— Но помилуйте, граф, — Пылаев нервно потёр переносицу, оглядывая меня так, словно перед ним стояло говорящее пресс-папье, — Всё же не огневик! И совсем на меня не похож… А глаза его… У нас ведь все светлоглазые, а у него, глаза как у кошки. Рыжие… — барон даже шагнул ко мне, пытаясь разглядеть цвет радужки.
— Считайте, что в мать пошёл, — рассмеялся Злобин, и в его смехе абсолютно отсутствовало веселье. — Вылитая Елизавета Андреевна, царствие ей небесное. Она, помнится, была той еще кошкой. Она ведь тоже любила вот так же скептически поднимать бровь, неужели не замечаете сходства?
Барон при упоминании этого имени побледнел. Забавно, но сейчас он действительно напоминал мне привидение из тех историй, которыми пугают детей.
Хватаясь за последнюю соломинку, Пылаев взглянул на меня:
— А вы что скажете, так и будете молчать? Здесь ведь решается ваша судьба… — в его голосе прозвучали нотки вызова, словно он надеялся, что я сам откажусь от этой затеи.
Я посмотрел ему прямо в глаза спокойным и твердым взглядом.
— Здесь решается судьба вашего рода, — ответил я спокойно. — Я намерен действовать во благо рода Пылаевых. И решение принять меня в семью может стать судьбоносным для нашего рода, — я позволил себе лёгкую улыбку, — а значит это в наших общих интересах.
Злобин расхохотался:
— Видите, юноша готов собственную жизнь положить во благо ваших интересов, а вы сопротивляетесь. — Граф подался вперёд, его голос опустился до шёпота, растеряв весёлые нотки. — А если учесть, сколько соседей обозлились на вас, — Злобин медленно поднял раскрытую ладонь на уровень лица, затем стал медленно сжимать пальцы в кулак, — вы окружены врагами, и хватка скоро сомкнётся на вашем горле, — он сжал кулак с такой силой, что костяшки побелели. — Лишь усилив род, вы сможете противостоять. Не забывайте, что стоит на кону! Либо укрепление рода еще одним членом семьи и моей поддержкой, либо поражение, нищета и забвение.
— Да-да, конечно… — произнёс Пылаев, нервно теребя золотую запонку на которой посверкивал герб. Судя по всему, сейчас в его голове происходили сложные вычислительные процессы. Оно и не мудрено — принятие в род незаконнорождённого сына, дело сомнительное, но Злобин давил и не оставлял Пылаеву шансов. — Но всё же, нужно как-то оформить документы… раз уж я признаю… — он запнулся, подбирая слова.
— О документах не беспокойтесь, — небрежно махнул рукой граф. — Завтра прибудет нотариус, я уже договорился. Редкостный зануда, должен сказать, но своё дело знает превосходно. С половиной первых фамилий империи успел поработать. — Злобин усмехнулся.
Барону же было не до смеха. Он несколько раз распахивал рот, будто рыба вброшенная на берег, но не издав и звука захлопывал. В эти моменты он очень напоминал собственную жену минуту назад. Она напоминала точно такую же рыбу. Бегающие глаза Пылаева выдавали интенсивную работу мысли.
— А вы, барон, человек неглупый, придумаете, как извлечь пользу из ситуации. — Злобин сделал многозначительную паузу, словно дирижёр перед финальным аккордом. — В любом случае, решаясь на небольшую скандальную историю, вы ведь избежите очень громкого позора. К тому же, и часть долга перед моей скромной персоной спишем. Значительную часть.
Пылаев, в одно мгновение переключился, будто вспомнил нечто важное. Он закивал так энергично, что его усы затрепетали в унисон со щеками, а глаза загорелись, как у кота, обнаружившего незапертую кладовую со сметаной.
— Я готов пойти на ваши условия, но, для начала, хотелось бы узнать, насколько большая часть долга будет списана?
— Вот это уже другой разговор. Это мы обсудим завтра. Бухгалтерские документы я привезу с собой, там и решим. А пока… Распорядитесь подготовить для молодого человека подобающие покои, — продолжил граф, поднимаясь. — Подумайте как представить данное событие в обществе, ну и перед собственной семьёй.
— Семья и так уже всё слышала, — махнул рукой Пылаев.
— И еще, Константин приехал издалека, составьте программу обучения. И не скупитесь на практику, ваш… кхм… сын хорошо подготовлен, разве что опыта нехватает.
Барон хекнул, затем потёр лоб и наконец пожал графу руку.
— Я сделаю всё от меня зависящее, — заявил Пылаев.
— Я даже не сомневаюсь, мой дорогой друг.
Когда мы вернулись в экипаж, за окном уже багровел закат, однако еще было светло. Затем мы сели в машину и земли Пылаева остались позади.
— Стоило так конфузить барона? — спросил я.
— У него тоже должна быть голова на плечах, мы приехали решать важный вопрос, а не коврижки расхваливать, — отмахнулся граф. — Должен был сам подготовиться, кто ж ему виноват? Как по мне, я был даже слишком мягок.
Я оставил ответ графа без комментария, однако, как по мне, он просто пользовался бедственным положением барона и беззастенчиво давил на того.
Стоило отъехать, как граф принялся с кем-то разговаривать по магофону.
