнутая. Утверждает, что он пригласил ее на свидание. Бедный Брайан в жизни бы этого не сделал. Думаю, он вообще единственный во всей церкви, кто следует правилам.
— Да, таких людей немного, — согласилась Клара.
— Он спрашивает, что делать, — сказал Джонни.
— Только одно. — Кларе решение казалось очевидным. — Нужно обратиться в полицию.
— Ты с ума сошел? В полицию?
Джонни и Брайан зашли в паб выпить по пинте пива и перекусить сэндвичем.
— Они заставят ее прекратить эти выходки. Чем она теперь там занимается?
— Показывает всем сообщения и письма, которые я вроде как присылал ей.
— Но ведь они приходили не с твоего номера? — озадаченно спросил Джонни.
— Видимо, с моего. Она мне тоже показала, сверху сообщения — номер моего мобильного. Не знаю, как так получается. Может, она переводит их с одного номера на другой.
— Не думаю. А она не могла найти твой мобильный и, скажем так, позаимствовать его?
— Не знаю, как бы ей это удалось. Он почти всегда при мне.
— А почта?
— Письма приходят из интернет-кафе, и я в самом деле туда хожу.
— А она могла узнать твой пароль?
— Нет. Когда она меня учила, она устроила настоящий спектакль, объясняя, что мой пароль должен знать только я. Сказала, что отвернется, пока я набираю его.
— Может, она попросту не отвернулась, Брайан? Она же чокнутая. Нужно обратиться в полицию.
— Я не могу так с ней поступить. Сначала поговорю. Так будет честно.
— Она-то не пытается играть честно.
— Да. Но мы в разном положении. — Брайан, как обычно, был готов всем найти оправдание.
— Потому что у нее не все дома?
— Вроде того. Я ее предупрежу, может, это ее остановит.
— И может, мы увидим, как розовые поросята порхают над Дублинскими горами. — Джонни не был по натуре оптимистом.
Найти Эйлин Эдвардс оказалось несложно. Она пила кофе в социальном центре и оживленно болтала с девушками — описывала им свою новую сумочку. Таких сумочек, рассказывала Эйлин, во всей Ирландии всего тридцать шесть. Пришлось постоять в очереди на Графтон-стрит. Девушки слушали как завороженные. Эйлин явилась к ним из другого мира. Они сами что угодно отдали бы, чтобы попасть туда.
— Не могли бы мы кое-что обсудить? Кажется, у нас возникла некоторая путаница, — сказал Брайан, у всех на глазах присаживаясь за столик. Эйлин не сможет утверждать, что у них было тайное свидание.
— О, конечно, если это личный вопрос… — жеманно хихикнула она.
— Нет, это не личный вопрос. Просто произошла ошибка. Я не собирался встречаться с тобой сегодня вечером.
— Но у меня от тебя сообщение. — Она победно продемонстрировала ему телефон.
— Ну да, об этом-то я и говорю. Должно быть, нас кто-то разыгрывает, потому что я не писал сообщение, которое ты показала мне утром.
— Оно пришло с твоего телефона, Брайан. — Ее глаза искрились.
— Да, нам придется расследовать эту историю. Полиция поможет разобраться.
— Полиция? — Она широко распахнула глаза.
— Да, у них есть люди, которые умеют отслеживать такие звонки и письма. Необходимо выяснить, что происходит.
— И ты хочешь посвятить полицейских в наши… отношения.
— У нас нет отношений, Эйлин.
— Разве нет? Думаю, они удивятся, откуда я столько знаю о твоей спальне, о плакатах с “Реал Мадридом” и “Сандерлендом” на стенах, о ванной с большой старомодной колонкой, о разваливающемся диване в гостиной. Откуда я все это знаю, если ты не приглашал меня к себе?
— Эйлин! — Его большое честное лицо перекосилось от ужаса. Он не ожидал такого коварства.
— Не нужно произносить мое имя таким тоном, Брайан. Ты говорил, что я особенная, что ты откажешься от монашеского обета и женишься на мне. Ты познакомил меня с твоим другом Джеймсом О’Коннором, бывшим священником…
— Я познакомил вас, да. Ведь ты подошла и так долго стояла рядом в “Корриганс”, что я был вынужден что-то сделать. Послушай, Эйлин, остановись, я не знаю, что ты делаешь, но остановись, пока еще не поздно. Ты красивая девушка. У тебя своя жизнь, ты должна жить своей жизнью.