Я встала. Я больше не слышала то, что говорит мама. Шок парализовал меня и все мое тело.
— Как его зовут? Ты знаешь имя? — просто спросила, борясь с онемевшими губами. Лили упала на подушки, продолжая плакать.
— Знаю, что его зовут Майкл. Фамилия…Миллер, кажется. А что, ты бы хотела с ним пообщаться? — она смотрела на меня взглядом полной скорби и извинений.
Любимая мать, которая лгала мне все это время. Вместе с лучшей подругой.
— Что? — вдруг всхлипнула Лили, вытирая слезы. — Майкл Миллер? А я не знала имени того, кому Ник отдал сердце…
ОТДАЛ?!
Он умирал…а из него вырезали сердце. Хладнокровно. Роясь в его груди железными и острыми ножами и предметами.
Сердце, которое любило меня. Меня…и всегда будет любить.
Майкл Миллер. Много ли на свете Майклов Миллеров? Много. Много ли их было в больнице, когда я находилась там после аварии? Мне известен только один.
Мне хотелось упасть на пол, вцепиться пальцами в жесткий ковер и кричать. Кричать так, чтобы слышал весь мир. От боли, которой необходимо вырваться наружу. Вновь.
Хотелось прыгнуть в бездну. И плакать на камнях, залитыми водой.
Я схватилась за волосы и натянула их так, что голова заболела.
— Не ищите меня. Не звоните. Мне нужно побыть одной, — это все, что я сказала матери и Лили. Спокойным шагом я вышла из дома, слыша, как Лил бежит за мной и пытается остановить.
— Милая, с тобой может что-то случиться…
— Раньше надо было думать, Лил. Когда лгала мне.
— Мона…
— Я бы тебе рассказала.
— Ты не можешь знать! Я боялась за тебя…
— А не надо за меня бояться. Я просто не хочу никого видеть. Даже тебя. Даже маму, — я произнесла это жестко и грубо. А когда отвернулась и побежала к своей машине, скривилась. Боюсь представить, какие гримасы боли появились на моем лице.
Грудь разрывало, я будто бы горела заживо.
Вспороли ему грудь! Достали сердце! Уму непостижимо…
Этот шрам. Эти сны. «Любовь» Майкла…черт возьми, как я могла быть такой слепой?! Конечно, ведь все это уму непостижимо.
Такого не объять и не понять разумом. Такого даже СЛУЧАЙНО предположить нельзя! Просто невозможно!!!
Мысль о том, что сердце моего любимого мужа билось под ребрами Майкла, и то, что последние несколько ночей я засыпала на его груди со странным ощущением умиротворения, взрывала мой мозг.
Мое сознание.
Это выходило за пределы моего понимания.
Вспороли, как игрушку…
Разрезали МОЕГО Ника ножом и достали сердце. С Майклом сделали тоже самое.
Я понимала, что десятки таких операций происходит ежедневно. Людям переливают кровь. Пересаживают почки, сердца...
У нас в стране почти все являются приверженцами идеологии о том, что раз уж судьба так распорядилась — то это шанс для другого человека. И им был Майкл.
Я тоже думала так, когда читала об этом или смотрела научные передачи. Они не раз попадались мне на глаза. Но теперь, когда такое случилось со мной…я была в шоке.
Я не знала, как к этому относится, потому что моя душа терзалась вопросами, на которые никто не даст мне ответы.
Картинки того, как Ник…едва дышит. А у него вот так цинично вырывают сердце из груди, ужасают меня, пока я еду за рулем.
Я знаю, как опрометчиво садиться за руль в таком состоянии, но мой страх исчез. Я больше ничего не боюсь. Я уже столько всего хлебнула, что сейчас я абсолютно бесстрашна.
Мне сигналят, потому что я почти съезжаю с дороги, когда перед глазами все плывет, и я заливаюсь слезами.
Мне нужно успокоиться. Нужно все это просто принять. Майкл не виноват в том, что так произошло…сердце Ника бы все равно вырезали и отдали бы кому-нибудь другому. Такова была судьба.
Но я не могла. Не могла принять более жуткой мысли. Мысли о том, что у Майкла нет ко мне никаких чувств. Что он страдал также, как и я.
Что, либо полюбил меня из-за нового сердца, что вообще было из области фантастики. Либо изначально знал о том, КТО Я теперь ему, и специально играл со мной…но зачем?!
Маленькая Мика.
Он знал, как назвать меня. Знал обо мне все.
Про мой страх высоты.
Знал, что доставляет мне удовольствие. Когда я занималась с ним любовью, я могла только подумать о том, что хочу, чтобы он сделал, и как нужно меня ласкать…и он делал это.
Я думала — природное мастерство, но нет, он просто съедал мои мысли.
Он даже про сраную аллергию на орехи знал, и наверняка знал, что в его груди засело сердце Ника! И НИЧЕГО не сказал! Таблетки…сегодня утром. Врал мне прямо в глаза. Ну, как я могу доверять ему после этого?
Как я вообще буду кому-то доверять?
Я совершенно запуталась. Мне просто нужно было посмотреть Майклу в глаза. Я хочу услышать от него ВСЮ правду. И не дай Бог, он будет мне лгать.
«Мы» этого не выдержим.
