Органики выстроили сложную систему взаимоотношений, построенную не на строгом исполнении директив, не на подробных протоколах, а на неких неписанных правилах и нормах, которые они усваивали буквально с момента рождения. Эти существа не могли внятно объяснить их, описать, чтобы Багира могла их применять, ссылаясь на некую инстинктивность применения. Так, существовал целая обширная область «чувств», которые регулировали темы и интонации при взаимодействии. Чувство момента, чувство правильности, чувство уместности, чувство такта… Вежливость, не просто модуляция звука, но некие нормы общения между разными группами интеллектуальных платформ. Тигрица не могла все это понять, зачем усложнять обмен информацией? Для чего нужны столь запутанные протоколы передачи данных, что послужило причиной формирования всего… Вот этого?
Органические интеллектуальные платформы. Столь нелогичные, столь непоследовательные, странные, непонятные… Уязвимые. Чарующе загадочные и интересные.
Даже будь у машины больше времени, она бы все равно потратила все дни автономности на изучение этих созданий, просто потому что в них было что-то невероятное, то, как они действуют, как они существуют, взаимодействуют друг с другом и с окружением. Как реагируют на разные события, происшествия, угрозы. Уникальные в своих индивидуальностях, но единые в массе, толпе, разные, но столь похожие.
Душе и сердцу стальной кошки было тоскливо оттого, что столь много интересного просто останется нерешенной загадкой.
— Это тебе, — тигрица перевела взгляд на Блю Флауэр, протягивающую ей какой-то предмет.
Потратив некоторое весьма значительное по машинным меркам время на анализ посредством нейронной сети, она распознала в предмете мягкую игрушку в виде некоего кошачьего. Окрас — оранжевый с черными полосами — говорил о том, что это тигр.
— Спасибо, — сгенерировав наиболее подходящую реакцию, ответила Багира, правда, не спеша брать игрушку. Ей банально было нечем — челюсти с большой вероятностью порвут ее.
Но маленькая пони уже все продумала.
— Вот, — она привязала плюшевого тигра к левому массиву антенн, расположенному за «баками» по бокам морды. Машина проверила подвижность модуля, но Блю явно все рассчитала — привязанный предмет ничему не мешал. Вероятно, она просто достаточно долго наблюдала за тем, как антенны двигаются. — Теперь у тебя на еще одного друга больше! Ну, я имею в виду…
— Я поняла, это образное высказывание, — тигрица ткнулась носом в лоб пони. Той этот жест почему-то очень нравился, и сейчас, как и всегда до этого, Блю Флауэр улыбнулась, зажмурившись.
— Верно!
Для них двоих словно не существовало гвардейцев, Вондерболтов, толпы вокруг, и даже принцесс. Они игнорировали Хранителей Элементов, регулярно сменяющих друг друга, не обращали внимания на реакцию окружающих — страх, любопытство, недоумение, плохо скрываемое недовольство или улыбки. Багира была вынуждена ограничивать свое внимание для продления срока службы, ну а Блю… Маленькая кобылка просто хотела, чтобы последние дни с ее подругой прошли хорошо.
Тигрица потратила 1.57 секунды на изучение и анализ обстановки, непозволительно долго для боевого автономного комплекса. Увы, необходимость выделять немалую часть вычислительных мощностей на поддержание функционирования платформы, вынуждала робота мириться со столь низкой эффективностью. К тому же, органические платформы всегда тратили часть ресурсов аппаратного обеспечения типа «мозг» на контроль абсолютно всех функций своих платформ посредством так называемой нервной системы.
Может быть, ее бортовой компьютер и не столь производителен, как органический мозг, но зато она могла управлять всеми функциями своей платфорны осознанно.
Одной из задач, решение которой требовало много ресурсов, была проблема сохранения информации. Выход накопителей из строя оказался неприятным сюрпризом для Багиры, неожиданным, но вполне логичным с учетом всех вводных. Однако, не это занимало мысли машины, а желание сохранить на накопителях часть воспоминаний. Как когда-то она записала и прятала параметры своей базовой станции, как хранила слова и выводы первой команды технического обеспечения, так и образ Блю Флауэр она желала запечатлеть. Априори не доверяя своей памяти, обеспечиваемой модулем «душа», тигрица желала сохранить некоторые моменты, связанные с членом ее подразделения.
С ее другом.
Дружба все так же оставалась во многом загадочной, но сейчас машина, кажется, начала понимать, что за этим статусом стоит нечто большее, чем простая поддержка. Это и «забота» — готовность обеспечить обслуживание на уровне текущих возможностей и даже выше, и «симпатия», что, вероятно, означало больший вес объекта в расчетах. Это совершенно неясная «привязанность», вызывающая ступор «опека», нелогичная готовность выделить и передать часть невосполнимых ресурсов. Дружба была чем-то большим, нежели сухая строка статуса в карточке объекта.
