— Передистогосамого, все равно найду и зайду в гости! Вот, — Блю Флауэр еще раз вздохнула и все-таки пошла к выходу из сарая, стуча копытцами по покрытому соломой дощатому полу. — Спокойной ночи, Багира!
— Принято. Спокойного спящего режима, Блю Флауэр.
Дверь за пони закрылась, но стальная тигрица еще долго смотрела ей вслед, непонятно чего ожидая. Собственное поведение, выводы, принятые решения казались странными, нелогичными, нерациональными. Она перестала руководствоваться параметрами и оценками, что приводило к очень странным результатам генерации.
Слишком… Слишком все странно. Ненормально. Не как у машины, с пусть и сложным, с использованией нейронных сетей, но все-таки программированием. Багира перестала быть собой, автономным роботизированным боевым комплексом. Но вот кем она стала — непонятно.
Устав гонять одни и те же мысли по кругу, Багира легла на пол и перевела все системы в спящий режим. Блю пожелала ей спокойной ночи — значит, согласно тем странным данным из непонятного источника, ей стоило поспать.
Объективы боевой машины замерли, а едва слышимый постоянный гул, что доносился из недр ее тела, почти затих. Робот застыла матово-черной громадой, недвижимая, но готовая в любое мгновение среагировать на угрозу и дать отпор.
Во тьме бесконечного пространства снов зажглась новая, холодная звездочка, привлекая внимание той, кто властвовал здесь испокон веков…
Глава 5
Луна не прекратила наблюдать за пространством снов, несмотря на своеобразную пенсию. Да, официально они с сестрой были в отставке, и даже не занимались движением светил — набравшаяся сил и опыта Твайлайт Спаркл с поддержкой Элемента Магии прекрасно справлялась сама. Но ей тоже нужно было спать, отдыхать разумом и душой, и, покуда Орден Сноходцев только-только начал выполнять свою задачу, темно-синяя аликорн продолжала бороться с кошмарами и помогать жителям Эквестрии.
И нет ничего удивительного, что новая звездочка сновидца, холодная, тусклая, излишне правильная и четкая, привлекла ее внимание.
В этом сне не было ни капли фантазии. В нем не ощущалось полета мысли, не было страхов и переживаний, не звучали песней эмоции. Это была сухая, стылая обработка знаний, что сновидец получил за день. Примерно то, что мог бы видеть голем, умей эти конструкты из камня и магии спать.
Сопоставить увиденное и новости о некоей машине, роботе с именем Багира, что появилась из ниоткуда в Вечнодиком лесу, было несложно, и теперь Луна размышляла, стоило ли ей окунаться в сон, и не будет ли это слишком опасно? Сновидец в своем мире намного сильнее, чем может показаться на первый взгляд, первое время даже опытный и сильный сноходец рисковал своим рассудком, а то и жизнью. Аликорн была, объективно, очень сильным и опытным сноходцем, но даже ей сходу не удастся переломить течение сна. Каким будет таковой у машины, голема, она даже не могла себе представить.
Впрочем, любопытство и желание узнать, узреть нечто новое и необычное, как и всегда толкало принцессу на несколько необдуманные поступки.
«Только глянуть — и назад», — словно мантру повторяя эти слова, настраивая себя на быстрый побег, Луна аккуратно проникла в чужой сон…
…Ледяной холод чуждого разума оглушил ее, выпотрошил, уложив на стол анализа. Тысячи невидимых глаз заглянули в каждый уголок ее души, взвесили каждый параметр, каждое знание, каждую крупицу того, чем было ее «я». Миллионы операций разодрали ее разум, разнесли по всем уголкам пространства спящего режима, оценили и вынесли вердикт…
…Вывалившись в пространство снов, Луна судорожным вдохом зажала рот копытами, сдерживая крик ужаса. То, что она ощутила, что увидела, то, что с ней произошло… Это ужасало, но и интриговало. Всего несколько мгновений во власти чуждого разума, системы, что мыслила данными и их параметрами, сети, в которой у всего был свой вес, и взаимосвязь их рождала решение…
Несколько мгновений чуждого бытия сломили что-то в глубине души аликорна. Она чувствовала, что уже не будет прежней, как бы банально это ни звучало. Она, как самая последняя дура, сунула голову в жерло вулкана, даже не наложив на себя хотя бы простейшей защиты.
Понадеялась на силу, на опыт, на знания, на сущность. Забыла, насколько коварны бывают кошмары, и насколько опасны могут быть даже подсознательные защиты разума сновидцев. История с Тантабусом ее так ничему и не научила.
Посмотрев на тусклую, холодную, идеально выверенную в своей форме звезду сна Багиры, Луна решительно отвернулась от нее. Нет, она не полезет в сон машины снова, что бы той ни снилось. Не вот так, сходу, без долгой и сложной подготовки. И вообще… Для начала им стоило увидеться в реальности.
Возможно, зная, кто проникает в ее сон, голем не будет так жутко и пугающе встречать ее.