***
— Ну, что, а с Эвансом сразиться уже кишка тонка? Что с тобой в последнее время, Майкл? Все и так прекрасно знаешь, что на ринге тебе нет равных. Но ты избегаешь боя со своим главным противником, — подметил Джаред — тот самый парень, которого я тренировал этот год. Он будет достойной заменой мне, когда я состарюсь и перестану участвовать в боях. Ха.
— Я не избегаю, — отрезал, думая только о том, что мне ни к чему драться с ним просто, чтобы проверить, выдержит ли мое сердце.
Если раньше я хотел вести прежний образ жизни, чтобы поскорее с ней распрощаться, то теперь я с этим делом не спешил.
Доминик Янг умер в то самое время, а я оказался в том самом месте. Не иначе как судьба подарила мне второй шанс.
Я никогда не был особо верующим, но чувство того, что я должен как-то оправдать этот подарок не покидало меня.
Ведь не каждому он дается — этот самый второй шанс.
А мне он был дан. Подарен. Настоящая новая жизнь. Почему настоящая? Потому что ДО не жизнь это была вовсе. Я существовал, как бесчувственный кусок дерьма.
Ни морали, ни принципов, ни ценностей.
Неудивительно, что мое сердце остановилось — оно давно было каменное. Ледяное. Никому ненужное.
Оно же никого в этой жизни не любило, кроме этого тела, в котором я живу.
А это сердце. ОНО любило. Пусть не я, но благодаря этому куску плоти, я начал чувствовать, что в этой жизни есть что-то большое, чем прожить ее только для себя. Это несомненно важно, но мне бы хотелось, чего-то большего…
И когда я начал так рассуждать?! Откуда в моей голове все эти мысли? Вся эта гребанная благодарность за новое сердце? Неужели я стал мягким? Едва ли.
Просто теперь во мне жили две главные потребности: оберегать и защищать Мику. Трахать ее. Заниматься с ней л…
Новое сердце направило всю мою агрессию на древнейший из первобытных инстинктов: защищать то, что мне принадлежит. Мою территорию. Мои владения.
И мое сокровище. Мику.
— Хорошо, тогда с ним буду биться я, — с шумом выдохнув, Джаред ударил боксерскую грушу в раздевалке.
— Джаред, ты младше его на семь лет. У тебя нет такого опыта. Такого тела, — это точно. Там был тот еще громила.
— Ха! Да я раздавлю этого старикашку! — его юношеский максимализм меня только забавлял.
— Между прочим, мы с ним почти одного возраста. Мне двадцать шесть.
— Не воспринимаю тебя, как взрослого, — он усмехнулся, снова избивая грушу. Мда. У паренька тоже проблемы с агрессией. Знаю, у него неблагополучная семейка.
— Буду драться со Смитом сегодня.
— Скукота! Ты порвешь его, он даже до второго раунда не протянет! — возмутился Джаред, снимая перчатки.
Мы вместе направились к выходу из раздевалки. Мне предстояла небольшая разминка, а потом — бой. Хотелось поскорее все закончить. А потом я поеду к Мике. Знаю, у нее там мама и эта безумная подружка, но мне придется украсть ее, потому что у меня есть определенные потребности, которые другая удовлетворить не сможет. Ну, а стоять под душем и думать о ней, это какой-то детский сад, когда я могу просто приехать и увезти ее к шикарному дому на побережье океана.
— Дорогой, удачи тебе сегодня, — Бэлла по-прежнему не могла отстать и подошла пожелать мне удачи. Ее руки коснулись моих обнаженных плеч, но это уже не приносило радости. Было приятно — я так любил женские руки, но не более.
— Бэлла, мы уже все обсудили, кажется.
— Но Айк…
— Разговор окончен, — я скрестил руки на груди, но она все равно полезла ко мне обниматься. Оттолкнул ее, как только завидел Мику в конце коридора.
Сначала я обрадовался и чертовски сильно. Неужели пришла поддержать меня? Моя красавица.
Но потом я напрягся — Мика неслась ко мне твердым и уверенным шагом, лицо девушки было залито слезами, а глаза светились янтарями ярости.
Обозленная рысь, не меньше. Волк внутри меня взвыл и встал в оборонительную позу.
— Малыш, пришла поддержать меня? — я потянулся к ней, чтобы обнять. Девочка вся дрожала. И тут я заподозрил неладное. Мика крепко обняла меня, уткнувшись губами в одну из моих ласточек.
Черт, да она вся дрожит…я начал обливаться потом. Что случилось? Она беременна?!
Почему-то это была первая и пугающая мысль.
Я, на хрен, не готов стать папой!
Прийдется лишить себя удовольствия кончать в это маленькое и податливое тело. Моя крошка…
— Майкл, нам нужно поговорить. Сейчас.
— Мика, у меня сейчас бой. Поговорим после. И наедине…
— ЭТО ВАЖНО! — она вскрикнула, и я обратил внимание на ее руки. Тряслись, как у наркоманки, она начала заламывать пальцы. Точно. Беременна. Мне нужен воздух.
— Откуда у тебя этот шрам? — она снова задала вопрос, на который я уже отвечал. При всех. На нас начали оглядываться. А я не любил, когда мне закатыва