Я смотрю на дверь и собираюсь бежать к ней, как можно быстрее. Желательно сразу до границы с Мексикой. Но ноги сами несут меня в гостиную, где я вижу диван, огромную плазму и…плед. Синий, пушистый плед и куча подушек, будто из магазина империи «Дисней». Здесь что, гей живет?!
— Малыш, а ты будешь чай, кофе или, может быть, какао? Или выпьешь? — снова этот нежный, тоненький голосок.
Малыш?! Терпеть не могу, когда со мной сюсюкаются.
Конечно, выпью. И лучше что-нибудь покрепче, чтобы не видеть эту умилительную картину. Если это все-таки были грибы, то я и подумать не мог, что под ними все так реалистично.
Я потрогал спинку дивана, проверяя не муляж ли моего воображения эта обстановка.
— Мне чай! — кричу я, но неосознанно. Черт, что это за хрень?! Нецензурная брань проносится в моей голове бегущей непрерывной строкой.
— Ты готов? — эта маленькая дурочка хихикает, что меня чертовски раздражает.
Мне хочется закричать: «К чему, я черт возьми, готов? Дай мне свалить из этого проклятого дома и этой дебильной галлюцинации!». Но я только поворачиваюсь и смотрю на девушку.
Мой взгляд скользит по ее ногам, по острым коленкам. Она переступает с носка на носок, будто показывает мне свои ножки. Взгляд скользит все выше и мне трудно разглядеть ее фигуру под таким свитером, но я все-таки замечаю, что под этой «шалью» возможно скрывается неплохая грудь. Если конечно она не напихала туда поролона, как девушки часто это делают.
Сколько раз я велся на этот «сказочный поролон», а потом меня ждало горькое разочарование. Но все стало еще хуже в тот момент, когда китайцы придумали поролон, которые девушки начали пихать в свои джинсы. Полный провал, когда ты думаешь, что у девушки классная задница, а это все так, приманка, для таких любителей потрахаться, как я.
Я хочу рассмотреть, также сказочно ее лицо, как и голос, но тут в доме будто выключают свет. И наступает кромешная тьма и тишина, где я уже ничего не слышу.
Ощущение такое, что я посмотрел в глаза самой бездне. Сделал шаг. И не вернулся оттуда.
***
Открыв глаза, я увидел девушку с миловидным лицом и иссиня-черными волосами. Она стояла рядом с каким-то громоздким аппаратом рядом с моей кроватью и переписывала с него данные.
— С возвращением, мистер Миллер, — она дружелюбно улыбнулась мне, слегка кивнув. — Вы уже третий раз приходите в себя, вы это помните?
— Нет, — мой голос звучит тихо. Во рту пересохло. Мне нужно время, чтобы понять, что произошло. Почему я в больнице, а не там, где должен быть.
— Какой сегодня день? — внутри поднимается паника. Я опоздал на ринг.
— Суббота, — я попытался привстать с постели. — Не так быстро, — медсестра остановила меня. — Как вы себя чувствуете? Что-нибудь хотите?
У меня бой каждую пятницу — я хочу на работу, какого черта я делаю в больнице? Что было последним, что я помню? Кроме этого бредового сна с девчонкой в пуловере и ее чертовым чаем.
— Тост с арахисовым маслом, — говорю первое, что приходит на ум, и тут же замечаю, что несу полный бред. Это не то, что я хочу.
Я вспоминаю лицо своего соперника — Мэтью Эванс — почти непобедимый боксер в моей весовой категории. Так же непобедим, как я. После того, как я надрал ему задницу три месяца назад, мы встретились снова, и он был первым кто положил меня на ринге за долгое время.
Удар у него был просто жуткий, будто он бил не боксерской перчаткой, а кастетом.
Я менял соперников, но Мэтью стал для меня непобедимым, а я остался в его тени. Потерял кучу денег. Раньше я иногда баловался кокаином, чтобы не чувствовать боли перед боем.
Соблазн принимать его еще и еще был слишком велик, и я частенько не мог отказаться от дозы.
До тех пор пока я…
Тут я все понял. Вспомнил, как мне стало плохо прямо в раздевалке. Кажется, я отключился прежде, чем мой друг успел сообразить, что со мной происходит. Но, видимо, меня откачали. Здорово. Медицина добилась больших высот и это приятно.
— Когда меня выпишут? Когда я могу идти? — озлобленно отозвался на улыбку медсестры я и снова зашевелился.
— Мистер Миллер, спокойнее. Прошло еще очень мало времени после операции, — взглянув на меня с беспокойством, она нажала на какую-то кнопку на приборе. — Ваш врач вам все объяснит.
— Какой операции, на хрен?! — сипел я, не понимая, что она несет. Очередная галлюцинация? Ох, может, пора действительно завязывать с наркотой.
— Все расскажет врач…
— А ну, быстро выложила мне все, как есть, — огрызнулся я, выходя из себя.
— Вам сделали трансплантацию сердца, — она смотрела на меня с ужасом. Плевать.
Трансплантация сердца, простыми словами — пересадка. Она действительно хочет сказать, что мое сердце вырвали из груди и вставили мне новое, словно заменили батарейку у ростовой куклы?
