Вполне может быть.
Лили схватила меня за рукав, когда я попрощавшись, намеревался уйти.
— У меня к тебе есть разговор, Миллер, — она взялась за меня мертвой хваткой и поглядела так, будто я враг номер один в ее жизни. — Если она прольет из-за тебя хоть одну слезинку…
— Уже пролила, — усмехнулся, одернув руку. Какого черта, она учит меня жизни?
— Я серьезно, Миллер. И не вздумай натворить глупостей. Лучше вообще их не начинай. Мика потеряла мужа, а ты раскромсал ее сердце на кусочки в школе. Слишком много несчастий для такой прекрасной девушки, не находишь?
— Разберусь сам. Отвали, хорошо? Я знаю, что делаю.
— Я не сомневаюсь. Я слежу за тобой, Миллер.
— Лучше устрой свою личную жизнь, — парировал я, от чего Лили прищурила веки.
— Завтра у нее день рождения, празднуем в конце недели. Это я так. Считай, что тебе помогаю, — она хмыкнула и с очаровательной улыбкой, повернулась к Джеку.
— Так это твои малышки? — нежно пролепетала она, и это было последнее, что я услышал.
Вот черт! День рождения. Не умею делать подарки, да и некому было их делать. Единственное, что я могу подарить Мике — это несколько оргазмов за ночь. Озадаченный этой новостью, я уселся в машину и посмотрел на дату.
Пятое мая. Ее день рождения.
POV Мика
Мне срочно нужен массаж. Или на растяжку.
У меня такое чувство, что каждая клетка в моем теле ноет, то ли от нехватки Майкла, то ли от переизбытка секса, после такого долгого его отсутствия.
Но есть в этом, черт возьми, даже что-то приятное. Слабость и нега во всем теле. Жажда его прикосновений к утомленным его же руками местам.
Жажда его языка в том месте, где он не сдерживает себя. Майкл…он знает, чего хочет женщина и обладает этим.
Он оставил меня в своем доме одну, но в нем мне было не так страшно, потому что я все время видела людей, разгуливающих по пляжу. Пары с детьми, подростки, владельцы четвероногих друзей…бояться было нечего, и все же, без Майкла я начинала чувствовать себя такой хрупкой.
Я, наверное, еще час лежала на диване после того, как он ушел. И просто смаковала это послевкусие во всем теле. Он не успел и дверью хлопнуть, а моя киска уже нуждалась в нем.
И я отчаянно пыталась побороть свой стыд. И чувство того, что Доминик…
Я изучила лофт Майкла вдоль и поперек — типичное мужское жилище для одинокого волка. Полный минимализм и, не смотря на это, везде небольшой беспорядок.
Все ящики на его рабочем столе заперты на замок, а вот сверху я обнаружила кое-что, что заставило меня замереть на месте.
Много фотографий. Каких-то эскизов…причем, совершенно очевидно, что он их сминал. Даже рвал. Бумага старая, почти покрыта пылью…
Я развернула один из листков и увидела на бумаге зарисовку девушки без лица. Волосы спадают локонами на плечи, она изображена по хрупкие ключицы.
Я взяла второй эскиз. Нарисовано неплохо, честно говоря, я бы в жизни не подумала, что это Майкл нарисовал. Наверное, какая-то ошибка. Доминик тоже увлекался такими эскизами, но они у него выходили другими…
Ник забросил это дело, полностью ушел в проектирование и строительный бизнес.
Я конечно понимала, что на земле очень много художников и фотографов, но такое совпадение в интересах у моего мужа и Майкла показалось мне странным.
У меня было такое чувство, что Майкл ненавидит этот стол. Что он презирает все, что на нем лежит. Что он терпеть не может эту девушку со страниц и хочет, чтобы она покинула их, но не может…не может не рисовать ее.
Вот такая гнетущая и загадочная атмосфера исходила от этих красивых работ.
Дальше – больше.
На столе в разброс лежали фотографии и вырезки из журналов о том, как нужно фотографировать. Вместе с ними валялись страницы о спорте и тренировках, и мне даже на секунду показалось…а нет ли у Майкла, брата-близнеца?!
Я присела, разглядывая фотографии. Такие красивые. Сердце сжалось при мысли о том, что в последний раз я оценивала работы Доминика. Это было давно, но я так гордилась им. Он мог бы стать очень популярным фотографом, если бы занялся этим также, как строительством.
И наше знакомство началось с этого — всего с одной пачки моих фотографий.
У Майкла было много фотографий океана и закатов с рассветами — он любил это сочетание, не меньше, чем я.
Вот — добрый старичок пускает огромные, размером с человека мыльные пузыри на пирсе. Дети радостно улыбаются и пытаются залезть в пузырь. Но он лопается.
На следующей фотографии чайка на взлете — она расправила крылья и вот-вот оторвется от земли. У Майкла было много фотографий птиц. Очень много.
Две ласточки на кустарнике с фиолетовыми бутонами.
И люди, много людей. В основном те, кто бывают на пляже — серферы, подростки. А вот Майкл сфотографировал то, как фотограф из модного журнала проводит фотосессию для рекламы белья.
И без эротики не обошлось.