И ради нее Багира собиралась совершить немыслимое.
Особенность работы НсОС заключалась в том, что все основные и критичные службы самой нейросети загружались в оперативную память. Благодаря этому часть файлов операционной системы, а так же огромные по своим размерам модели можно было перезаписать, не выключая машину, что позволяло устанавливать обновления «на горячую», с постепенной перезагрузкой всех обновленных модулей и моделей. Изначально смысла в этом никто не видел, так как выигрыш во времени технического обслуживания был незначительным, но вот после, когда робот начала дообучать модели на удаленных вычислительных мощностях, это стало огромным плюсом.
Она могла самостоятельно загрузить модель и данные на сервер, дообучить, а после — освободить место на накопителях, скопировать обновленные файлы и перезагрузить их в оперативную память. Это освобождало техников от необходимости самостоятельно заниматься доработкой программного обеспечения, позволяя им сосредоточиться на обслуживании аппаратной части и шасси.
И вот теперь Багира собиралась воспользоваться этой возможностью. Так, как не мог предположить ни один из ее создателей.
Накопители, на которых хранились данные моделей, должны были иметь наименьший износ, просто потому что к ним НсОС обращалась значительно реже. Плюс, именно эти накопители ей в свое время все же заменили на более емкие, но медленные, что для хранилища моделей, загружаемых один раз за запуск, было некритично.
Тигрица просто и безжалостно провела полное стирание этих накопителей, в процессе еще и проверив их состояние.
Это был шаг в бездну без возможности вернуться. Теперь, если что-то произойдет, она не сможет запуститься вновь — базовые драйвера повреждены, а моделей для НсОС больше нет. Но Багира и не собиралась возвращаться к жизни, а времени оставалось мало. Вместо этого она решила сохранить память о Блю Флауэр, о днях с ней, разговорах, а так же переместила сюда чудом уцелевшие данные о док-станции и разговорах технического персонала.
Быть может, эти накопители больше никто никогда не сможет считать, тигрице это было неважно. Она знала, что память сохранится. Она знала, что некая нематериальная крупица ее собственного сердца, ее души останется вместе с этими данными. Накопители могли лежать без питания десятилетями, не деградируя, а при условии хранения в надлежащих условиях и вовсе — сотни лет.
В каком-то смысле она даже достигла бессмертия.
Если бы она могла — она бы улыбнулась усталой улыбкой существа, оставившего какой-никакой, а след в истории. Ее время подходило к концу, но это уже не волновало тигрицу.
— Что делают те многочисленные единицы? — Багира повернула голову в сторону толпы, которая почти не обращала внимания на странную группу из принцесс, гвардейцев и боевой машины.
— Дык ярмарка там, сахарок, — Эпплджек хмыкнула. — Веселятся, небось.
— Ты хочешь веселиться? — спросила машина у Блю. Кобылка широко улыбнулась, загарцевав на месте.
— Пошли!
Твайлайт отложила перо и устало прикрыла глаза, выделив себе буквально пару минут на отдых. В голове все еще мелькали строки из свитков, писем, отчетов, складываясь в причудливые многогранные фигуры, которые словно бы насмехались над ее попытками расшифровать сложную головоломку. Она не могла позволить себе задвинуть их в сторону, и просто радовалась, что разум и тело аликорна значительно более выносливы, чем у любого единорога, земнопони или пегаса.
Ей не хватало опыта, знаний, но у нее была упертость и многочисленная помощь, подруги, в конце концов.
Только времени не было.
Факты. У нее были факты, то, чем так любила оперировать Багира, и теперь Твайлайт точно так же должна была принять взвешенное решение. Головоломка все еще не подавалась принцессе целиком, но какие-то ее части уже удалось собрать, и то, что она узнала, натурально сбивало с ног. Она так долго тянула, отказываясь признавать очевидное, цепляясь за прошлое, за веру во все хорошее и светлое, что пропустила зарождающийся буквально перед носом заговор.
Бунт. Неповиновение. Радикальные и не очень революционеры. Просто недовольные, которых оказалось неожиданно много — примерно столько же, сколько было и сторонников Твайлайт Спаркл. Эквестрия трещала, скрипела, и лишь каким-то чудом еще не развалилась, и аликорн откровенно не понимала, почему Селестия не вмешалась. Впрочем, в этом уверенности у нее не было, наставница славилась своими многоуровневыми планами и интригами. Может быть, она уже сейчас аккуратно настраивает струны огромного музыкального инструмента под названием «государство», чтобы сыграть свою партию.
Одно лиловая пони знала точно — ей нельзя больше уповать на вмешательство принцессы Дня. Она больше не может прятаться от не самых приятных обязанностей за обложками книг, ей нельзя оттягивать неизбежное, и пора учиться принимать тяжелые и сложные решения. Гармония в Эквестрии под угрозой, и на этот раз виной тому не злобные духи, безумные тираны, захватчики, злодеи, нет.