Но в одном Багира была уверена: пусть топливные ячейки почти разрядились, пусть состояние ее платформы было уже критическим, она не собиралась падать и ждать смерти. Машина поставила себе цель, узнать как можно больше, и оставить как можно больше воспоминаний, хоть чего-нибудь.
Она не исчезнет, словно дым от огня. Она оставит свой след в истории этого мира, чтобы ее помнили, чтобы не только чудом уцелевшие накопители хранили данные о ней.
Багира могла умереть, но память о ней должна стать бессмертной.
Глава 12
Очередной город на пути, вновь множество пони, грифоны, редкие драконы, еще реже встречающиеся яки и минотавры. Десятки, сотни и тысячи удивленных, испуганных, любопытных взглядов, и ни одного равнодушного разумного. Багира со все более и более живым и активным любопытством изучала быт и привычки органиков, все чаще задавала вопросы… И все чаще дергалась или вовсе, замирала, когда очередные отказы систем обрушивались на ее разум.
Все чаще во взглядах сопровождающих мелькали тоска и сочувствие. Гвардейцам время от времени приходилось натурально подпирать прихрамывающую машину, а единорогам придерживать ее, удерживая от падения. Тигрица за несколько дней прошла путь от просто пожилой кошки, до с трудом передвигающейся старухи. Ровно то, что она и предсказывала еще в начале пути, проанализировав состояние своего тело.
Скрип сочненений, лязг металла, подвывание механизмов — Багире было сложно передвигаться, одновременно контролируя абсолютно все функции своей платформы. Она была вынуждена буквально заново научиться ходить, так как до сих пор нейросеть лишь помогала основным драйверам, включаясь в работу при передвижении по сложной местности. Какой бы совершенной нейросетевая система ни была, как бы сильно ей ни помогали душа и сердце, она все еще значительно уступала простому органическому мозгу.
Слишком много операций ежесекундно. Слишком много данных от датчиков. Слишком сложно анализировать визуальную информацию.
Багира просто была слишком старой для боевой машины.
— Что они делают? — Багира проводила взглядом стайку жеребят.
— Запускают воздушного змея, — Луна махнула крылом вверх. Тигрица проводила взглядом коснтрукцию из ткани и тонких прутков, удерживаемую тонким тросиком.
— Похоже на дрон, — уже привычно непонятно заметила машина. Ее речь звучала все менее и менее механической, и в ней теперь почти всегда присутствовали эмоции, звучали разные интонации. Сейчас, например, она явно была задумчивой. — Вы используете эти конструкции для наблюдения?
— Нет, это просто игрушка, развлечение для всех возрастов.
— Мне никогда не выделяли дрона, — Багира «потянулась» — качнула корпусом назад-вперед, проверяя, работают ли еще суставы. — Не было нужного программного обеспечения и посадочной площадки. А жаль… Наверное, это интересно, управлять чем-то удаленно.
— Возможно… — Луна вздохнула. В отличие от отсутствующей Селестии, у нее не получалось так легко и изящно разговаривать с кошкой, поддерживать беседу.
Сестра в очередной раз оставила их, уйдя по каким-то своим делам. Перед Блю и Багирой она оправдалась обещанием встретиться с друзьями, и, вероятно, это была чистая правда, но не вся. Ночногривая аликорн подозревала, что Селестии нужно было проконтролировать течение каких-то своих интриг, или что-то вроде того.
— Блю, хочешь запустить воздушного змея?
— Там бегать надо, ветра же нет почти, — с сомнением протянула кобылка, смотря вверх.
Багира уже вряд ли могла куда-нибудь побежать. Разве что недолго, недалеко, и в последний раз в жизни.
— Понятно, — тигрица еще раз проводила взглядом змея, похожего на птицу с длинным хвостом, и пошла дальше. Блю, ойкнув, вцепилась передними ногами в ствол пушки, чтобы не упасть — у большой кошки появилась странная привычка начинать движение вообще без предупреждения, да еще и резко.
Странная, притягивающаяся множество взглядов компания вышла на рыночную площадь, забитую народом по причине выходного дня. Здесь было шумно, тесно, и, по мнению стальной кошки, очень интересно. Настолько, что она могла просто лечь в сторонке и несколько часов наблюдать за жизнью горожан, позволяя сопровождению немного передохнуть. Блю Флауэр при этом всегда старалась держаться рядом, что бы ни происходило вокруг.
— Багира, а пойдем, посмотрим, что тут продают?
— Торговые ряды не рассчитанны на мои габариты, Блю, — тигрица покачала головой. — Местные жители не оценят, если я не впишусь в поворот. С учетом того, что моя моторика сейчас нестабильна, я могу упасть на прилавок.
— Насчет этого не волнуйся, корона все компенсирует, — Луна магией поправила свою диадему. — А мы проследим, чтобы не было проблем, верно?
— Агась, — отозвался гвардеец, которого обе принцесы в свое время просто затюкали просьбами о менее формальном общении.