Все это открывало мне с Майкла с какой-то стороны, о которой я даже не догадывалась.
А где же «драться и трахаться»? То, что Майкл куда более разносторонний, чем я думала…
Разбивает мне сердце.
Как бы не влюбиться. Как бы не вляпаться…
«Я уже. Я уже вляпалось.» — тихо шепчет в груди сердце, и я задумчиво царапаю ключицу.
Нет. Это нужно прекратить…но как? Искушение так велико. За сутки оно превратилось в потребность. А потребность — это то, без чего долго не выжить…
— Что, маленькая Мика? — я вдруг увидела Доминика, сидящего на столе Майкла, и подскочила на стуле. О, Боже.
— Доминик…мы же…не у нас дома. Как ты здесь оказался?
— Естественно, не у нас, — Дом выглядел как-то странно. То был не Ник, которым я его знала. Растрепанный. Аккуратная борода превратилась в непонятную поросль на лице. Глаза уставшие, измотанные.
Почему мое воображение нарисовало его таким?
— Не у нас, потому что моя жена-шлюшка очень быстро меня забыла, — он растянул эти слова, доставляя каждым неимоверную боль.
— Нет, не правда…ты сам…сам сказал. Что хочешь, чтобы я была счастлива. Что я должна отпустить… — губы задрожали, в горле зародилось предательское першение. Ни вдохнуть — ни откашляться.
— И?! Но ТАК быстро? Так безрассудно? Ты что творишь? — он резко смахнул фотографии со стола Майкла, и я встала.
Это совсем не похоже на Доминика.
— Тебя здесь нет! — крикнула я, сама не замечая, как по лицу потекли слезы. — Это не ты, Доминик!
— Отсосала ему, что дальше? Может дашь ему оттрахать себя еще куда-нибудь? Я думал, что знаю тебя, Мика. Я думал, что для тебя важна любовь, эмоциональная связь…а ты…дешевка?
— Не правда! НЕ ПРАВДА! — я крикнула на Доминика, а точнее на эту ненормальную проекцию моего сознания. — Я всегда любила его. Он моя первая любовь…я любила его.
Я призналась в этом, и стало только хуже. Я упала на пол, закрыв голову руками, все тело сотрясалось от рыданий.
— Любила, значит? А меня ты «тоже любила»? Что это за любовь такая?
— Я любила и тебя, Доминик! Ты был всем для меня…а Майкл…школьная влюбленность, но это не важно! Нет такого, что я трахаюсь с ним, не испытывая совсем никаких чувств! ТАКОГО НЕТ. Я пытаюсь закончить, честно, пытаюсь…мне стыдно…
Доминик смотрит на меня пустым взглядом. Кажется, его глазницы становятся черными, а я все продолжаю говорить и говорить, исповедуясь в своих грехах в пустой комнате.
— Я не хочу этого, но не могу устоять!
— А ты уверена, что ты можешь ему доверять? Что в момент, когда он подойдет к тебе очень близко, он не вонзит тебе нож…и знаешь куда он угодит? В самое сердце, Мика.
— Я знаю, что ему нельзя доверять! Знаю! Но ведь не могу я приказать себе…
— МОЖЕШЬ! Держись от него подальше, я не хочу снова видеть, как ты собираешь себя по кусочкам. Он сделает это. Использует нож. В момент, когда будет слаще всего…в момент, когда связь можно будет разорвать только ножом. И это тебя уничтожит.
— Уйди…пожалуйста, Ник…ты пугаешь меня. Мне страшно! Ник! Не надо!
В руке Ника с черными глазницами, как у демона из самых страшных фильмов ужаса, появилось сердце. Человеческое и настоящее. Снова…этот кошмар.
Он занес над ним нож, и я закричала во всю глотку…
— Нет! Нет! НИК! НИИИИИИИИИИК! Прости, прости, прости… — я то кричала, то нервно шептала «прости» себе под нос. Меня бросало то в жар, то в холод.
Очередной приступ отчаянья, паники и страха. Я погрузилась во тьму, в собственную крепость страданий, куда часто убегала, как только все начинало налаживаться.
Неужели Ник, и правда, так думает? Что я шлюха? Что я мерзкая предательница?
Или же это то, что думаю теперь я о себе сама?
Я видеть не хочу Миллера.
— Малыш, успокойся, — я слышу чей-то голос, чувствую на себе мужские прикосновения. На доли секунды мне кажется, что это Ник — он вернулся. Вернулся по-настоящему, чтобы успокоить меня. Но когда он бьет меня по щекам, и я открываю глаза, то вижу два океана из стали — холодные глаза Майкла, а не теплоту ореховых глаз Ника. — Мика, успокойся. Что с тобой?
Кажется, на его лице действительно отражается беспокойство за меня. Плевать.
POV Майкл
Я застал Мику на полу недалеко от моего стола, от куда я забыл убрать все фотографии и эти дурацкие эскизы «девушки из моих снов». Пока я отсутствовал, она наверняка вспорола мою душу, но я не мог отчитать ее за это, потому что находилась Мика…в неадекватном состоянии.
Я и не думал, что с ней все настолько плохо.
Она тряслась на полу, била кулаками ни в чем невиновный паркет и давилась то дикими, то глухими рыданиями.