К удивлению медсестры, которая ожидала от меня нового буйного приступа, я молчал.
— Ваше сердце отказало…и…подробнее, расскажет врач, и… — замямлила она. — Передозировка наркотиками…
— Хотите сказать, я наркоман? Поэтому так смотришь на меня? Боишься? — напирал я, откровенно издеваясь над девушкой.
Я считал, что я независим от наркоты. Я баловался, играл, принимал наркоту, чтобы заглушить боль ударов. Траву я курил регулярно и еще со школы — но тогда этим все баловались. Да черт возьми, покажите мне этого святого в Калифорнии, кто не курит траву?! Это же не химия, а натуральный продукт. Куда полезнее алкоголя и никотина.
Я абсолютно не зависел ни от чего в этой жизни, а особенно — от наркотиков. Все это какое-то недоразумение. Этого просто не может быть…
В комнату вошел врач — мужчина в возрасте и с округлым животом.
— Эрик Старк, — представился он, подходя к моей постели. — Вот вы и пришли в себя. Замечательно. Лекарства и расписание для пациента уже готовы? — поинтересовался он у медсестры и она коротко кивнула в ответ. Вид у нее был такой, будто она больше никогда не хочет меня видеть.
Отлично, я тоже не хочу видеть эту цыпочку.
— Итак, мистер Миллер. В результате передозировки кокаином вы перенесли инфаркт, ваше сердце не выдержало. Так как в этот же момент в нашей клинике погиб молодой человек, а среди очереди на сердце по группе крови, возрасту и другим показателям подходили только вы, мы сделали вам трансплантацию, — он мягко улыбнулся.
У меня глаз задергался от напряжения и от сумбура в голове. Новое сердце. Я был мертв.
— Я был мертв?
— Клиническая смерть, — он кивнул, что-то записывая в своей тетради. — Я вас поздравляю, мистер Миллер. Судьба подарила вам второй шанс. Используйте его с умом.
Он издевается. Разве я просил у них делать это?! Разве я просил этого?
— Вам нужна реабилитация и психологическая помощь, в том числе с этого дня вы начнете принимать лекарства самостоятельно. Если все пойдет по лучшему сценарию, без осложнений — вы приступите к маленькой физической нагрузке. Вам нужно потихоньку вставать на ноги и учиться жить заново. Повторюсь, если все будет без осложнений и новое сердце приживется, вы вскоре заживете почти обычной жизнью. Разумеется, в ней нет места стрессу, дракам, алкоголю и наркотикам…
То есть я заживу нормальной жизнью? Нормальной для кого? Для пенсионера, судя по тому, что он говорит.
— Я смогу заниматься боксом?
— Боюсь, что нет. Вы же понимаете…вы должны быть готовы к тому, что теперь вы должны беречь себя. Это не значит, что вам в будущем будет запрещена физическая нагрузка: быстрая ходьба, ЛФК-физкультура…
Я не хотел это слушать.
— Бокс очень тавмоопасный вид деятельности, и поэтому вы должны выбрать себе другое хобби.
Это моя работа тоже.
— К тому же это огромный стресс для организма. Об этом говорить еще рано. Мы должны посмотреть, не будет ли осложнений. Я надеюсь, все пройдет гладко…
Я опять перебил его, потому что меня волновал только один вопрос.
— Сколько люди живут после этого?
— Все по-разному. Пятнадцать лет в среднем, но бывает и тридцать. В истории встречались случаи, что даже больше. Поэтому вам нужно себя беречь. Не забывайте, что кому-то пришлось умереть, чтобы вы жили.
Я прислушался к тому, что происходит внутри меня. К звуку своего сердца. Нет, не своего. Чужого.
Если до того, как мне все это сообщили, я не замечал изменений, то теперь я все прочувствовал. Тело болело, я ощущал, что где-то на коже остался шрам.
Который я забью татуировкой, но это позже.
Меня не спросили: хочу ли я жить, нужно ли мне это сердце? Неужели в клинике не нашлось человека, которому оно гораздо нужнее, чем мне?
Нет, они выбрали наркомана, человека, который и так рано или поздно сопьется и испоганит, к чертям, весь свой организм, так они еще и решили лишить меня всего, чем я жил?
С новым сердечком-то я не поразвлекаюсь.
Они лишили меня работы, удовольствий, жизни…и при этом оставили меня в живых. Позволили кому-то, кто действительно нуждался в этом сердце, погибнуть.
Кому-то…кому-то лучшему, чем я.
Захотелось что-то очень сильно ударить, но я сжал зубы до противного скрежета и собрал нарастающую волну злости в кулак.
Беречь себя, черт возьми.
Какие еще у меня будут ограничения? Что еще нельзя делать?
— Сколько времени я буду принимать лекарства? Сколько времени нужно на реабилитацию?
— Реабилитация будет зависеть от результатов анализов. Лекарства вы будете принимать до конца жизни, чтобы не было отторжения.
Я опустился на подушку и уставился в потолок.
Что я должен сказать? Спасибо?! Язык не поворачивается благодарить за такое. Чем интересно, я буду заниматься, если в моей жизни не будет бокса, тусовок, телок и кайфа?!