В конце концов, он сдался, да и несколько дней в компании аликорнов немного подточили бесконечное уважение и почтение, позволяя жеребцу вести себя естественнее.
— Ну. Ладно. Хорошо, — Багира направилась прямо к торговым рядам, вызвав среди лавочников и их посетителей легкую панику.
Блю перебралась со спины тигрицы на шею, вцепившись той в уши, благо те были исключительно декоративными. Машина зафиксировала приводы, чтобы случайно не стряхнуть пони, и медленно, стараясь держаться по цертру прохода, зашагала вперед. Тяжелая поступь многотонного робота заставляла подрагивать товары на лавках, но благодаря все еще держащимся полимерным накладкам на лапах, она хотя бы не грохотала металлом на всю площаль и не крошила брусчатку. Шума от изношенных механизмов было много, но все же значительно меньше, чем от толпы всех видов.
Багире не нужно было вертеть головой, ее многочисленные объективы в «глазах» обеспечивали куда более широкий угол обзора, чем можно было подумать. Она подмечала множество самых разных предметов на полках, назначение большинства из которых ускользало от машины. Это о многом говорило — органики, казалось бы, тратили непозволительно много ресурсов на совершенно бессмысленные вещи. Да и дела тоже. Но это была ложь, ведь органические платформы и нейронные сети типа «мозг» были значительно сложнее, нежели ее механическое тело. Там, где она могла просто заменить комплектующие, органические системы должны были развивать имеющееся, обслуживать, поддерживать. Десятки, сотни и тысячи вещей было создано для обеспечения функционирования столь сложных платформ, и, как и любому механизму, органикам требовались перерывы в работе. Но они не могли просто выключиться и встать на обслуживание, эти пони, да и создатели, вероятно, тоже, вынуждены были использовать «досуг» — нецелевое использование мощностей платформы для так называемого «отдыха». Это позволяло освободить оперативную память, выгрузив часть рабочих данных и заменив их «досуговыми», которые требовали, обычно, значительно меньше усилий, либо обеспечивали некое «счастье».
«Счастье» было очень важным параметром органических платформ, счастливые единицы функционировали значительно эффективнее. Однако, перегрузка «счастья» могла привести к обратному результату — платформы переставали работать, что в итоге приводило к спаду производства и «несчастью» в итоге.
«Органические платформы являются чрезмерно комплексными системами, которые, тем не менее, являются сбалансированными и универсальными», — пришла к выводу Багира. «Вероятно, это и обеспечивает успешность текущей модификации»
Машина воспроизвела предыдущие выводы с целью их проанализировать, пока была возможность — Блю Флауэр рассматривала прилавки, не требуя к себе внимания.
«Неблагодарность — черта органических интеллектуальных платформ», — истина, хоть и не полная, так как это была лишь одна из множества черт, присущих органикам. Все было куда сложнее.
«Органические платформы не применяют расчет параметров и логические операции при принятии решений», — условно истина, так как Багира выяснила, что органики не имеют возможности столь точно расчитывать вес параметров, или отбрасывать условные или маловероятные. Они используют расчет и логику, но не осознанно, это фоновый процесс, подобный работе ее служб — она не контролировала их досконально, это требовало бы слишком много ресурсов. Да и нерациональность некоторых — многих — действий связана с длительным существованием текущих моделей платформ. Те же «правила приличий» или «вежливость» сформировались настолько давно, что никто не мог сказать точно, почему они еще действуют. Они просто были. У тигрицы же не было таких систем или служб, потому что ее создатели конструировали боевую машину.
Было бы странно, если бы посреди выполнения боевой задачи ей вдруг показалось, что стрелять в противника из засады — невежливо.
Сейчас, изучая быт и поведение разных видов органиков, она поняла, почему ее создатели сконструировали автономные боевые машины. У нее, да и других роботизированных комплексов, не было сомнений, они были эффективны, они были дешевле и проще в сборке, и все упиралось только в ресурсы. Боевым роботам не требовалось платить заработную плату, у них не было морали и дисциплины. Сравнивая издержки производства и требующиеся средства, боевые машины, вероятно, оказались перспективнее органических солдат, особенно на момент начала боевых действий, когда ресурсов было много, а производства работали на полную мощность.
Тогда и начали появляться такие, как она, автономные боевые роботизированные комплексы.
— Багира, смотри! — тигрица разблокировала приводы и медленно, плавно повернула голову. Проанализировав увиденное, потратив непозволительно долгие полторы секунды на это, она определила, что именно привлекло внимание Блю Флауэр.
Это была модель тигра, значительно более детальная и подробная, нежели мягкая игрушка, висящая на левом антенном массиве. Машина определила множество мелких деталей, и с некоторым удивлением констатировала, что помнила тигра другим.
Тигры, на которых ориентировались создатели, были более массивными, крепко сбитыми. У них не было такой изящности и грации, баки по бокам морды были более длинными и густыми. В целом, модель по общей комплекции больше подходила кошачьему класса «леопард», чем «тигр», и с последним ее связывал только окрас.