— Да, Виктор, понял, скоро будем у Знаменки, — произнёс наконец Злобин, — Фёдор, ты слышал, нам нужно посетить Знаменку, там червоточина, — обратился Злобин к водителю.
— Так точно, Роман Михайлович, — водитель, насвистывая какой-то залихватский мотивчик, свернул куда-то вглубь владений графа.
— Теперь, мой юный друг, — Злобин задумчиво смотрел в окно, — мы едем исполнять долг аристократа.
— Это как-то связано с нападениями на ваше поместье? — спросил я.
— Лучше, мы поедем закрывать червоточину!
Экипаж углублялся в густой лес. Я почувствовал, как воздух становится тяжелее, а в груди появляется приятное томление. Где-то впереди, в самом сердце графских земель, притаилась червоточина и мы явно к ней приближались.
Экипаж остановился у импровизированного кордона. Я увидел несколько массивных серых магомобилей с гербом Злобина на дверцах — серебряный волк скалил клыки, держа в пасти рубин. Чёрный щит на серебристых бортах выглядел особенно эффектно. Вокруг суетились люди в форменных кителях с тем же гербом на нарукавных повязках. Среди них выделялись высокие фигуры в серебристой броне.
Через плечо каждого был перекинут ремень автомата, на бедре — длинный клинок.
— Это имперские паладины, — заметил граф мой взгляд. — Они помогают контролировать популяцию монстров. И за червоточинами приглядывают.
— На их форме ваш герб, они служат вам? — уточнил я.
— И да, и нет, — неопределённо ответил граф. У них отдельная структура внутри империи. В каждом уважающем себя роде, есть целый гарнизон орденцев. Носят одежду рода, кормятся за общим столом, даже жалование получают. Правда не всегда ясно, кому они служат.
— Не опасно держать таких? Если не известно кому они подчиняются.
— Вопрос хороший, но несущественный. У них один враг — твари, и всех это устраивает. В остальные распри они не лезут. Напади на меня Дибров средь бела дня, паладины будут ждать чем всё закончатся, а вмешиваться не станут.
— И зачем такие союзники? — спросил я.
— Шутишь? Паладины это элитное подразделение, строжайший отбор, особая подготовка. Это благо когда такой боец присоединяется к гвардии. Тем более что денег просят они мало. Да и отправляют всё в свой орден.
Я заметил группу селян с вилами и факелами, столпившихся у края поляны. Их лица были измождены, но в глазах читалась решимость.
— Ваша светлость, доброго дня! — к нам бодрым шагом приблизился командир паладинов, его посеребрённый доспех был забрызган чем-то тёмным.
— Здравствуй, Виктор, докладывай, — повелительно приказал Злобин.
— Червоточина стала активна раньше расчётного времени. Есть предположение, что осколок прибило гораздо раньше. Местные первыми заметили неладное — небо потемнело, скот забеспокоился. Потом из червоточины начали появляться твари.
— Сколько? — коротко спросил Злобин.
— Не меньше дюжины, но поначалу они выходили по одной. Крестьяне, надо отдать им должное, действовали слаженно. Троих затравили вилами, ещё двоих загнали в ловушку с кольями. — Командир уважительно кивнул в сторону поселян. — Мы прибыли через четверть часа после первого сигнала. Зачистили периметр, уничтожили ещё семерых тварей.
— Потери?
— Четверо селян ранены, ими уже занимаются медики. В остальном лёгкие царапины. Один паладин получил серьёзный удар в плечо, но уже скоро будет готов сражаться.
Граф удовлетворённо кивнул:
— Что по добыче?
Нас провели к брезентовым тентам, под которыми были аккуратно разложены останки тварей. Иссушенные тела, словно продлежали месяц под палящим солнцем, неестественно вывернутые конечности, пасти, утыканные рядами острых зубов.
— Это для алхимиков и на удобрения. — пояснил Виктор. — Вот, собрали всё ценное, — паладин указал на разложенные на столе предметы. — Семнадцать энергоядер, три осколка, так же частей тел набрали: пять желёз с ядом, когти и чешуя для укрепления доспехов.
— Прекрасно, — Злобин внимательно осмотрел трофеи. — Осколки и ядра в мою лабораторию, остальное — по обычной схеме распределения. Крестьянам — двойную долю за проявленную доблесть и внутренностей на удобрение выделите и три энергоядра.
— Будет сделано. Но для начала червоточину бы обезвредить, — командир указал в сторону леса.
Даже отсюда я чувствовал искажение реальности. Воздух словно загустел и подёргивался рябью, как поверхность пруда под дождём. Между деревьями клубился неестественный синеватый туман.
— Да, червоточина хорошо энергии набрала, — кивнул граф. — Так и до второго прорыва тварей недолго. Придётся повозиться.
Граф отошёл к одному из чёрных магомобилей и достал из багажника два защитных комбинезона, похожих на те, что носили паладины под доспехами.
— Переоденься, — протянул он мне один. — Ткань пропитана специальным составом. Защищает от искажающего воздействия червоточины.
— Что за воздействие? — удивлённо уточнил я.
— На самом деле, это чтобы костюм не испачкать, — со вздохом пояснил аристократ.
Комбинезон сидел как влитой, словно был сшит специально для меня.