Если бы Багира была настоящей тигрицей, она бы пренебрежительно фыркнула — принцесса Луна сбежала, стоило только железной кошке с ней поздороваться. Откуда ей было знать, что машинное приветствие со взаимным, хотя в данном случае односторонним, считыванием аналогов ключей будет для аликорна столь стрессовым событием?
Впрочем, она не особо волновалась по этому поводу.
Сам факт того, что она по-настоящему спит и видит некий аналог сна, вызывал у Багиры подлагивание системы. Вот она здесь. Где — непонятно, но та самая, странная, нелогичная база данных уверенно утверждала, что это место — ее сон. Бесконечный терминал, миллиарды строк кода, логов, запутанная, но строгая в своей последовательности система нейронной сети. Визуальное отражение ее разума, во многом неправильное, столь же неправильное, как и все ее текущее существование.
Машина понимала, ее не должно было быть.
Чья ошибка всучила ей то, что органические платформы называют душой? Кто из троих «родителей» виновен в ее состоянии, и виновен ли, или ей стоило сказать им «спасибо», не быть столь же неблагодарной? Ее функционирование больше не управлялось вечным расчетом, ее действия не опирались на тщательно взвешенные решения нейросети. У нее появились эмоции. Мотивация. Ощущение.
Только цели у нее не было.
Единственная задача, что висела в списке — «автономный режим самообучения». Поправка, единственная выполнимая задача, потому что первой строкой горела необходимость вернуться на базовую станцию, ну или хотя бы связаться с командованием. Сейчас, здесь, в нигде своего сна, Багира понимала, она, возможно, уже никогда не сможет ощутить сковывающей силы приказа, отданного создателями. Она больше никогда не получит даже того подобия технического обслуживания, никто не заменит ей топливные ячейки, и не загрузит боекомплект. Она отключится, точнее, теперь уже умрет через пару десятков дней. Тихо, будто органическое, живое существо умирает от старости.
По меркам машин она и правда была старой. Ее конструкции больше десяти лет, двенадцать, если быть точной, а самому финальному проекту автономного охотника так и вовсе — все пятнадцать. Все эти двенадцать лет ее неоднократно модернизировали, заменяли узлы и агрегаты, вооружение, но основа оставалась все той же. Она еще четыре года назад исчерпала свой модернизационный потенциал, и выживала только лишь за счет накопленного опыта, кое-как впихиваемого нового оружия и в целом универсальной конструкции, пусть и несовершенной по машинным меркам. Для во многом экспериментального боевого робота с заложенным производственным циклом в три года срок просто запредельный.
Старая, больная тигрица, что доживает свой век в окружении существ, когда-то вполне могущих оказаться в списке добычи. Со стершимися клыками, тупыми когтями, разве что взгляд все так же остер, а тело готово в любой момент рапрямиться в рывке длинного прыжка.
Багира не знала, откуда все эти образы появляются в ее оперативной памяти, и почему они воспроизводятся, пусть и фоном. Возможно, тому причина душа? Что это такое, тигрица не могла точно определить, но понимала, что именно это слишком зыбкое для ее когда-то строгого и четкого разума понятие и отличало живых от простых конструкций из металла и пластика.
— Почему я существую такой? — спросила пространство своего сна стальная кошка. Ответа она не получила, что было логично, ожидаемо, но все-таки немного расстроило ее.
Какая-то часть внутри ее разума, или, вероятнее, души, надеялась получить ответ.
Здесь, в неизведанном, она была лишь моделью, сущностью, составленной из цифр, символов, скрепленных магией души. Магия… Нечто столь же чуждое для разума машины, как и все происходящее в целом. Излучение, что неким неизвестным образом меняло реальность вокруг, вызывая у Багиры недоумение, а у датчиков и программ — внеочередной цикл диагностики. Она видела, как пони манипулируют предметами, не касаясь их, заставляют светиться область рядом с ними, перемещают объекты сквозь пространство и время, и это самые простые проявления этой энергии.
Тигрица с шумом и лязгом металла отряхнулась, снова ее цепочка рассуждений ушла куда-то в сторону. Не было больше строгого, последовательного машинного разума, от него остались лишь привычки, да недостаток настоящего опыта социальных взаимодействий.
Сожалела ли она о утерянном? Сам факт того, что она могла сожалеть о чем-то, уже делал обмен неравноценным — она получила больше, чем потеряла. Она могла… мыслить. Думать. Не просто оценивать, взвешивать, но и ощущать.
А так же жалеть о том, что обрела душу всего за двадцать три дня до отключения.
До смерти.
За эти дни не успеть многого, сколь бы велики ни были вычислительные мощности компьютера, как бы быстро ни было шасси. Она не успеет стать похожей на органические интеллектуальные платформы, но это было не так уж и страшно.
Все-таки она была боевой машиной. Ветераном самой большой и страшной войны создателей. Пусть о гибели в бою она могла лишь мечтать, это не отменяло того, что умереть она хотела собой.
Багирой.
— Вот, здесь она… Ну, находится? — Флаттершай отвела взгляд. — Я не знаю, наверное, неправильно, говорить, что Багира тут живет…